Перестрелка на ранчо - Ламур Луис. Страница 39

— Не глупи, Уот! — серьезно сказал Долливер. — У тебя нет ни единого шанса!

— Я должен прикрыть Хью. Они убьют его. Он этого не понимает, не видит, что Кейз нарочно вызывает его на перестрелку. Теперь, когда они поняли его идею, когда большая часть плана уже выполнена, Кейз и Кетль решили, что Хью им больше не нужен. Они хотят от него избавиться.

— Ты будешь защищать человека, который хотел тебя убить? — недоверчиво спросил Уин.

Я пожал плечами, понимая, что, возможно, делаю глупость.

— Он мой кузен. Мы росли как братья. И дядя Том одобрил бы меня. В любом случае эти люди — враги и мне и ему.

Я внимательно оглядел двор из-за двери. Расклад был такой: Кейз отошел от Хью футов на десять и стоял к нему лицом. Волк Кетль подходил справа, он был футах в пятидесяти от Кейза. Вместе с Хью они образовали треугольник.

Кейз заговорил первым:

— Тейбер, нам это не нравится. Ты слишком заносишься. Изображаешь из себя хозяина, забираешь большую часть денег. Мы решили вывести тебя из нашего дела.

Может быть, я бессердечный человек, но мне было ужасно любопытно. Я хотел посмотреть, много ли белловской крови осталось в Хью. Насколько я знал, он первый раз в жизни столкнулся с открытым противоборством, причем эти двое были старыми волками, опытными и беспощадными. Мне было интересно, что он будет делать?

Почти целую минуту он молчал, усердно раздумывая, и когда он наконец заговорил, сердце мое возрадовалось. Этот человек пытался прикончить меня, он водился с негодяями и нарушал закон, но это был мой брат.

— Ну что ж, Билл! — сказал он. — Я вижу, ты и правда захотел постреляться. А ты, Кетль? Осталось в тебе что-нибудь волчье или совсем в койота превратился? В каком-то романе это называлось «вручить капитану черную метку». Забавно… это был пиратский роман, мы читали его вместе с Уотом. И должен сказать, что вы ему в подметки не годитесь!

Он шагнул им навстречу, переводя взгляд с одного на другого.

— Широко встали. Мастера! Но хоть одного я с собой заберу на тот свет!

Руки потянулись к револьверам, и тут я шагнул на крыльцо.

— Я с тобой, Хью! Которого ты берешь? Я возьму другого!

Глаза обоих противников обратились на меня. Кейз и Кетль отнюдь не обрадовались такому повороту дела! Хью же не пошевелился.

— Возьми Кетля, — сказал он. — Кейз у меня давно напрашивался!

— Оба они скунсы порядочные, — спокойно произнес я. — Не будь койотом, Кетль! Получай, что просил! — И с этими словами я прыгнул в сторону, одновременно выхватывая револьверы.

Кетль мгновенно выхватил свой и резко пригнулся, зарычав, как волк, чье имя он носил. Я увидел красную вспышку его револьвера и бросился на него, спуская курок своего правого кольта.

Кетл выстрелил еще раз, и тут мой второй выстрел ударил его пониже кармана рубахи. Он, дернувшись, выпрямился, и я всадил в его открытую грудь еще одну пулю. Он упал, упираясь в грязь обеими ладонями. Я повернулся к Хью: он лежал ничком, пытаясь подняться, а Кейз с проклятиями прицеливался в него для последнего выстрела.

— Брось пушку, Билл! — крикнул я. — Бросай, или я стреляю!

Он повернул ко мне лицо, на котором не было ничего, кроме злобы. Он мог быть побит, он мог быть ранен, но в этом загнанном звере кипела ненависть. Он поднял револьвер, и я ощутил удар пули. Собрав все силы, чтобы сохранить равновесие, я прицелился и выстрелил. Кейз упал на колени, потом на четвереньки, но он еще не сдался.

Невероятным прыжком он вскочил на ноги. Рубаха его вся намокла от крови, но оба револьвера уставились дулами на меня. Рявкнули выстрелы, сверкнуло пламя; я опять качнулся и шагнул вперед, всадив в него две пули с обеих рук.

Он отшатнулся, нашпигованный свинцом так, что недолго и утонуть, но продолжал стоять, рыча и чертыхаясь, прожигая меня взглядом. Но вскоре блеск в его глазах потух, и он опустился на землю, продолжая шептать проклятия. Я обернулся к Кетлю, но с ним было покончено.

