Реньери Андретти (ЛП) - Хантингтон Паркер С.. Страница 14

— Почему бы тебе не поехать в Нью-Йорк?

Он схватил меня за руку, чтобы мы не потеряли друг друга, когда мы пробирались через группу людей, входящих в следующий поезд.

— Я не могу. У каждой семьи есть свои границы, и их нельзя переступать. Я был на территории Де Луки и Камерино. — Он говорил все тише, и я пригнулся поближе, чтобы слышать его над всем этим шумом. — Но у семьи Романо кровная вражда с моей на протяжении многих поколений, а семья Росси связана с семьей Романо узами брака и крови. Обе территории запрещены.

— Значит, ты идешь сюда.

Он кивнул.

— Пойдем, посмотри сюда. — Он протиснулся за угол, и до меня донеслась тихая мелодия. Это было меланхоличное исполнение песни Yiruma "River Flows in You". Он подвел нас ближе и бросил толстую пачку стодолларовых купюр в перевернутую шляпу перед пожилым музыкантом, который поприветствовал Ренье по имени. — Уэсли был здесь каждый раз, когда я его навещал, и всегда играл на этих клавишах, как будто родился с ними в пальцах.

Люди протискивались мимо нас, но Ренье поставил меня перед собой и обхватил руками, защищая от толпы. Мелодия плыла по воздуху, наполняя станцию своими жалобными песнопениями, словно концертный зал, вытесненный из реальной жизни. Я закрыла глаза, толпа шумела на заднем плане, но шум только усиливал песню, заполняя провалы и подъемы мелодии так, как не удавалось инструментам.

Я не могла измерить время, которое мы провели на станции, прижавшись к его телу, слушая игру Уэсли. Для Ренье время было неисчислимо, и он нелогично не поддавался этому. Когда пальцы пианиста затекли, а мой желудок заурчал, Ренье вывел меня из вокзала.

Мы пошли пешком, чтобы поесть, но через пять минут, когда мой желудок снова заурчал, Ренье закатил глаза и разыскал такси, которое отвезло нас в "Рокки", подпольный ресторан в труднодоступном районе Саут-Бич.

— Дай угадаю… — Я осторожно спустилась по крутым лестницам. — Здесь нет сотовой связи?

Он поджал губы.

— Разве ты не знала? Твой мужчина — бунтарь.

Мой мужчина.

Он не имел это в виду, но мне было приятно это слышать. Я хотела Ренье. Это было неоспоримо. Вот только правды я хотела больше, а моя правда заключалась в том, что я не должна была его хотеть, но я никогда не останавливалась.

Мне нужно было возвести стены вокруг своего сердца.

Быстро.

Семь лет назад

— Почему ты все еще смотришь на него так?

Я повернула голову от Ренье, которая вела мяч на футбольном поле, к Броуди.

— Что?

Броуди ткнул пальцем в сторону Ренье, его движения были отрывистыми и быстрыми.

— Почему ты все еще смотришь на него так?

Я ерзала на трибунах. Только потому, что моя задница болела от сидения на протяжении всего тайма. Точно.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Но вот я знала. Прошло четыре года с тех пор, как мы с Ренье разошлись, и надежда толкала и тянула мое сердце, как бесконечная игра в перетягивание каната. Жалкое поведение было не тем, что нужно защищать, поэтому я притворилась невеждой.

— Да, это так. — На лбу Броуди блестели капельки пота. Он потянул за воротник рубашки и одним нетерпеливым рывком задрал правый рукав. — Первое, что ты делаешь, когда входишь в кафетерий, — поворачиваешь голову к его столику. — Только для того, чтобы убедиться, что Лейси Райан там нет! — Ты ходишь на все футбольные матчи, а ведь ты даже не любишь футбол. — Школьный дух — это важно, правда? — И каким-то образом каждый год, от первого до последнего курса, ты оказываешься в одних и тех же классах с ним.

Это была не моя вина, поэтому я ухватилась за нее, как будто она освобождала меня от всех остальных его веских аргументов.

— Я не имею к этому никакого отношения! Вини школу.

