Одинокие боги - Ламур Луис. Страница 5

— Проверьте свои ружья, — приказал он. — Может быть, нам придется стрелять, и все должны быть начеку. Я не хочу перестрелки, но если уж ее не избежать, то мы должны или победить, или умереть. Шансов пересечь реку незамеченными у нас пятьдесят на пятьдесят, и лучшего места для переправы, чем это, не существует. Если же мы не начнем переправу теперь же, они, обнаружив одинокий фургон, могут загнать нас в пустыню. И к этому мы должны быть готовы.

Фарлей повернулся к отцу.

— Верн, что вы думаете относительно наших шансов отправиться в дорогу уже теперь? Мы ведь еще должны добраться до каньона, пересечь его да преодолеть несколько скал, поджидающих нас на пути. Сейчас, думаю, самое удобное время, чтобы сняться с места, скоро ведь совсем стемнеет.

— Думаю, вы правы, надо трогаться в путь, — согласился отец.

— Финней? Келсо? — Фарлей посмотрел на своих помощников.

Оба согласно склонили головы.

— Мы должны двигаться очень осторожно, чтобы не разбиться о скалы и не обнаружить себя, — предостерег Фарлей еще раз.

Келсо с ружьем в руках ехал впереди, держась чуть правее фургона и почти касаясь стен каньона. Ярдах в пятидесяти позади скакал Джакоб Финней, неотрывно глядя вперед и не упуская из поля зрения скалы и дорогу. Наш маленький отряд медленно спускался в низ каньона, к реке. Отец почему-то окрестил его кавалькадой, и мне это слово понравилось: в нем ощущалась сила и какая-то торжественность. Положив ружье на колени, отец наклонился к полу фургона и достал из скатанного одеяла дробовик. Положив руку мне на плечо, сказал:

— Сейчас, Иоханнес, я покажу тебе, как заряжается и стреляет ружье. Хочу, чтобы сегодня ты помогал мне. Как только я положу его на пол, подними его и заряжай. Точно так же поступай со вторым. Если все-таки вдруг начнется стрельба и ты увидишь, что индейцы подбираются к фургону, хватай пистолет и стреляй. Только не ошибись, сын, убедись сначала, что это индейцы, не перепутай их с Келсо или Финнеем.

— Конечно, папа! — Мое сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет от восторга из груди. Он доверял мне! И... зависел от меня. Я не должен допустить ни малейшей ошибки! Шаг за шагом мысленно повторял я несчетное число раз его движения, теперь уже умея заряжать ружье. Индейцев может появиться очень много, поэтому все нужно делать аккуратно и тщательно, ни в коем случае нельзя торопиться. «Поспешишь — людей насмешишь», — обычно говорил отец.

Колеса фургона катились теперь по песку, и мы все еще продвигались вперед. Мне от волнения тяжело было дышать, во рту пересохло. Отец всегда учил: если нервничаешь, сделай несколько глубоких вдохов и прикажи себе успокоиться. Я делал все, как он советовал, но на этот раз у меня почему-то не получалось.

Сидевшая неподалеку от нас с ружьем в руках миссис Вебер смотрела на меня и вдруг неожиданно озорно подмигнула.

— Не переживай, малыш! Все будет хорошо. Вот увидишь!

— Конечно, мэм. Я просто волнуюсь за мистера Келсо и мистера Финнея.

— Успокойся, малыш! Если на нас и нападут, эти ребята примут на себя основной удар, ведь они такие сильные и бывалые воины, — сказала она и тотчас, переведя взгляд на мисс Нессельрод, посоветовала: — На вашем месте, мисс, я бы обратила свой благосклонный взгляд на Джакоба Финнея. Честный, порядочный молодой человек. Он стал бы замечательным мужем для девушки вроде вас. Умный, сильный, непьющий мужчина этот Финней, и для хорошей женщины это прекрасная партия, поверьте!

Мисс старалась казаться невозмутимой, что не очень-то у нее получалось.

— Не сомневаюсь в этом. — Она натянуто улыбнулась. — Но я, представьте, еду в Калифорнию вовсе не на поиски мужа.

Шотландец Фразер посмотрел на нее и, как только их взгляды встретились, быстро отвернулся. Флетчер фыркнул, а мисс Нессельрод покраснела.

Отец поглядел на нее с улыбкой.

— Уверен, молодые люди Калифорнии, мисс, много потеряют и будут страшно разочарованы.

— Есть немало и других привлекательных вещей, помимо замужества, — с вызовом парировала мисс Нессельрод.

