Наследие Мортены - Борзых М.. Страница 11

Последовала длительная пауза. Я не торопила с ответом.

– Прости, мне сложно пока ориентироваться в том, что ты говоришь. Я не всё понимаю, приходится обращаться к твоей памяти, чтобы понять, о чём речь.

Приплыли. Мало того, что у меня есть в голове соседка княжеского рода из далёких времён, когда Луны ещё не существовало, так ещё и вся моя память в её распоряжении. А как же неприкосновенность личной жизни и личного пространства? Я не для того уезжала за пару тысяч километров от родителей, чтобы у меня появился новый соглядатай. Я, молча, плеснула вина в бокал.

– К чему именно у тебя есть доступ? Как это работает? – холодно отчеканила я. Как ни старалась, а раздражение от сложившейся ситуации скрыть не удалось.

– Если представить твою память как огромную библиотеку, заставленную стеллажами высотой два-три человеческих роста и наполненную книгами на самую разную тематику, то, когда я слышу незнакомое слово, мне необходимо найти знания, связанные с этим словом. Это занимает иногда больше времени, иногда меньше.

– То есть если я скажу «секс», то ты пойдешь искать в моей памяти всё, что с этим связано?

– Зачем? – изумлённо воскликнула Рогнеда. – Хоть мне было всего шестнадцать лет, но я прекрасно знаю, что такое секс. Мне нет нужды забираться всеми четырьмя лапами в твою личную жизнь. Ты хоть сейчас можешь закрыть свою память, но без этого нам будет очень сложно понимать друг друга.

Я пила вино и раздумывала над услышанным. Теоретически Рогнеда использовала в моей памяти принцип поисковой системы. Ввела запрос, получила ответ. Если я могу заблокировать часть информации, навесив гриф «Личное», то остальным поделиться мне совершенно не жаль.

«Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Как говорит папа: „Отставить панику! Сосредоточимся на получении информации“».

– Итак, что мы имеем. Ты – оборотень, и ты внутри меня. Делает ли это меня оборотнем?

– Сложно понять. Судя по тому, как вы живете, сейчас человеческая эпоха. Если двуипостасные где-то и сохранились, то явно не здесь. И ты не из их числа, иначе жила бы в общине, а не среди людей. К тому же тебе двадцать пять, а вторая ипостась не появилась. По всем признакам ты – человек. Но… – Рогнеда замолчала, подбирая слова, – ты – совершенно точно не человек, иначе я просто не смогла бы подселиться к тебе. Что-то такое есть в твоей крови, раз твои тело и душа не отторгли меня.

– Понятно, что ничего не понятно. Вопрос по поводу твоего появления всё ещё остается актуальным, – толсто намекнула на желание получить хоть какие-то объяснения. – Откуда ты взялась на мою голову?

– Из гарнитура, – последовал лаконичный ответ.

– Кар сказал, что на витрине был дубликат, копия.

– А ты верь больше. Тебе ещё и не такое расскажут. И уцелело всё после выстрела из гра-на-то-мё-та, – по слогам произнесла Рогнеда. – И следы когтей на кладке тебе привиделись, и крыша сама по себе рухнула. Пфффф, – она совсем по-кошачьи фыркнула. – Нельзя быть такой наивной. Моё существование – лучшее подтверждение, что гарнитур уничтожен.

– Это плохо. Очень плохо. Он же стоил как остров в какой-нибудь тропической стране. Никто не поверит в такую занимательную математику, где гарнитур фамильный одна штука – минус, а один бесплотный дух в моём теле – плюс. – Я вертела в руках бокал с вином. – Как ты вообще оказалась в этом гарнитуре? Это что-то типа наказания?

– Это было добровольное решение. Я была при смерти. Любимый предложил мне выбор: исчезнуть навсегда (без покровительства духа рода моя душа не ушла бы на перерождение) или быть заключённой в украшения вместе со своими ипостасями. Я испугалась смерти и выбрала второй вариант. Вот только мнимое спасение стало проклятием. Дни сливались в месяцы, месяцы в года, года в тысячелетия. Я потеряла счёт времени. Меня терзали мои же ипостаси, попеременно то требуя свободы, то желая смерти. Я сама неоднократно мечтала об исчезновении стен моей тюрьмы, дабы завершить агонию духа. Жалость и отчаяние накрывали с головой, разрывая душу на части, порождая ненависть и злость. Смерть уже не страшила меня, обратившись в самый желанный выход после тысячелетий сумасшествия и одиночества. Но пару дней назад стены моей темницы разлетелись в пыль, и я оказалась внутри тебя. Как и почему это произошло, разбираться было некогда. Твое тело сильно пострадало, а я очень хотела выжить.

