Прости за любовь (СИ) - Джолос Анна. Страница 8

— Климат, море, академия, — пожимаю плечом. — А вы…

— Тата, — вздыхает и качает головой.

— Ты. Давно живёшь в Испании?

— А ты что, не гуглила мою биографию? — выгибает бровь. И обижается как будто.

— Нет, — отвечаю я честно.

Он продолжает внимательно изучать моё лицо, почёсывая при этом подбородок.

— Я родился и вырос в Мадриде. Сюда переехал, когда мне было двенадцать.

— Всегда знал, что будешь заниматься теннисом?

— Нет. Когда мне было шесть, родители решили, что я должен стать футболистом.

— Но ты им не стал.

— Эта игра меня вообще не впечатлила. Она казалась мне довольно глупой.

— И как проснулся интерес к большому теннису?

— Совершенно случайно. Как-то раз в один из вечеров я шёл с тренировки домой и увидел двух пенсионеров на корте.

— Пенсионеров?

— Престарелые мужчина и женщина играли в теннис. Да так виртуозно, что я завис там на последующие полтора часа.

— Футбол было решено оставить?

— Уже на следующие сутки. Отец жутко расстроился, ведь я поставил крест на его мечте.

— Нет ничего хуже, чем воплощать чужие мечты в реальность.

— Согласен. С достопримечательностями Барселоны, надеюсь, познакомилась?

Перечисляю те, которые нам с бабушкой удалось охватить. Хавьер попутно даёт комментарии и советы.

— Дворец каталонской музыки точно надо посетить хотя бы раз. Даже если уснёшь, как я.

Нам приносят еду.

— Ты уснул там?

— Да, к моему стыду.

Он рассказывает мне эту историю и ещё множество других.

Бланко — интересный собеседник. Он тактичен и вежлив. У него хорошее чувство юмора. И он… Кучерявый. Почему-то это особенно бросается в глаза.

В какой-то момент ловлю себя на мысли, что общаемся мы достаточно легко и непринуждённо. Как будто бы преодолев некую первоначальную неловкость.

Разговариваем долго. Обо всём и в целом ни о чём.

До обсуждения календаря соревнований тоже добираемся. Правда в эту же минуту мне пишет бабушка и её сообщения оседают тревогой в груди.

«Ты скоро вернёшься, Тата?»

«Есть разговор»

Спрашиваю, что случилось.

А когда узнаю что именно, как-то очень не по себе становится.

— Всё в порядке? — Хавьер сразу замечает перемену моего настроения.

— Кое-какие неприятности с дедушкой, — отвечаю я. — Извините, — обращаюсь к официанту. — Не могли бы вы принести счёт?

— Тата, да я разберусь, не переживай.

Достаю посчитанные в уме наличные.

— Слышишь, перестань. Убери деньги.

Один мой взгляд и Бланко выставляет вперёд руки, принимая отказ.

— Давай хотя бы отвезу тебя. Я на машине.

— Не нужно, я сама доберусь. Спасибо за ужин, — поднимаюсь со стула и быстрым шагом ухожу.

Глава 4

Марсель

В начале сентября случается то, чего я так жду. Меня наконец-то выписывают и отпускают домой.

Родные пенаты помогают держаться морально. Первое время я это прям отчётливо чувствую.

Ясное дело, предстоит долгое восстановление и реабилитация, но уже одно то, что я вырвался из плена больничных стен, придаёт жизни хоть какой-то смысл и цветной окрас.

Физиотерапевт, травматолог, реабилитолог, остеопат. С врачами по-прежнему встречаюсь чаще, чем мне хотелось бы, поскольку они регулярно к нам приходят.

Что из последних новостей…

Ромасенко попадает под осенний призыв. Причём друг уходит в армию со скандалом, накануне в хлам разругавшись с матерью. Причина ссоры — весть о том, что она собралась замуж за своего ухажёра, местного чиновника Градова, которого Макс на дух не переносит.

Проводов в армию, как таковых, не устраиваем. Бывшие одноклассники и знакомые пацаны к тому моменту практически все разъезжаются на учёбу. Да и настроение у Ромаса отстойное, учитывая обстоятельства. Поэтому просто обходимся ужином, который организовывают мои предки.

Дальше.