Обращаясь к темному ряду мужчин, стоявших возле лошадей, я крикнул:

— Порядок, ребята! Бросайте оружие!

Они, очевидно, подумали, что я окончательно рехнулся. Я получил пулю, а может, и не одну, и мои револьверы были почти пусты, а я призывал сдаться дюжину крутых мужиков, прошедших огонь и воду.

— Он прав! — Из-за угла сарая появился Коротышка Карвер. — Расстегивайте ремни! Вы окружены!

— У меня в руках дробовик и полно зарядов! — Это крикнул Уин из окна.

Они колебались, и я их понимал. Их было двенадцать человек, но из-за угла сарая на них была направлена винтовка, а из окна — дробовик. Винтовка Спенсера стреляет пулями 56-го калибра весом в 360 гранов. Не надо большого воображения, чтобы понять, что из «спенсера» достанется не одному, а с пулей 56-го калибра внутри далеко не ускачешь. Что до дробовика, то он двуствольный, что означает смерть двоих без перезаряживания. Был еще и я, нетвердо стоящий на ногах, но сделавший лишь один промах, и никому не хотелось проверять на себе, промахнусь ли я еще раз или нет.

— Да к дьяволу это все! — Черноусый верзила, вспомнивший меня по Соноре, отстегнул свой пояс с оружием, и это послужило сигналом для остальных. Все побросали пушки.

В этот момент из-за горы показались шестеро всадников. Они на рысях въехали во двор. У двоих на груди были шерифские значки. Я повернулся и медленно побрел к Хью, навстречу выскочившим из дома Уину и Мэгги.

Опустившись на одно колено, я осторожно перевернул Хью. Веки его дрогнули, и он посмотрел на меня. Ему уже никто не мог помочь: Билл Кейз не тратил пули даром. Удивительно, как он до сих пор был жив.

— Спасибо, малыш! — прошептал он. — Ты подоспел вовремя! Ты с Мэг… я рад! Правда рад! — Он судорожно, со всхлипом вздохнул три раза и продолжал: — Дя… дя Том… сказал, почему он… оставил ранчо… тебе. Он знал, что я… вор. Я был дурак.

Мы внесли его в дом, но еще до наступления дня он откинул шпоры.

А в другой комнате страдал я. Я все же заглотил две пули, а не одну, и доку пришлось одну вырезать. Было жутко больно, и они дали мне пулю в зубы, чтобы кусать, пока док рылся в ране. Мэг была со мной, не отходила ни на шаг, хотя я и посылал ее посмотреть, как там Хью.

Хью отходил, и незадолго до его конца я вылез из постели и пошел к нему. Док кричал, что это безумие, но я пошел.

Он был в сознании и посмотрел на меня с кровати.

— Да что уж там, Хью, — сказал я. — Передай привет дяде Тому.

— Думаешь, мы с ним встретимся? — тихо прохрипел он.

— Без сомнений! — уверил я. — Любой ковбой может однажды поехать не по той дороге или поставить на корове не то клеймо. Но я думаю, что Инспектор там, наверху, во всем разберется!

— Спасибо, малыш, — повторил он. — Когда ты вырастешь, ты будешь большим человеком!

Я взял его за руку, и он, глядя мне в глаза, чуть сжал мою ладонь.

— Твой малыш весь в тебя, — мягко сказал я. — Пусть живет, как умеет!

И знаете, я могу поклясться, что он улыбнулся… Все же мне повезло иметь такого друга, как Хью.

ШЕСТОЙ ДРОБОВИК

В старые времена на Западе люди не доверяли судам. Многие предпочитали на месте судить преступника и сразу же приводить приговор в исполнение.

Часто это был вопрос простой целесообразности. Представьте, что вы застукали в поле человека, клеймящего своим клеймом ваш скот. Вы наставляете на него револьвер и ведете его в город, до которого, может быть, все пятьдесят миль, передаете в руки шерифа и возвращаетесь к себе на ранчо.

Через несколько дней вам придется снова поехать в город, чтобы быть свидетелем обвинения в суде. Потом вернуться домой. И так вы наездите четыре, а то и пять сотен миль — для того лишь, чтобы покарать одного преступника.

Гораздо проще было бы повесить молодца на месте преступления, что часто и делалось. Так экономили время и берегли коней.

Лео Карвера должны были повесить во вторник, и любимым развлечением зевак было наблюдать за постройкой виселицы. Это была первая официальная казнь в городке Кэньон-Гэп, и первая виселица, построенная на Территории. И жители Кэньон-Гэпа хотели, чтобы все было как надо.