Мой Однолюб. В его сердце другая (СИ) - Коваль Лина. Страница 15

Давлю неловкую улыбку в ответ.

А ещё от мамы Вани так вкусно пахнет яблоками и корицей, что у меня желудок урчит от голода. Осматриваю белоснежный передник и уютное платье из мягкой шерсти, взгляд падает на дом. Настоящий дом. Мечта. Большой, белый, с высаженными красивыми цветами на газоне по всему периметру. С горящим внутри светом…

— Пойдем, — тянет меня Сонька из машины.

— Пойдем, Тая, — вторит ей Яна Альбертовна. — Ванечка принесет твои вещи, не переживай.

Трудно вздыхаю.

Он… просто молчит.

Решение приходит пулей, молниеносно. Щелкнув ремнем безопасности, позволяю себе простить Соболеву эту выходку. В конце концов, он встретил меня с цветами, позаботился обо мне там на пляже, всегда был вежлив.

Что ещё надо?

Я попробую наладить с ним отношения, раз уж он сам сказал, что мы встречаемся. Ваня просто... хочет как лучше.

А я?..

А я больше всего на свете хочу… домой.

Глава 17. Тая

Кухня у Соболевых просто волшебная.

Огромная и белоснежная. На располагающемся в центре просторном острове куча различных приспособлений для готовки. Начиная от крутого кухонного комбайна с множеством функций и заканчивая сушилкой для фруктов. Я такую только в рекламе видела.

Сразу понятно — в этом доме готовят, а не просто день за днем встречают курьеров из «Самоката». Как у нас дома, во время моей сессии или подготовки к очередному этапу конкурса.

И когда Соболева все успевает? Выглядит всегда отлично, в администрации сутками пропадает, ещё и готовит?..

Справедливости ради — наверняка ухаживать за домом помогает нанятый персонал. Но все равно — я в сумасшедшем восхищении от этой невероятной женщины.

— Любишь шарлотку, Тая? — спрашивает Яна Альбертовна, разливая чай.

Чайник из перламутрового тонкого фарфора мне тоже безумно нравится.

— Люблю её за ванильный с кислинкой аромат, — скромно складываю руки на коленях и украдкой поглядываю на усаживающегося напротив Соболева.

Я — эстет, поэтому помимо красивых мужских рук своего вроде как парня, жадно ловлю каждую деталь интерьера и мысленно включаю их в свой вишлист на случай дня рождения или надвигающегося новоселья: красивая тарелка на подставке в виде кролика, солонка с перечницей в том же стиле, а ещё симпатичные деревянные доски для подачи закусок.

— Таисия питается запахами, мам, — под мой прищуренный взгляд сообщает Ваня.

Он этот панкейк мне никогда не забудет. С другой стороны — приятно, что подмечает такие детали. Значит… ему не все равно? Так получается?

— Да почему, Вань? — Смеюсь заливисто и потираю впалый живот. — На самом деле я всё ем. Просто по чуть-чуть…

— Ага… Пипетка есть у нас, мам? — тоже тепло улыбается он.

Дома Соболев всегда другой.

Я заметила.

Яна Альбертовна грациозно огибает стол и подставляет мне под нос тарелку с внушительным куском, посыпанным сверху сахарной пудрой. Калорий триллион. Но пахнет бомбически…

— Ты такая худенькая, Таисия. Как тростиночка. — С восхищением проговаривает мама Вани. — Мне по-матерински хочется тебя откормить.

Тонкая рука накрывает мои плечи. Я смущенно опускаю голову.

Яна Альбертовна как-то легко и непринужденно приобнимает меня, а я жмусь к теплу её тела и наслаждаюсь близостью приятного человека. Можно сказать, кумира.

Понимаю, что, наверное, выглядит глупо, но Ваня своим видом этого не показывает. Извлекает из кармана шорт телефон и листает ленту.

— Кстати, молодежь. С замом обсудила. В конце августа везем детей на последнюю смену в загородный лагерь. Всего неделя. Там можно и ваши мастер-классы организовать. Вы как? Не передумали?

— Я — нет, — незамедлительно отвечаю.

— А у меня есть выбор? — Ваня убирает мобильный на стол. Экраном вниз.

Наблюдаю завороженно, как он складывает руки на груди и тяжело вздыхает.

— У тебя — нет, — ослепительно улыбается его мама.

— До осени — окей. Помогу. Но потом — ты ведь помнишь? Буду двигаться в своем направлении.

