Кукла Яся (СИ) - Джолос Анна. Страница 18

Господи, на фиг он нужен, если сейчас вся музыка может находиться в плэйлисте твоего телефона? И наушники эти ещё… Знаете, такие большущие и мягкие.

Водрузив их себе на голову, нажимаю на воспроизведение, и в уши мне льётся одна из самых известных песен Наутилуса «Последнее письмо» или, как её чаще называют «Гудбай Америка».

Земляки мои.

Прикрываю глаза, слушая первый куплет и припев.

Щёлкаю на следующую.

Смысловые галлюцинации «Вечно молодой».

Губы помимо воли растягиваются в улыбке, а сердце ускоряет ритм.

Жму дальше.

Бутусов «Песня идущего домой».

Сплин.

Би 2 «Мой рок-н-ролл».

Вот оно! Все песни как на подбор. Хоть в чём-то мы совпали. Нам с Кириллом совершенно точно нравится одна и та же музыка. Прям удивительно даже.

Довольная щёлкаю назад до Наутилуса. Кто знает этого Дымницкого? Не удивлюсь, если он запоминает, на какой песне остановился. Ещё заподозрит чего-нибудь, а мне это не нужно.

Вырубаю плеер. Снимаю наушники и кладу на место, оставляя всё, как было.

Спешу уйти из комнаты, пока меня не застукали. До кухни так и не добираюсь. Позабыв про голод, сворачиваю к себе, укладываюсь на раскладушку и долго ещё размышляю. О Дымницком. О песнях. О кольце…

Обручальное же. И надпись на внутренней стороне… Аж на сетчатке отпечаталось.

DANA

Что если та девушка с фотографии (которую я, к своему стыду до сих пор не вернула, кстати) — жена Дымницкого. Была ею или всё ещё ею является.

Хм. Последний вариант мне вот как-то вообще-вообще не нравится. Вроде бы ни о чём таком пацаны не рассказывали. Да и здесь она не показывалась.

Твою мать!

Резко подскочив с подушки, не моргая, таращусь в темноту.

Портмоне.

В памяти всплывают слова Паровоза, сказанные им после нашего визита к барахольщику.

«Неважно, сколько стоит вещь. Для него ценность в том, что её подарил близкий ему человек».

Близкий человек.

Слушайте, а не эта ли Дана, чьё имя выгравировано на внутренней стороне кольца, подарила ему то портмоне???

Блииин…

В размышлениях о неизвестной девушке проваливаюсь в беспокойный сон. Краем уха в начале пятого слышу шум и какое-то движение, но усталость плюс лень, на пару, не дают подняться с раскладушки и я продолжаю лежать.

Правда ровно до того момента, как кто-то… очень назойливый и настойчивый не начинает трезвонить и дубасить в нашу дверь.

— Все внезапно оглохли, что ль?

Протяжно вою. Соскребаю себя с «постели» и босиком шагаю в прихожую.

Чирик. Чирик. Чирик. Чирик.

Да ёпрст!

Подхожу к двери. Сперва зыркаю в глазок, как велел Илюха. В поле зрения попадает зарёванное лицо девчонки, держащей на руках какое-то животное.

Ну. Явно не бандюганы на пороге.

Проворачиваю щеколду и открываю.

— Тебе кого? — спрашиваю, зевая.

Подняла ни свет, ни заря. Я даже не успела посмотреть сколько сейчас времени.

Рыжеволосая гостья поджимает губы, хмурится и подозрительно прищуривается.

— Ты кто? — осведомляется с наездом.

— Я тут живу с недавнего времени, — отвечаю, разглядывая шкодного пёсика, не на шутку активизировавшегося при виде меня.

— Понятно, — выталкивает девчонка, ухмыляясь и, развернувшись… Уходит?

Растерянно смотрю ей вслед.

Топает как слон, спускаясь по ступенькам. Что-то бубнит себе под нос.

Странная… Чё приходила-то?

Пожимаю плечом, захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, снова зевая.

Спать охота. Мало того, что уснула поздно, так ещё и по прибытии парней просыпалась.

Тик-так.

Поднимаю взгляд на часы.

Девять.

Как раз собираюсь отправиться лежебокствовать дальше, но в это самое время вновь раздаётся дебильное чириканье. Тройное. Почти истеричное.

Хм.

Открываю.

Дубль два.

Вопросительно вскидываю бровь. Потому что передо мной снова стоит та же самая рыжая девчонка. Судя по виду, явно чем-то недовольная.

Пыхтит. Красная. Заведённая.

