Биссектриса - это крыса...(СИ) - "Rinhur". Страница 31

-Нет. Я домой, - слегка пошевелив пальцами, отчего мышцы на животе Гора еле заметно дрогнули, Женька медленно потянул руку, выпутывая пальцы из крепкого захвата. И Гор, не отрывая пристального взгляда от Женькиных глаз, ослабил хватку, неохотно выпуская добычу из плена.

Перед тем, как окончательно оказаться на свободе, Жека зацепился на несколько секунд кончиками пальцев за распахнутые борта куртки и тут же решительно убрал руку, для надежности засунув ее в карман джинсов.

Как-то неопределенно мотнув головой, то ли прощаясь, то ли отвечая на невысказанный вопрос, застывший в глазах Гора, Женька развернулся и направился в сторону своего дома.

Когда за спиной хлопнула подъездная дверь, Женька потоптался нерешительно в тамбуре, потом медленно поднялся по лестнице и остановился на площадке второго этажа. Осторожно выглянув в окно, он убедился в своем предположении - Гор так и сидел на мотоцикле, уперевшись ногами в тротуар, и задумчиво курил, выпуская в небо мутные облачка дыма. Его лица Женьке не было видно, но вся поза выдавала некоторое напряжение. Кусая губы, Женька продолжал наблюдать. Наконец, докурив и выбросив окурок, Гор взял шлем, который, слегка покачиваясь, висел на руле, и, прежде чем надеть его, оглянулся на подъезд, в котором скрылся Женька. Отчего-то испугавшись, что его могут заметить, Женька дернулся и отпрянул от окна, прижавшись спиной к стене.

Когда Женька опять выглянул, Гора возле подъезда уже не было, и только со стороны выезда на проспект доносился постепенно затихающий рев мотоцикла.

Вздохнув, то ли с облегчением, то ли с сожалением, Женька медленно, словно старик опираясь на потертые перила, с облупившейся кое-где краской, спустился по пыльным ступенькам лестницы и, нажав кнопку домофона, пискнувшего, по Женькиному ощущению, как-то особенно противно и недовольно, с натугой толкнул железную дверь. Выйдя из подъезда, он завернул за угол и, чуть прихрамывая, направился к дому Никиты, который жил через три двора от него.

***

Вид у Никиты был какой-то взъерошенный и мрачный. Увидев Женьку, маячившего в наваливающемся сумраке подъезда, он что-то буркнул под нос и распахнул пошире дверь, впуская друга в квартиру. Прежде чем переступить порог, Женька окинул Никиту каким-то жадным и тоскливым взглядом. И весь он – от растрепанных волос и зажатой в зубах сигареты, придающей ему немного небрежный и даже хулиганский вид, белой майки, трикотажных штанов-галифе, заканчивающихся на середине голени, до голых ступней, с выпирающими на щиколотках косточками - показался вдруг Женька таким домашним, родным и близким, что у него защемило сердце и защипало глаза от мгновенного осознания, что прошлую, спокойную жизнь, где все было относительно просто и ясно, уже не вернуть, она ушла безвозвратно, а в сегодняшней, на полном ходу летящей под откос, похоже Женька запутался окончательно.

Но, взяв себя в руки, он шагнул в полумрак прихожей и недовольно поморщился от сигаретного дыма:

-Привет. Опять куришь дома.

-Привет, - пропустив друга, Никита выглянул в подъезд и, затушив сигарету в прикрученной к перилам банке, вернулся и прикрыл за собой дверь, только после этого внимательно взглянув на Женьку. - Что у тебя с губой?

-Ничего, - стараясь не смотреть Никите в глаза, Женька опустил голову и стал разуваться, радуясь, что в полумраке прихожей не видно всех повреждений. - Просто прикусил.

А перед мысленным взором встал Гор, его жесткий и собственнический поцелуй-укус напоследок, поцелуй от которого дрожат поджилки и поджимаются яйца от смеси возбуждения, какого-то первобытного страха, словно у пещерного человека перед хищником, нетерпеливого ожидания схватки, и лишающего сил и воли наслаждения.

