Походный барабан - Ламур Луис. Страница 71

— Но если мы пойдем посуху, то должны будем пересечь страну печенегов!

— Лодочники, вероятно, на то и надеются, что на нас нападут. Наши товары будут конкурировать в Константинополе с их товарами, ведь они тоже везут меха и золото.

Поднявшись, я опоясался мечом и надел плащ — один из наших суконных, купленных во Фландрии.

— Решение будет принято сегодня.

Торговые дела больше меня не интересовали. Теперь я хотел поскорее добраться до Константинополя, встретиться с другом Сафии, а затем сделать все возможное, чтобы освободить отца… если он ещё жив.

Мы встречались со многими купцами, и каждого я одолевал расспросами об Аламуте и Старце Горы, а также о его Долине Ассасинов. Кроме того, что мне было уже известно, они мало что могли сообщить. Все сходились на том, что бежать из Долины невозможно и проникнуть в неё столь же невозможно.

Мы собрались вокруг костра в лесу за стенами Киева — странное это получилось сборище. Пришел сюда Сарзо — его раны уже зажили, но он был непривычно угрюм. Рядом с гансграфом сидели Лукка и Иоганнес, последний был бледен и сильно исхудал после долгой болезни. Фландрен, Гроссефельд и остальные — все собрались здесь.

Гансграфу не удалось договориться о плавании вниз по реке, и общее разочарование было велико. Совершив долгий поход посуху через всю Европу, изобиловавший битвами и лишениями, люди страстно мечтали теперь о праздном плавании по течению и легком переходе под парусами через Черное море.

Сарзо ворчал. Прекрасный человек и надежный боец, после ранения он сильно изменился. Лукка заметил по этому поводу: «Он думает, что его удача иссякла».

Было очевидно, что он намеревается вступить в спор с гансграфом. Рядом с ним сидел Гроссефельд, упрямый, твердолобый человек, хотя и хороший глава компании.

Присутствовал здесь и Юрий Ольгович — глава некоей новой группировки в Киеве. Я подозревал, что он как-то связан с южными племенами. Для такого подозрения было слишком мало оснований, однако я полагал, что именно он позаботился, чтобы нам отказали и не взяли на челны. Хатиб тайком наблюдал за некоторыми его встречами и уверял меня, что так все и есть. Одна из его жен была мадьяркой.

Что на уме у гансграфа, я не знал, но, как только мы пришли на эту встречу, я шепотом передал ему новости, принесенные Хатибом.

Я видел этого Юрия и раньше, и он мне не понравился, не понравилось и то, как он поглядывал на Сюзанну. Его заинтересовала не только её красота, но и значение Саона. Обладание таким замком сообщало бы ему колоссальный престиж, а Юрий, я подозревал, замахивался в мыслях даже на Константинополь.

Не так много времени прошло с тех пор, как киевский князь ходил войной на Византийскую империю и прорывался глубоко на её территорию.

Имея сильно укрепленный замок на юге, флот на Черном море и мощное сухопутное войско, составленное частью из племен, кочующих к югу от Киева, Юрий мог стать серьезной угрозой для Константинополя.

Это был высокий, мощного сложения человек с репутацией хорошего воина и государственного деятеля одновременно. Ростом немного повыше меня, чрезвычайно сильный, он был во всех отношениях опасным противником. Завладей он замком Саон, то смог бы прервать поступление припасов и людей в Константинополь по этому пути, а также использовать в своих интересах гарнизон замка.

Гансграф открыл совет сообщением:

— Нам отказано в перевозке речным путем до моря. Я предлагаю двигаться посуху, следуя вдоль Днепра для удобства путешествия.

Я поднял голову и внимательно посмотрел на него, но он как будто не заметил меня.

Вдоль Днепра? Это чистое безумие. Река уходит далеко на восток и лишь потом делает крутой поворот, который выводит её обратно в сторону Черного моря. Если пойти напрямик, следуя прямо на юг, это сократит расстояние чуть ли не вдвое. Правду сказать, путь вдоль реки обещает некоторое прикрытие, но незначительное. Идти, конечно, надо было прямо на юг…

Но я не прерывал его.

