Одиночка - Ламур Луис. Страница 18

— Они шли сюда, потому что здесь есть вода, — пояснил метис и указал на то место, где во время дождя накапливалась влага. Развернув лошадь, он подъехал туда, спрыгнул на землю и, опустившись на колени, стал копать песок, который вскоре стал влажным, а потом появилась вода. Они напились, затем одну за другой подвели к ямке лошадей.

— В таких местах часто бывает вода, ну а после дождя всегда, — сказал метис.

Несколько облаков плыло по небу, создавая островки тени над пустыней. Индейская дымовая сигнализация бездействовала.

— Старое убежище вон там, — показал Дэч. — Наверху, на Хай-Лоунсэм.

— Пит Рэньон знает его.

— Ты думаешь, он еще идет по нашему следу? — спросил Харди.

— Можешь держать пари, не проиграешь! — Консидайн оглянулся на тропу. — Я хорошо его знаю, он упорный человек.

— А пещера на Кастл-Доум ему известна?

— Сомневаюсь… но может быть. Дэч свернул самокрутку, позволив своему огромному телу расслабиться.

— Только старожилы знают о ней, — сказал он. — Консидайну рассказал я. — Он притронулся языком к папиросной бумаге. — Спэньер наверняка знает тоже. И о Хай-Лоунсэм.

— За этим пиком давайте сразу повернем на юг, — предложил метис.

Солнце било им прямо в лицо, так что приходилось щуриться. Перед ними на тропе по-прежнему виднелись следы мужчины и девушки и почти стершие их следы индейцев.

Дэч внимательно рассмотрел отпечатки, затем смахнул едкий соленый лот, затекавший в глаза.

Консидайн не отрывал глаз от Хай-Лоунсэм.

Глава 10

Индеец исчез прежде, чем Ленни успела разбудить отца.

— Не волнуйся, — сказал Спэньер дочери. — Все обошлось.

Под утренним небом горы выглядели как измятый лист пыльной меди с зелеными пятнами кустов.

Еще перед тем как закрыть глаза и уснуть, Дэйв при слабом свете надвигающегося утра оглядел окрестности. Индейцы могли подойти отовсюду. Но с двух сторон им негде спрятаться, значит, атака оттуда маловероятна.

Любой здравомыслящий человек, ожидающий нападения, стал бы более внимательно наблюдать за теми подступами, которые давали врагу возможность сгруппироваться, затаиться. И Спэньер рассуждал так же. На самом же деле апачи ухитрялись появляться там, откуда их меньше всего ждали.

Индейцы обладали способностью буквально сливаться с местностью и умели вести партизанскую борьбу, как ни один народ прежде или потом. Территория, на которой они жили, предоставляла им немного естественных укрытий, но они в совершенстве овладели искусством ведения войны в пустыне.

Ленни отец поручил оборонять тот участок, откуда приближение врага было легче заметить, а остальное взял на себя. К счастью, площадка, где они находились, оказалась небольшой, а углубление в скале достаточным, чтобы укрыть лошадь.

— Этот Консидайн… — начал Спэньер. — Мог бы стать для тебя хорошим мужем.

Слезы выступили у девушки на глазах. В этот миг отец стал ей ближе, чем когда-либо прежде. Теперь надежда когда-нибудь увидеть Консидайна снова показалась ей несбыточной, и те минуты с ним стали ее звездным часом. Она любила его.

Одной своей фразой Дэйв разрушил барьер, который существовал между ним и дочерью. Мысленно она уже видела их вместе, двух мужчин, которых любила, и себя с ними рядом.

Не спуская глаз с окружающих скал, она думала об усталом, ссутулившемся человеке — своем отце. Очень строгий по отношению к ней, он и сам вел необычайно аскетический образ жизни и был одинок с тех пор, как ее мать умерла. Ленни считала, что она в долгу перед ним.

В зарослях кустов не шевелилась ни одна веточка. Ленни держала винтовку наготове. Ей случалось убивать дичь, но только для еды. Она никогда не стреляла в человека, и мысль о том, что ей предстоит сделать это, и даже умереть самой через несколько минут, внушала неописуемый страх.