— Так ты к кому? — уточняю я повторно.

Она молча разувается, опускает собаку на пол, и та ракетой радостно несётся в гостиную.

— Ещё разок, проясним для верности, — выпрямляясь, заявляет деловито эта кнопка. — Ты живёшь здесь потому что… — интонацией просит меня продолжить предложение.

— Ну так Илюха…

Договорить не успеваю.

Совершенно неожиданно она бросается вперёд и с криком «ах Илюха» бьёт меня по лицу.

Сон как рукой снимает, знаете ли…

Отступаю назад.

Какого вообще хрена?

— Шалава! — снова набрасывается. Орёт, как умалишённая. Машет конечностями. — Падлюка! И давно ты с ним спишь? — тяжело дыша, несёт какой-то бред.

— Угомонись, дура!

— Откуда вы все только берётесь?! Мало мне свечки было! — кричит она, вцепившись мне в волосы.

— Да кто ты вообще такая??? — офигеваю с происходящего.

— КТО Я? КТО, БЛИН Я?

Звереет ещё больше и снова нападает.

Где-то тут я окончательно прихожу в себя. Отгребать надоедает. Злюсь, опять получив по роже. Бью её в ответ, и между нами завязывается самая настоящая драка.

— Девчонки, вы… чего? — где-то фоном звучит обеспокоенный голос Черепанова.

Мы в этот момент перемещается в комнату и уже там продолжаем активно лупить друг друга.

— Сука! Ну-ка быстро сняла! — пыхтит мне в лицо и тянет за футболку.

— Неадекватная. Руки от меня убрала, пока я тебе их не выкрутила в обратную сторону! — угрожаю, тяжело дыша.

— Попробуй, коза драная!

Хватаю её за клешню. Выворачиваю. У Дымницкого приёмчик украла.

— Ай… — вопит она.

— Яська! Господи, отпусти её! — просит Тоха. — Пацаны! Пацаны! — бежит за помощью.

Тяф. Тяф. Тяф.

Собака-гном звонко лает и наворачивает вокруг нас круги, а эта дура тем временем всё ещё пытается сорвать с меня одежду.

Совсем чокнулась. Ополоумела!

— Сняла, я сказала! — орёт во всё горло.

— Слезла с меня, дура! — пытаюсь скинуть её с себя ногами.

— Гадюка… Щас я тебе патлы-то поотрываю!

— А что случилось? — спокойно интересуется Дымницкий, чью фигуру я замечаю краем глаза.

— Придушу! — угрожает Бешеная.

— Рискни!

В очередную схватку вступаем.

— Саня, отпусти её!

О, а вот и Паровоз явился. Собственной персоной.

Собрали публику. Аншлаг ё-моё!

— Ненормальная!

— Зараза!

Катаемся по полу. Ожесточённо боремся.

— Хорош, Харитонова! Уймись! — Илюха оттаскивает её от меня, даруя возможность отдышаться.

— УБЕРИ ОТ МЕНЯ СВОИ РУКИ, КОЗЁЛ!

— Успокоилась. Ты спятила, что ли?

— Пошёл ты!

— Хватит, алё!

Пока скандал набирает обороты, отползаю в сторону кресла.

— Ненавижу тебя! НЕНАВИЖУ! — кричит девчонка на всю квартиру. — УРОД! СВОЛОЧЬ! — лупит теперь и его. — Поставь на ноги. ПОСТАВЬ МЕНЯ НА НОГИ, КОЗЁЛ!

Её возгласы постепенно стихают. Потому что Илья тупо выносит её орущую из квартиры.

Н-да уж…

— Какого чёрта между вами произошло? — Тоха помогает мне подняться.

— Да ничего, — криво усмехаюсь, слизывая кровь с разбитой губы.

— Пиздец. Это её от ревности так переклинило, что ли?

Данила. Его в этой кутерьме я даже не увидела.

— Без понятия. Она с порога на меня накинулась.

— Неудивительно, учитывая во что ты одета, — Дымницкий достаёт пачку сливочного масла и отдаёт её мне.

В магазине был, что ли? Ну да, в пальто и с пакетом.

Прижимаю холодную пачку к щеке и блаженно прикрываю глаза. Так реально полегче.

— Жесть. Я усрался, — делится впечатлениями Антон, а потом в квартире наступает абсолютнейшая тишина.

Мы все как будто бы прислушиваемся.

Даже пёс и тот в руках Климова успокаивается.

— Как думаете, на этот раз расстанутся? — обращается к присутствующим Череп.

— Не факт.

— Вполне возможно.