На лужайке Эйнштейна. Что такое ничто, и где начинается всё - Гефтер Аманда. Страница 7

Мой отец указал на ленту.

– Наверное, это тот парень, что вечно падал с крыши в его мысленных экспериментах, наконец встретил свою судьбу [8].

Я знала, что Эйнштейн настоятельно просил Принстон сохранить его дом в качестве обычного места для жилья, а не превращать его в какую-то достопримечательность или музей. «Этот дом никогда не станет местом паломничества, куда паломники приходят поклониться костям святого», – говорил он. Ну и ладно. С этой желтой лентой мы могли поклониться разве что крыльцу. Кроме того, патологоанатом, который проводил вскрытие Эйнштейна, похитил его мозг. По сравнению с этим наше благоговейное топтание на газоне перед домом вопреки его воле вряд ли можно было бы счесть святотатством.

Отец однажды показал мне старую потрепанную книгу в твердом переплете, которую его отец дал ему, когда он был еще ребенком. Это были статьи Эйнштейна по теории относительности. Отец рассказывал мне, что пытался читать ее, когда ему было всего десять или одиннадцать лет, притворяясь, будто что-то понимает. Все свое детство он хранил эту книгу на полке в спальне, иногда смотрел на нее, иногда перелистывал страницы и мечтал понять ее смысл, потому что был уверен: в этой книге кроется истина. Теперь, глядя на дом, на белой краске которого играло мартовское солнце, я чувствовала себя так, будто мой разум покидает мою голову и вливается во что-то значительно бо́льшее, чем я. Я смотрела на отца и понимала, что он наконец встал на путь, которым в глубине души всегда хотел идти. А я? Я просто хотела следовать ему.

Перед домом Эйнштейна в Принстоне.

Фото: У. Гефтер.

Мы напряженно смотрели на дом, словно в любую минуту Эйнштейн мог показаться в дверях, высунуть язык, а потом крикнуть, чтобы мы проваливали к чертям с его лужайки.

«И что же, этот дом действительно построен из информации?» – подумала я. И эта информация создана мной? Нами? Есть ли хоть что-нибудь похожее на то, чем кажется? Существует ли хоть что-то из этого в реальности?

Я знала, что мир вокруг должен быть больше, чем кажется. Физика явно подкрепляет эту мысль: в конце концов, стол состоит главным образом из пустоты, но если посмотреть на эту пустоту достаточно внимательно, словно в микроскоп с большим разрешением, то она окажется не такой уж и пустой, но заполненной чем-то неизвестным. Если посмотреть с достаточно близкого расстояния на что угодно, то все, что мы о нем знали, распадется, оставив взамен… что? Какие-то исходные ингредиенты реальности? Что-то нематериальное, вроде информации? Мне не нужна наука, чтобы понять, что внешность обманчива. Я знаю это на своем опыте. Я знала это с того самого дня, когда мой отец сказал мне, что все вокруг иллюзия. Я не могу смириться с мыслью, что реальность оканчивается на свадебном торте, офисной тягомотине и доме в богатом пригороде. Если миром у меня перед глазами начинается и заканчивается бытие, то на меня не рассчитывайте. Мне нужна тайна. Мне нужно знать, что это – история с продолжением.

Я подозревала, что отцу это тоже было нужно. Хотя он никогда не признавался в этом. Мне становится все более очевидным, что его тихая профессиональная жизнь в богатом университетском пригороде противоречила его существу. У него внутри жил бунтарь – тот хиппи, сидящий без рубашки в позе лотоса и медитирующий на природе, должен был молчать и делать карьеру, вписываясь в рамки своего возраста, но у него был шанс обнаружить себя. Этот шанс дала ему физика. И я.

Мы сели на тротуар перед домом.

– Самонастраивающийся контур… – пробормотала я.

Отец кивнул:

– Граница границы равна нулю…

– Он кто? Йода? – спросила я. – Человек говорит загадками. Что все это значит?

Отец улыбнулся:

– Ума не приложу.