Дэн сваливает в Сочи, пообещав наведываться в Красоморск каждую неделю. По факту же получается так, что видимся мы, дай Бог, раз в месяц, ибо тренировки по самбо и универ занимают всё его время.

Кто остаётся со мной по итогу, так это Горький и Вебер. Друзья на постой зависают у меня. Приходят почти ежедневно и, честно говоря, их появление в нашем доме здорово разбавляет мои серые однотипные будни.

Ну и плюс семья держит в тонусе. Часто прилетают из Москвы дед с бабушкой. Мелкая постоянно торчит возле меня (иногда даже раздражая своим присутствием). Мать окружает вниманием и заботой. Отец рядом тогда, когда мне это нужно.

Я не слабак, нет, но стоит признать: ДТП, его последствия, долгое восстановление, боли и ситуация с отъездом Джугели… Всё это вкупе достаточно серьёзно повлияло на мою психику.

Наступает даже момент, когда друзья и родные начинают всерьёз беспокоиться о моём ментальном здоровье. Прикиньте до чего доходит? Психологов ко мне приводят. Однако ничего из этой заведомо провальной затеи не выходит. С первым я попросту отказываюсь общаться. Второму несу откровенную чушь. Третьего, не церемонясь, грубо посылаю.

— Издеваешься, Абрамов? — присаживаясь напротив, спрашивает отец в тот же вечер.

Молчу, уставившись в стену.

— Марсель, ты взрослый человек. Если есть необходимость в том, чтобы поговорить со специалистом, это нужно сделать.

— Мне не нужен хренов мозгоправ. Завязывайте подсылать их ко мне!

— Не можешь признать, что нуждаешься в помощи?

— Я не нуждаюсь, — выталкиваю упрямо.

— Твоя депрессия снова подзатянулась, сын. Ты ни черта не хочешь делать и толком никак себя не мотивируешь.

— И на что, по-твоему, мотивировать?

— На то, чтобы вылезти из состояния перманентной меланхолии. Тело восстанавливается, душа — нет. Сечёшь?

— Бать, — раздражённо цокаю языком.

— Хочешь попасть в спецучреждение? Я тебе исходя из собственного опыта скажу, это — незабываемые впечатления.

Поворачиваю голову в его сторону. Слишком резко. Шея тут же отзывается болью.

— Ты о чём? — морщусь.

— О том, — откидывается на спинку дивана. — Я там был.

— Чего? — глаза округляю. — Ты лежал на дурке?

— Да, — отвечает он нехотя. — Имеется и такой эпизод в моей биографии.

— Это прикол? Ты меня разводишь?

Не верю, хотя по его глазам и своим внутренним ощущениям чую, что отец не блефует.

— Нет.

— Охренеть.

— Про обстоятельства не спрашивай. Прими как данность.

— В смысле? Ты объясняться не собираешься? Это, на хрен, не в санаторий съездить. Просто так в такое место не попадают.

Отец вздыхает и какое-то время сидит, потирая висок. Видимо, взвешивает «за» и «против», решая, делиться ли со мной подробностями этой занимательной истории.

— Это произошло из-за того, что случилось с твоей сестрой? — предполагаю, лихорадочно подбирая в мозгу варианты.

— И да, и нет.

— Как это понимать?

— Крыша поехала на этом фоне. Терапию я проходил в том числе по этой причине, но повод для получения путёвки в жёлтый дом был иным.

Жесть.

— Знаешь, какие персы там обитают? — его взгляд становится размытым, словно он не здесь, а погружается в воспоминания того периода. — Пациенты-то разные. Тихие, буйные. Эмоционально разрозненные. С расстройством личности, биполяркой. Шизофреники. Один мужик разговаривал с деревом. Второй каждый день представлялся разными именами. Сегодня он ребёнок пяти лет. Завтра молодая мамочка с воображаемым младенцем. Третий во время прогулок по территории руками «откапывал во дворе жену», стирая ладони и пальцы в кровь.

— Зачем ты рассказываешь мне это?

Мороз ползёт по коже, когда слышу такие вещи.

— Затем, чтобы до тебя дошло. Порой наступает момент, когда ты сам уже не в состоянии справиться. Будешь и дальше хандрить, имеешь все шансы с этим столкнуться.

— Харэ пугать меня.

— Я не пугаю. Предупреждаю о том, как порой бывает. Завязывай страдать по девчонке.