-Ну-ка, покажи, - включив свет, Никита повернулся к Женьке, да так и застыл на месте, вмиг растеряв всю свою апатию. - Прикусил?! Просто прикусил?! Блядь! Да она у тебя вся распухла… А что с одеждой?! Ты весь в грязи. В волосах какое-то сено. Что случилось?!

-Ники, ты только не волнуйся и не кричи, - Женька попытался успокоить взволнованного друга, уже начиная сомневаться в правильности своего решения, прийти сюда. - Я упал с мотоцикла.

-С какого мотоцикла? – опешил Никита.

-С «Ниндзи».

-Что?! С «Ниндзи»? Горова «Ниндзи»? Это он позволил тебе сесть за руль? - и когда Женька кивнул, взорвался. - Блядь, придурок! Совсем с башкой не дружит. Прибью, суку!

-Ты еще скажи "как он мог доверить руль ребенку", - огрызнулся Женька. Он всегда обижался, когда Никита подвергал сомнению его самостоятельность и взрослость. - Я, между прочим, совершеннолетний.

-Все равно, это его не оправдывает, - Никита упрямо сжал зубы и тут же с тревогой посмотрел на насупленного Женьку. - Ты поранился? Где болит? Может надо в больницу?

-Ники, успокойся. Я не очень быстро ехал. И ни в какую больницу мне не надо. Нигде у меня не болит. Я только чуть-чуть ногу ушиб, - соврал Женька и, решив поскорее замять этот неудобный для него разговор, перешел к цели своего визита. - У тебя предки дома?

-Нет. Уехали на два дня к бабушке.

-Можно тогда я у тебя помоюсь? Не хочу мать пугать своим видом.

-Конечно. И брось сразу шмотки в стиралку. Останешься у меня. Утром домой пойдешь. Только не забудь позвонить матери, а то она всех на уши поднимет, - привычно распорядился Никита, перед лицом мнимой опасности, забывший свои душевные терзания и сомнения, и вновь почувствовавший себя старшим товарищем, братом, ответственным за безопасность Женьки, тем, к кому малолетний Жека бежал со всеми своими подростковыми обидами, тем, кто всегда брал на себя решение всех Женькиных проблем и заботу о нем, тем, кем Никита был до всех этих Женькиных бунтарских всплесков и до их спонтанного и, можно сказать, вынужденного секса, оставившего за собой сладкий вкус блаженства, отравленный горечью потери и сожаления о невозможности продолжения. Все же привычка оберегать и опекать младшего друга, выработанная за пять лет их общения, стала для Никиты условным рефлексом и, словно след от пороха, крепко въелась в кожу и кровь.

И Женька от этого твердого, безапелляционного тона, вдруг, почувствовал себя надежно и спокойно, словно маленький ребенок, который знает, что за него все решат взрослые, и все будет хорошо, и впереди его ждет безоблачное счастье, и родители всегда будут заботиться о нем, баловать, читать на ночь сказки, и мама перед сном придет поправить и подоткнуть одеяло, окутав коконом тепла и любви, и погладив по голове, поцелует в щеку.

Женька встряхнулся от навалившегося наваждения и едва заметно улыбнулся своим глупым мыслям.

-Ладно, - он покорно кивнул вихрастой головой с застрявшими в волосах травинками. Сил, чтобы спорить, все равно у него не было.

Затолкав одежду в стиральную машину и настроив душ, Женька, встав под теплые струи, с наслаждением смывал с себя пот и грязь. Растерев между ладоней гель с ароматом грейпфрута, он, задумчиво уставившись в одну точку, водил ладонями по груди и бокам, а перед мысленным взором мелькали обрывочные кадры сегодняшнего дня, до предела насыщенного событиями – захватывающая дух поездка, вой ветра в ушах, ощущение полета, горячие ладони Гора, падение, драка, дикий, почти животный секс, сбивающий дыхание и выносящий мозг, и оргазм, словно маленькая смерть, уносящий по ту сторону бытия.