Его губы скривились в уродливой улыбке, и я не могла понять, почему он так… так зол. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут трибуны сотрясли громкие аплодисменты. Хорошо. Я не хотела слушать, что он скажет.

Я повернулась к игре. Мяч забил в сетку ворот соперника, и толпа скандировала имя Ренье. Он забил, а я пропустила.

Пока его товарищи по команде кричали и орали, он трусцой побежал к линии штрафной, никогда не любивший танцевать победные танцы. Но когда его нога коснулась центрального круга, он посмотрел на трибуны, и, как будто знал, что нужно искать, его глаза встретились с моими.

В них светилась победа.

Долго копившаяся обида на весь мир может

сжечь больше калорий, чем вы можете себе представить.

Пол Расселл

КАРИНА ГАЛЛО

Настоящее

— Куда теперь? — Я наклонила голову в сторону Ренье и спрятала ухмылку, когда на его лице промелькнуло удивление.

Было уже далеко за полночь, а он уже возил меня по городу, показывая все свои любимые места на Саут-Бич, вплетая в рассказ истории о том, почему он бежит на Саут-Бич. Частный тур Реньери Андретти по Южному пляжу, было достаточно, чтобы убедить меня переехать сюда, но я чувствовала, что он что-то скрывает от меня — большой секрет, связывающий маленькие анекдоты о том, почему ему понадобилось место вдали от дома.

И если он не собирался мне рассказывать, я еще не закончила с этой ночью. Я собиралась давить на его кнопки, пока он не сдастся.

Даже если мы проведем остаток сегодняшнего и завтрашнего дня без сна.

— Серьезно?

— Ага. — Я выделила "а", стараясь держаться как можно непринужденнее.

— Мы слушали мини-концерт в метро, обедали в "Рокки", делили чуррос, кормя уток на озере, стреляли из водяных пистолетов по пешеходам с крыши отеля, ели тако в месте, где персонал и повара говорили исключительно по-японски, и завершили ночь кражей монет из фонтана моего отеля и попыткой протащить их в карманы, кошельки и сумки людей с покупками. Чем бы ты еще хотела заняться?

Когда он так сказал, я почувствовала себя жадной, потому что хотела большего.

Но я не отступила.

— Еще одну вещь. Дай мне одну вещь.

— Ну, я же сказал, что дам тебе все, что ты захочешь.

Я изогнула бровь.

— И все, что мне нужно сделать, это попросить, Джинн?

— Если бы я был Джинном, у тебя было бы только три желания.

Я подняла палец.

— Первое желание: я хочу сделать что-нибудь веселое.

— Твое желание — мой приказ. Второе желание?

— Я хочу снять эти ботинки. Ноги чертовски болят. Я рассмеялась, когда он наклонился вперед, чтобы я забралась к нему на спину.

Он просунул руки под мои ноги и подождал, пока я обхвачу его шею, прежде чем поднять меня.

— Третье желание?

Я прильнула к нему, коснувшись носом чувствительного места под его ушами. Я почувствовала, как он вздрогнул подо мной.

— Я хочу знать правду. Что с нами случилось?

Он тяжело сглотнул. Я почувствовала, как его адамово яблоко дико покачивается на моей руке.

— Я не могу тебе этого сказать.

— Но ты сказал, что все, что мне нужно сделать, это…

— Спросить. Я знаю. — Он повернул голову, изо всех сил стараясь встретиться с моими глазами, когда я прижалась к его спине. — Но это не только мой секрет.

Еще одна загадочная подсказка.

Я приняла ее, пока что, но не собиралась сдаваться.

Он сделал шаг вперед.

Я крепче сжала его руки, и он прижался ко мне так крепко, что мое тело зажглось от потребности.

— Ты же не собираешься нести меня всю дорогу?

— Нет, черт возьми. Ты тяжелая.

Я укусила его за шею, и он застонал, крепче прижимаясь ко мне.

— Возьми свои слова обратно.

— Никогда, если это означает, что ты снова меня укусишь".

Я закатила глаза. Он переместил мой вес так, чтобы большая часть его приходилась на правый бок, достал из кармана сотню и протянул ее в сторону улицы. Два такси мгновенно остановились, он открыл дверь одного из них, провел меня по спине и помог забраться на заднее сиденье.