Карт почти не было, а те немногие из присутствующих, кто знал местность и понимал ситуацию, как и я, предпочли сохранить молчание и подождать, какой план предложит гансграф.

— Мы могли бы купить челны, — запротестовал Сарзо. — Глупо идти посуху. Мы все мечтали спуститься по реке и отдохнуть…

— Мы пытались купить лодки, — Лукка хотел по возможности избежать спора. — Но не смогли найти ни одной. Они больше заработают, перевозя грузы, а не людей.

— Мы могли бы сами построить себе лодки.

— К весне можно построить достаточно лодок, — заметил Иоганнес, — а то ещё можно подождать месяц, пока река замерзнет, и поехать по льду на санях.

Сарзо приготовился было к гневному ответу, но Лукка заговорил первым:

— Что бы мы ни делали, решение нужно принимать здесь и сейчас. Осень вот-вот кончится.

— Какое там расстояние? — спросил Гроссефельд.

— Миль, наверное, шестьсот. Безопаснее всего идти вдоль реки.

Сарзо продолжал гнуть свою линию:

— Можно найти лодки. Мы не искали вверх по реке.

— Ты свободен для своих поисков, — сказал гансграф, — но остальные должны выступить завтра.

— Завтра?! — взорвался Гроссефельд. — Невозможно! Это слишком быстро!

— Уже сегодня всего в пятидесяти милях к северу отсюда шел снег. Вот-вот заснежит и здесь… — гансграф помолчал. Однако я никого из вас не заставляю придерживаться нашего прежнего соглашения о единстве действий, если вы не пожелаете подтвердить его снова. Мы — наша компания — уходим завтра и берем всех, кто захочет идти вместе с нами.

— Я пойду, — спокойно сказал Фландрен.

Сарзо и Гроссефельд колебались, но я не смотрел на них и не слушал. Я наблюдал за Юрием Ольговичем. Лицо его оставалось невинным и безразличным, однако я, кажется, уловил в его глазах искру удовлетворения.

Гансграф встал:

— Значит, с рассветом.

Рядом со мной стояла Сюзанна, и Юрий с поклоном приблизился к ней.

— Госпожа, если бы вы предпочли реку, то я могу предложить вам свою лодку.

— С Кербушаром и с нашей компанией?

— Предложение сделано вам, госпожа. В конце концов, для женщины вашего положения челн более удобен.

— Я останусь вместе с компанией. Нам до сих пор было достаточно удобно вместе… Благодарю вас.

Она было отвернулась, но затем взглянула на него через плечо:

— Вы не бывали в Константинополе, князь Юрий? Не прогуливались вдоль его стен? Это было бы весьма полезно. Избавило бы вас от многих хлопот и разочарований…

Испуганный и рассерженный, он собирался ответить, но мы уже отошли.

— Значит, ты думаешь так же, как я?

— У него были мелкие успехи, и он по ошибке принял их за великие победы. Он провел несколько интриг в Новгороде и в Киеве и всерьез считает, что уже готов к Константинополю. Поверь мне, Матюрен, нигде нет таких мастеров интриги, как в Византии.

— А если дойдет до войны?

— Его разобьют прежде, чем он появится в виду городских стен… Пока он будет рассчитывать, как съест их на обед, его уже слопают за завтраком.

Мы стояли рядом и смотрели, как заходит солнце, хотя час был ещё не поздний. Ветер дышал стужей. Да, я был готов уходить, более чем готов.

С буков вокруг лагеря падали листья; на облака ложился отсвет далекого заката, окрашивая их багрянцем.

Мне очень не нравился князь Юрий…

Глава 38

Гансграф Руперт фон Гильдерштерн ехал впереди на своем могучем боевом коне. Как всегда, он сидел, выпрямившись в седле, держа поводья левой рукой на уровне груди. Поистине монументальную фигуру являл собой гансграф.

Недалеко от нас был берег Днепра, справа расстилались поля тех немногих жителей, которые отваживались заниматься земледелием в окрестностях Киева.

За гансграфом следовали компании его самого и его брата Петера; чуть поотстав, двигался караван Фландрена. Прочие шли следом на своих обычных местах, а замыкали колонну Сарзо и Гроссефельд.

Из моих друзей при мне остался лишь один — вор, нищий и философ Хатиб.