Слон императора - Северин Тим. Страница 75

Сулейман, прижав драгоценную покупку к груди, взобрался на корабль, а я со странным клювом направился к Озрику, чтобы объяснить, откуда взялось это приобретение.

– Если это клюв птицы рух, то каким же образом он оказался в воде и попал на берег в комке китовой флегмы? – не без скепсиса спросил мой друг.

Вало, напротив, был потрясен. Осмотрев зловещий острый клюв, парень решительно заявил, что он принадлежал большой плотоядной твари, которая охотилась на других животных ради мяса. У него не было никаких сомнений в том, что мы вот-вот встретим грифона или птицу рух.

По мере нашего продвижения на юг облик побережья менялся. Пушистые зеленые заросли понемногу уступали место сухим широким степям, поросшим обожженной солнцем травой, среди которой лишь кое-где поднимались кусты и корявые деревья. Разглядеть, что находилось дальше, в глубине материка, часто мешала бурая пылевая дымка. Мы обратили внимание на то, что обитатели здешних мест предпочитали жить в крупных поселениях, расположенных на голых вершинах холмов, и обносили свои деревни высокими частоколами. Эти места не вызывали доверия и казались более опасными. Каждую ночь Сулейман вставал на якорь как можно дальше от берега, так как опасался нападений. Ну а плыть по незнакомым водам в темноте, конечно же, было очень рискованно. Наш корабельщик начал также беспокоиться из-за погоды – он то и дело смотрел в небо или разглядывал горизонт. Я спросил, что его тревожит, и он объяснил, что мы подходим к границам тех мест, где можно уверенно рассчитывать на благоприятные условия для плавания. И погода подтверждала его слова: ветер сделался переменчивым, порой надолго затихал или, что было еще тревожнее, раза два заходил с юга, куда мы все еще держали путь. Сулейман предупредил меня, что, если мы не отыщем рух в ближайшие дни, нам придется возвращаться ни с чем.

Следующую высадку на берег нам пришлось сделать для того, чтобы пополнить запас пресной воды. Все утро наш кормчий вел корабль как можно ближе к берегу, а самый молодой и ловкий из моряков сидел на мощной рее высоко над палубой. Вскоре после полудня мы увидели ручей, стекавший по пологой стене невысокого прибрежного холма, – его наличие выдала широкая полоса зеленой растительности. Прилегающий берег казался безлюдным, и Сулейман приказал спустить паруса и бросить якорь. Несколько моряков, не забывая оглядываться по сторонам, отправились на берег в шлюпке. Мы смотрели с палубы, как они обследовали берег, после чего один из них вернулся и сообщил, что все безопасно и можно браться за дело. Озрик, Вало и я помогли погрузить в лодку пустые глиняные кувшины и тоже отправились на берег.

Нужно было наполнить и перевезти на корабль больше сорока сосудов, так что команде предстояло возиться довольно долго. Никаких признаков наличия местных жителей поблизости не было, и я предложил Озрику и Вало немного отойти от берега. Мы поднялись по узкой ложбине и оказались на обширной пересеченной равнине, покрытой высокой грубой травой, пожухлой и пожелтевшей. В травяном море, словно острова, поднимались невысокие скалы, а разбросанные тут и там купы невысоких деревьев с плоскими кронами оделяли пустынный пейзаж клочками тени.

Вало оказался наблюдательнее всех. Он разглядывал одну из таких рощиц с неожиданно пышной листвой и вдруг заметил в ней какое-то движение. Парень гулко сглотнул и указал трясущейся рукой вперед. Посмотрев туда, я разглядел лишь нечто маленькое и темное, покачивавшееся за стволом дерева. Сначала я решил, что это птица, но потом поднял взгляд, и у меня захватило дыхание. Высоко в ветвях двигалось что-то еще… Голова! Я застыл, окаменев и не веря своим глазам. Точно так же остолбенели, ошарашенные и не способные пошевелиться, Вало и Озрик. Из-за дерева выдвинулось и предстало перед нами во весь рост совершенно невероятное животное. Оно стояло на четырех ногах, как будто бы взятых от разных зверей. Передняя пара была настолько длиннее задней, что тело животного словно ниспадало спереди назад. Заканчивалось же тело хвостом наподобие коровьего, который непрерывно раскачивался, отгоняя водившихся здесь в изобилии мух. Но делала это животное не похожим ни на одно другое его шея – необыкновенно длинная и тонкая, длиной в два человеческих роста и увенчанная оленьей головой, которая возвышалась над землей на добрых двадцать футов.