— Помню-помню.

Я с вниманием слежу за разговором. Что это у Соболева за «своё направление» интересно?..

— Вот и прекрасно, дети. Оформлю вас как руководителей кружков. Пенсионные отчисления ещё никому плохо не сделали, — кивает Яна Альбертовна.

— Там все равно копейки будут, — морщится Ваня.

— В бюджете копеек не бывает. Ты кушай, кушай, Тая. В самолете, наверное, не кормили?

— Не кормили, — соглашаюсь и приступаю к еде.

Аккуратно отпиваю чай, сталкиваясь с Соболевым взглядами.

— Вань, — забегает на кухню Сонька. — Пошли… срочно тебя надо.

— Сонь, — мягко осаживает её мама. — Мы ведь за столом, ты чего?.. Садись лучше с нами. Сейчас папа приедет.

Невольно сравниваю реакцию с той, что могла быть в нашем доме. Мне бы при всех заявили, что вести так себя не прилично, а потом мама бы обязательно рассказала, что я делаю в жизни не так. Благо примеров масса.

Вздыхаю грустно.

— Да там делов-то, — нахмуривается Соня. — Надо кое-что нарисовать.

То, что все студенты Архитектурного университета сносно рисуют для меня не новость, но я использую этот нечаянный повод:

— Ты хорошо рисуешь? — спрашиваю Ваню тихо.

— Так себе.

— Ой, ну какой ты скромняшка, — тянет Сонька. — Он…

— Соня… — предостерегающе произносит Ваня.

Она машет рукой и усаживается за стол, подтягивая к себе пиалу с орехами.

— Я вот рисовать вообще не умею. В Арх точно не пойду, — смеется девушка. — Мне нравится биология. Я в мед буду поступать.

— На психиатра? — ирончно ухмыляется Ваня.

Но по-доброму так, шуткой.

— Ага. Для тебя, — отбивает Соня и показывает ему язык.

Слушая их разговор расправляюсь со своей шарлоткой и сижу мышкой, пока все домочадцы встречают главу семейства. Вокруг Богдана Анатольевича кружится Яна Альбертовна: разогревает ужин, сервирует стол и что-то тихо приговаривает.

— Сделаю тебе сок, Дань, — кивает сама себе, расправляя складки на платье. — Апельсиновый?

— Если нетрудно, — соглашается Соболев-старший.

— Я тоже буду, мам, — поднимает голову от своей тарелки Соня.

— Тая? — спрашивает Яна Альбертовна, доставая из холодильника пакет с крупными апельсинами. — Свежевыжатый апельсиновый сок будешь?

— Нет, спасибо, — прикладываю ладони к горящим щекам.

Находиться здесь, с ними очень непривычно, но мне нравится.

— Вань? — обращается к нему мама.

— А Ване нельзя… — поспешно произношу и тут же прикусываю губу.

Вечно за язык тянут, говорливая. Все уставляются на меня, и я жутко смущаюсь. Тереблю край скатерти.

— Это почему же? — приподнимает брови Ваня.

— Ты сказал, что антибиотики пьешь, — пожимаю плечами. — Цитрусовые с ними вредно…

— Да, — соглашается Сонька, ударяя по столу ладошкой. — Нам биологиня тоже так говорила. Алкоголь нельзя и все, что раздражает слизистую оболочку разных отделов пищеварительного тракта, — заученным текстом договаривает.

— Ну, если хочешь, можешь, конечно, — тут же исправляюсь, чувствуя дикую неловкость внутри.

— Да ладно уже, — машет рукой Иван, снова ныряя в телефон.

Богдан Анатольевич с Яной Альбертовной перекидываются многозначительными взглядами и тут же переводят тему.

Я потихоньку выдыхаю.

Через час Ваня везет меня домой. Пробок на дорогах нет, поэтому добираемся моментально. Открыв багажник, он подхватывает чемодан и провожает меня до двери квартиры. Новостройка ещё не до конца заселена, лифт залеплен скотчем и прозрачной пленкой, чтобы строители могли без проблем перевозить материалы.

Я переминаюсь с ноги на ногу, открываю типовую дверь и зажигаю свет. В нос ударяет запах новой жизни.

— Ты не зайдешь, Вань? — спрашиваю тихо.

Прикрываю на секунду глаза, потому что звучит это унизительно, но мы с ним… вроде как встречаемся? Прижимаю к себе доказательство — красивый букет белых роз.

— Нет, Тай, у меня тренировка через час.