Итак, вот мы – в Принстоне, штат Нью-Джерси, в огромной расширяющейся Вселенной, бродим по улицам, нарушая их привычный покой, наполовину реальные, постепенно осознавая, что то, что когда-то было хобби, теперь стало миссией.

Мы сидели несколько минут, погруженные в тяжелое молчание. Затем подъехал автомобиль, и мы бросились наутек.

Глава 2

Идеальное алиби

Когда я вернулась в Нью-Йорк, у меня возникла идея.

Я рассматривала свой бейджик с конференции «Наука и окончательная реальность», висящий теперь над компьютером в качестве сувенира. На нем гордо красовалось мое имя, под которым было напечатано: «Журнал Manhattan» – своего рода шутка для посвященных. Логотипом конференции был выбран рисунок поверхности сферы, устланной крошечными плиточками с нулями и единицами на каждой. Я была почти уверена, что это один из рисунков Уилера – но что же он значит? Я быстро набросала этот рисунок в блокноте с напоминанием для себя разобраться с ним позднее.

Удивительно, какой могущественной была эта штучка. Не может ли этот кусок ламинированной бумаги на веревке служить пропуском в круг посвященных, давать доступ к окончательной реальности? Он был как золотой билет на космическую шоколадную фабрику – получив его, вы обретаете возможность посетить каждую лекцию, поговорить с любым физиком и даже пообедать и сходить на банкет.

Если бы вы хотели посетить научную конференцию в надежде найти какие-то ответы на волнующие вас вопросы, то выдать себя за представителя прессы явно был правильный способ добиться своей цели. И все-таки я была уверена, что моя маленькая афера будет в скором времени разоблачена. В конце концов кто-нибудь решит заглянуть в журнал Manhattan и быстро поймет, что он не имеет ничего общего с физикой… как если бы кто-то заглянул в коробку и обнаружил в ней мертвого кота.

Если бы только у меня был способ получить пресс-карту!

Как в мультфильме, у меня над головой зажглась лампочка.

Я позвонила отцу:

– Я собираюсь быть журналистом.

– Ладно…

– Только подумай! Если мы хотим выяснить природу реальности, нам нужен доступ к лучшим ученым-физикам, к новейшим данным, встречам, журналам, ко всему. И если ты пресса, то все это в твоем распоряжении! Если у нас появится вопрос по космологии, мы не будем копаться в двадцати книгах, чтобы найти ответ. Мы просто спросим космолога! Это идеальное алиби!

– Отличная идея, – сказал он. – Возможно, ты могла бы устроиться куда-нибудь стажером. Или ты должна сначала получить диплом?

– Нет-нет, – сказала я, – Я собираюсь стать журналистом сегодня.

– Извини, что?

– Я собираюсь позвонить в редакцию журнала Scientific American и спросить, могу ли я написать для них кое-что о симпозиуме. И тогда у нас все будет в шоколаде!

– Слушай, – сказал он, – я не хочу тебя обидеть и думаю, что когда-нибудь в будущем ты смогла бы стать прекрасным журналистом, но ты не можешь просто так позвонить в Scientific American.

– Да ну? – сказала я. – Давай посмотрим.

Наши бесценные пропуска на праздник окончательной реальности.

Я знала, это звучит несколько неожиданно. В конце концов, я не училась на журналиста. О черт, я еще никогда не посещала уроки по физике! «Но кого это может волновать?» – думала я. Буду учиться на ходу. Кроме того, мне не нужны ни степень, ни стажировка, ни опыт работы – это все равно как поступать в кулинарную школу, собираясь открыть ресторан. Я не собираюсь получать Пулитцеровскую премию; я просто пытаюсь провернуть небольшую аферу, чтобы получить удостоверение журналиста.

Я набрала номер телефона редактора отдела новостей Scientific American. На том конце включился автоответчик. Как только я услышала сигнал, я прокашлялась и изо всех сил постаралась сымитировать голос, который походил бы на голос профессионального журналиста, а не на лепетание двадцатилетней девушки.