– Камелопард! – восхищенно выдохнул я. Животное полностью соответствовало тому, что сообщал нам бестиарий, и даже превосходило то описание.

Тем временем камелопард, размахивая коровьим хвостом, неспешно шествовал вокруг дерева, объедая с него листья.

– Почему у него нет пятен, как у леопарда? – спросил Вало. Бестиарий утверждал, что камелопард получил свое имя, потому что наделен телом верблюда, а шкура у него покрыта леопардовыми пятнами. Но у невероятного зверя, находившегося перед нами, шкура была раскрашена сетью белых ломаных линий на оранжево-желтом фоне. Эта расцветка почти сливалась с игрой теней под деревьями, так что в том, что мы не увидели камелопарда раньше, не было ничего удивительного.

Вало, охваченный полным ликованием, схватил меня за руку и, пригнувшись, шагнул вперед.

– Пойдем, – молящим голосом произнес он. – Надо подойти поближе!

Согнувшись вдвое, мы крались по высокой траве к пасущемуся животному. Вскоре мы подобрались так близко, что явственно увидели длинный язык, который оно высовывало изо рта, слизывая им листья с высоких веток. Но тут зверь повернул голову в нашу сторону и насторожил уши. На голове у него вместо раскидистых рогов торчали два коротких пенька.

– Это олень, а не верблюд, – сообщил мне Вало.

Камелопард в конце концов разглядел нас и испугался. Он внезапно повернулся и пустился бежать, высоко вскидывая длинные несуразные ноги и раскачиваясь из стороны в сторону. Его паническое бегство вспугнуло других камелопардов, которых мы до этого момента не видели. Они были скрыты в неглубокой ложбинке, а тут вдруг возникли перед нами как по волшебству. Сначала появились их головы, потом длинные шеи, и, наконец, мы увидели целое стадо этих немыслимых созданий, удирающих от нас по степной траве.

Я тут же вспомнил историю, которую нам рассказал в Риме номенклатор: о том, как каких-то диковинных кротких животных выпустили в Колизее против львов. Это, несомненно, были камелопарды.

Вало сиял от восхищения.

– Мы обязательно должны изловить хотя бы одного и привезти домой! – кричал он. – Можно вырыть яму вроде той, что была в лесу, и положить листья для приманки!

Он вспомнил тот день, когда на его глазах тур провалился в ловчую яму. Несмотря на жару, я содрогнулся, вспомнив о том, как тот самый тур насмерть забодал и затоптал его отца.

Что же касается сына несчастного егеря, то у него восторг, испытанный при виде камелопарда, напрочь выбил из памяти ужас того дня.

– Мы легко поймаем камелопарда! – настаивал он, широко расплываясь в улыбке.

– Нам нужно вернуться на корабль и поговорить с Сулейманом, – урезонивал я его, – и выяснить, можно ли будет погрузить камелопарда на судно.

Мы развернулись и, вытянувшись в цепочку, пошли обратно. Подпрыгивавший через каждые несколько шагов Вало шел впереди. Он вдруг остановился и, весь лучась радостью, обернулся ко мне:

– Это и есть та самая земля, откуда родом столько зверей из книги… камелопарды, гиены и крокодилы… Мы обязательно найдем здесь и грифона!

Парень сделал еще несколько шагов и резко остановился.

– Смотрите! – позвал он, обернувшись через плечо. – Все, как я и сказал! Все они здесь живут. Это аспид.

Он указывал на плохо различимый серый контур, лежавший около нашей дороги и полускрытый под стволом упавшего дерева.

Я почувствовал, что волосы у меня на затылке встали дыбом, и так резко попятился, что шедший последним Озрик врезался в меня.

– Вало, не подходи близко! – предупредил я своего помощника.

Но тот пропустил мои слова мимо ушей, сошел с узкой тропы и приблизился к серому пятну. Оно сдвинулось и изогнулось. Это была змея около ярда длиной, но непропорционально массивная и толстая, с головой, гораздо более узкой, чем раздутое тело, испещренное черными и серыми зигзагами.