— Несомненно, — согласилась миссис Вебер. — Но есть ведь немало и вдов и старых дев. Я не принадлежу ни к тем, ни к другим. Вышла замуж в шестнадцать, муж погиб, сплавляя лес по реке: бревна плота разошлись, он упал в воду и не смог выбраться. Два года спустя я снова вышла замуж. Флеш был спокойный, добрый человек, и мы жили, ни в чем не нуждаясь. До тех пор, пока в нем не проснулся игрок и он не отправился на поиски счастья. Мне приходилось делать черную работу, подрабатывать, стирать белье, чтобы хоть как-то выжить. Через три года он вернулся, мы купили прелестный домик в Дубуке, обзавелись собственным экипажем. А потом... потом Флеш убежал с рыжей девкой из Лексингтона. С тех пор я ничего о нем не слышала. Вот и осталась теперь я не вдовой, не мужней женой...

Фургон продолжал медленно спускаться в каньон. Дуг Фарлей бросил через плечо:

— Мы на открытой местности. Будьте наготове...

Поскольку внутри фургона было темнее, чем снаружи, я разглядел, как он нащупал рукой ружье, пододвинул поближе к себе. Мне был хорошо виден и Джакоб, непринужденно сидящий в седле. Лишь Келсо ускакал далеко и был теперь впереди всех, у самого изгиба каньона. Лошади бежали рысцой, Фарлей с легкостью управлял ими. Подъехав к самому изгибу, мы увидели долгожданную серебряную гладь воды. Во рту пересохло, всех мучила жажда.

Отец положил руку мне на плечо.

— Все хорошо, сынок, все хорошо! Рядом с нами прекрасные, смелые люди.

Фарлей едва слышно обратился к отцу:

— Вы хорошо знаете эти места, Верн? Это и есть остров Коттонвуд?

— Да, он самый. — Отец, помолчав, добавил: — Они вроде пока не заметили нас. И маловероятно, чтобы мохавы появились здесь ночью. Большая гора слева зовется Горой Мертвых. По преданиям, здесь обитают души покинувших этот свет, поэтому мохавы и не любят бывать в здешних местах после захода солнца.

Фарлей припустил лошадей, и стало слышно, как под колесами заскрипел песок. Внезапно из темноты появился Келсо, предостерег:

— Смотри внимательно, Дуг! В этой части острова глубина воды не больше двадцати дюймов.

— Ну, слава Богу, — облегченно вздохнул Фарлей. — Не придется перебираться вплавь.

Наконец мы спустились в самый низ каньона. Фарлей придерживал лошадей. Слушая во время поездки разговоры о своем отце, я стал кое-что понимать в тех давних ночных беседах моих родителей.

Вокруг лежала тихая безмолвная ночь. Небо усыпано звездами, от воды веяло прохладой. Лошади остановились. Фарлей спрыгнул на землю, подошел к валуну и тихонько выругался.

— В этом месте один гравий, фургону не проехать, — хмуро произнес он. — Пусть Келсо поищет какой-нибудь пологий спуск. К сожалению, Колорадо очень непостоянна, и трудно предугадать, где и как она повернет.

— На дне ее много ила, — заметил отец. — Насколько я знаю, бывали здесь случаи, когда затягивало и самых сильных пловцов.

Услыша сказанное, пассажиры как-то сразу приуныли, и в темноте слышалось лишь их дыхание. Отец глотнул виски; в жизни он вообще-то никогда не пил, но иногда это помогало ему справиться с приступом кашля.

— Скажите, а может, впереди все-таки есть хоть какая-то дорога? — взволнованно спросила мисс Нессельрод, ни к кому определенно не обращаясь.

— Мэм, — обернулся Фарлей на ее вопрос. — Индейцы не имеют обыкновения оставлять после себя даже тропинки.

И снова повисла гнетущая тишина. Флетчер и тот молчал, его недовольного ворчания я не слыхал, пожалуй, с того момента, как остановился фургон, и лошади беспокойно били копытами по камням. Из темноты внезапно снова возник Келсо.

— Не нравится мне все это, Дуг. Понимаешь, совсем не слышно кваканья лягушек...

— Может, мы слишком далеко от них?

— Нет, Дуг. Я отъезжал от фургона на довольно приличное расстояние, но ведь и воя койота уже с полчаса не слышно.

— Как бы там ни было, у нас нет выбора, — заметил Фарлей. — Надо как можно скорее найти отсюда выход.