Ленни снова и снова тщательно обшаривала глазами территорию, которую ей поручил контролировать отец, переводя взгляд с одной скалы, заросшей кустами на другую, особенно внимательно осматривая то, что было прямо перед ней, потому что знала: движение обнаруживается, прежде всего, уголками глаз. Пока она не видела ничего подозрительного. И вдруг ее внимание привлекло слабое движение на земле, потом из куста показалась темная ступня.

Девушка оценила расстояние до цели, приняв во внимание куст, прицелилась, взяв немного правее того места, где видела ногу, глубоко вдохнула, затем чуть выдохнула. Но дуло задрожало, пришлось прицеливаться снова. Ленни чувствовала, что не в силах нажать на спусковой крючок. Вдруг винтовка дернулась в ее руках.

Смуглая нога напряглась, затем медленно вытянулась и, замерла.

— Один есть, папа.

— Умница.

Три индейца одновременно поднялись и бросились к ней. Она выстрелила… слишком быстро. Все трое исчезли в кустах, приблизившись к укрытию футов на пятьдесят.

Спэньер не повернул голову на звук выстрела. Апачи внезапно появились и с его стороны, где еще минутой раньше их не было и в помине. Он стрелял спокойно и методично… один раз… второй… третий…

Один апач упал и, кажется, еще один.

Спэньер вытер пот, заливавший глаза. Нападающие попрятались.

Ему отчаянно хотелось пить, во рту совершенно пересохло, но покинуть пост значило дать возможность врагу перегруппироваться и, воспользовавшись моментом, подобраться еще ближе.

Спэньер взглянул на солнце. День только начался. Сколько времени индейцы уже стерегут их? Внезапно он выстрелил, отреагировав на подозрительное движение, затем выпустил пулю наугад, давая понять, что не теряет бдительности. Да, они могут и не увидеть, как сегодня заходит солнце.

О себе он не переживал — его трудная жизнь уже позади. Судьба Ленни — вот что беспокоило его до щемящей тоски. Она заслуживала лучшей участи, чем смерть в унылом кольце скал от пули чужой или его… Он обязан сделать это для нее — отнять жизнь, чтобы спасти дочь от более страшной участи.

Его глаза покраснели от постоянного напряжения. Ленни… Видит Бог, он хотел для нее лучшей судьбы. Его мучило чувство вины — ведь в таком положении она оказалась из-за него. К тому, чтобы погибнуть в бою, его подталкивала вся предыдущая жизнь. Выбор был невелик — либо в таком вот месте, либо в пыли. Покончить счеты с бренным миром в постели в собственном доме он никогда не рассчитывал. Его удел — перестрелка на улице захудалого западного городка, либо драка в баре.

Но Ленни! Она так молода, только начинает жить. Лишь вчера она впервые взглянула на мужчину с новым для себя чувством. Он же, отец, почти разрушил даже эту робкую мечту ее о счастье. А Дэйв Спэньер, переселенец и изгой, знал, что такое мечтать. Почему молодые думают, что эта радость только для них? Старые люди тоже мечтают, только с меньшей надеждой, меньшим предвкушением.

Он мечтал, как устроит судьбу Ленни — выдаст ее замуж, построит для нее крепкий дом.

Дэйв вытер потные ладони о штаны.

— Как там у тебя, Ленни?

— Все в порядке, папа.

— Если нам удастся удержать их до ночи, мы ускользнем отсюда.

Ускользнуть-то они, вероятно, сумеют… но шансы выстоять очень невелики. И Спэньер это понимал. Индейцы не собирались долго тянуть с атакой — их кровь уже пролилась. И вопреки своей природной терпеливости, любой из них полезет на рожон, чтобы девушка досталась именно ему.

— Целься получше, — крикнул ей отец и, помолчав, добавил, чтобы ей было с чем умереть: — Я ошибся, Ленни. Консидайн, наверное, славный малый.

— Спасибо, папа. — Девушка обвела глазами скалы и кусты. — Он был добр ко мне… очень добр. Я… уверена, что понравилась ему.

— Еще бы! — И Спэньер замолчал. Почему бы и нет? Если ему суждено иметь зятя, почему бы Консидайну не стать им? Они смогли бы понять друг друга. — Конечно, ты ему понравилась! Я заметил это!

Вокруг царил полный покой, но индейцы затаились рядом.

Дэйв вспомнил о жене. Что, если она наблюдает за ними сейчас? Знают ли мертвые, как живется здравствующим? Он никогда прежде не задумывался о таких вещах.