– Знаешь, если на секундочку, на одно краткое мгновение представить, что всё произошедшее правда, что ты реальна, а не результат ушиба головы и стресса, то это всё напоминает одержимость. – Рогнеда молчала, а я продолжала рассуждать вслух. – С учётом того, что нынче у нас в почёте монотеизм, единобожие, если по-простому, то одержимых ни в одной из религий не привечали, очищая их тела и души всеми возможными способами. Ещё хорошо, что ты проявилась сейчас, а не веков пять назад, когда за такое ревностные прислужники могли нас и на костёр отправить.

– Я могу воспользоваться твоими воспоминаниями? – осторожно уточнила княжна.

Я хмыкнула. Да, а девица сообразительная. Ведь почувствовала, на что я отреагировала ярче всего, сделала выводы и приняла единственно верную линию поведения в такой ситуации.

– Попробуй, курс религиоведения тебе в помощь и весь запас мирового кинематографа.

Рогнеда в этот раз замолчала надолго. За это время я убрала следы пиршества и крутилась перед зеркалом в попытках рассмотреть дракона на спине. Вот только вопросов меньше не стало. Размотав бинты, я ожидала увидеть лёгкий фарш вместо кожи на спине, но обнаружила совершенно иную картину. Раны, которые ещё вчера адски болели, кровоточили и мешали вдохнуть, сегодня выглядели значительно лучше. Из особо глубоких ещё сочилась сукровица, но в основном мелкие порезы затянулись суховатой розовой коркой, которая то и дело чесалась. Я крутилась перед зеркалом так и этак, потянулась всем телом, ожидая неприятных ощущений… и ничего. Одно дело, когда у меня лицо зажило за месяц после укуса пса без швов и дальнейших косметических вмешательств, а другое дело – за один день заживить раны на спине, по недоразумению бывшей решетом ещё вчера.

Месяц. День. Что дальше? Час? Меня так скоро закроют в каких-нибудь лабораториях и будут ставить опыты по регенерации. В больницу больше не пойду, могут возникнуть ненужные вопросы. Мне такие перспективы и нафиг не сдались, а потому молчим как партизаны.

Рогнеда молчала, легко было представить, что всё происходящее – лишь игра моего воображения. Какая бы чертовщина со мной не происходила, но голодом морить себя не стоит. Раз уж выдались выходные, хоть побалую себя домашней едой. Полупустой холодильник намекал, что без похода на рынок не обойтись. Спустя полчаса я бодро возвращалась домой с полным рюкзаком ингредиентов для будущей вкусности.

Морозный воздух быстро выветрил весь алкоголь из организма. Выглянуло столь редкое зимнее солнышко. Настроение было приподнятым, не смотря ни на что. Вспомнилось, что сегодня день Святого Николая, значит, вечером начальство отправится на праздничную литургию.

«Может, и мне в церковь сходить, в кои-то веки не по долгу службы, а так… исполнить напутствие Михаила Потаповича. Заодно и проверю кое-что».

Отложив идею на потом, принялась за готовку.

Ломтики шампиньонов, картофеля и индейки в сметано-чесночном соусе отправились в духовку. Квашеная капуста с перьями зелёного лука с собственной грядки на подоконнике заняла своё место в салатнице.

Прошло всего ничего, а запахи в квартире стояли умопомрачительные. Чтобы хоть как-то отвлечься, решила просмотреть записи с открытия выставки. Фотоаппарат пришёл в негодность, но карта памяти осталась цела. Фотографии меня не особо заинтересовали, была парочка вполне подходящих для дальнейшего использования. А вот видео удивило.

Я раз за разом пересматривала его на повторе в замедленном темпе и не могла поверить своим глазам. Если при нормальной скорости воспроизведения можно было с трудом, но рассмотреть сквозь завесу дыма и пыли человеческие фигуры, то замедленный темп демонстрировал размытых звероподобных нелюдей. Нападавшие больше напоминали медведей своими массивными силуэтами и рычанием, а охрана выставки – больших кошек, текучих, пластичных, юрких. Дрались кошаки совершенно бесшумно. Ни рыка, ни мявка, ничего. Странно… Во время склок домашние кошки визжат до одури, а эти как воды в рот набрали.