Паинька и Пай (СИ) - Леровая Инга. Страница 2

Рекс долго не мог догадаться, что Магда забеременела. С женщинами все иначе, как пахнут человеческие беременные самки Рекс не знал. Фигура, на его взгляд, оставалась прежней. Магда ничего ему не говорила, реже ходила в лес, чаще что-то шила. Только когда она стала ограничивать его в сексе, рассвирепел, подозревая соперника.

Обернулся в пса, толкнул лапами на кровать. Обнюхал тщательно, выискивая чужой запах, и сел от неожиданности на задницу как лопоухий щенок. Его женщина ждала ребенка. Это было чудо. Для обоих. Рекс тотчас официально признал Магду женой, представив стае и обвенчавшись с ней по человеческим обычаям. Его ребенок не может быть незаконнорожденным.

В нужный срок родилась девочка. Обычная человеческая девчонка. Белоголовая красавица, зеленоглазая и робкая. Рекс помнил, как его головорезы выстроились кружком вокруг колыбельки и глядели на малышку во все глаза. Каждый тогда вылизал сестренку, аккуратно метя, чтоб никто не посмел обидеть. А Магда назвала дочку Олимпией, Лиманой, Лимончиком, очень уж нежно и вкусно пахла.

Лимми росла в любви и заботе. Подарок богов. И довольно долго Рекс надеялся, что малышка сумеет воспринять псовую породу. Поначалу настоял, чтобы Магда отдала дочку в щенячью школу. В надежде, что она начнет копировать собачьи повадки и сумеет обратиться. Лимана приходила домой искусанная и в синяках. Ее не обижали, но иначе юные псы не умели общаться. Они игрались, пробуя клыки. А Лимми и укусить толком не могла, только фыркала. Магда выдержала месяц, потом жестко сказала Рексу, что отдает дочь в человечью школу.

В новой школе получилось еще забавнее. Все мальчишки в классе влюбились в робкого ангелочка Лимми. Ссорились за место рядом с ней. Чмокали в щечки. Носили яблоки, конфеты и пирожки. Девчонки стали ее задирать, щипать и колотить, мстя за парнишечью любовь. А Лимана не понимала, в чем суть претензий. И не давала сдачи, потому что ей никто из парней не нравился. Старшеклассники отгоняли мелкоту, дрались между собой за внимание Лимми. В общем, Лимми опять ходила в синяках и временами в засосах.

Магда чуть не разнесла школу по кирпичикам и сделала еще одну попытку, отдав дочь в смешанную школу. Там учились все подряд, котовые, псовые, человеческие дети и даже дети колдунов. Лимми эта школа пришлась по душе, она научилась громко шипеть как кот, угрожающе скалить зубы как пес, высокомерно морщить нос как колдун и рисовать. Но все равно осталась трусишкой. Магде опять не понравилось, чему и как ее учат, и она оставила дочь на домашнем обучении.

Рекс не протестовал. Ему, в его возрасте и влиятельности, было абсолютно все равно, что знает и умеет младшенькая. Он понимал, что наследников на статус у него достаточно, а Лимана никогда не будет претендовать на значимое место в стае. Да и кто знает, куда ее потянет. Какую она захочет себе пару, человека или пса. Равным образом она нравилась всем. Друзей ровесников среди псов у Лимми не было, хватало братьев и сестер.

К своему совершеннолетию она была любимым и сладким Лимончиком семьи. Гостила по очереди у братьев и рисовала портреты племянников. Лимми не задумывалась о будущем, ее все устраивало. Она не рвалась в большой мир. Не спешила пользоваться авторитетом отца, к материнским занятиям тоже не приохотилась, целительство ее не заинтересовало. Даже на свидания Лимана не бегала, сторонилась молодых альф стаи.

Рекс уже пожалел, что выдернул Лимми из домашнего существования. Магда, конечно, преувеличивала, но риск, что Лимми кому-то понравится все же был. Слишком рано выпускать дочь из семьи, это очевидно. Поэтому Рекс решил не тянуть и сразу договориться обо всем с судьями. Только на бумагах обозначить присутствие дочери вожака, чтобы соблюсти правила, а на деле Олимпия посидит дома.

Медпункт пока был единственным полностью готовым строением на территории будущих Поединков. Рекс помог Лимми открыть тяжелую дверь и пропустил ее внутрь. Лимми осторожно принюхалась. Лекарственных запахов она не любила, а всего больничного откровенно побаивалась с детских лет, когда ставили прививки и осматривали зубы. Отец до сих пор не объяснил, зачем это надо, но спорить Лимми не стала. Она была послушным ребенком.

— Не бойся, Лимми, тебе просто дадут справку. Я попозже зайду за тобой.

Лимми уныло кивнула. Она оказалась в приемном покое. На стенах были развешаны анатомические картинки псов, строение и внутренности, и Лимми слегка замутило. В учебниках она такие видела, но здесь картинки были выпуклые и чересчур натуралистичные. У стен стояли массивные стулья, а посередине — круглая тумба непонятного назначения. В медпункте ее использовали как место для просветительских листовок и рекламных буклетов.

В приемный покой выходили три двери, и Лимми притормозила, не зная, куда ей назначено. Обстановка откровенно пугала. Очень хотелось убежать, а не добывать непонятную справку. Зачем ей справка? Отец ничего не объяснил. Лимми постояла, вслушиваясь, кажется, за одной из дверей кто-то разговаривал. Она робко постучала в эту дверь и тотчас отскочила, из-за двери раздался взрыв лающего смеха.

— Парни, вы не меняетесь, циники и плуты, дохлый пес вас задери, — раздался грубоватый голос, и дверь распахнулась. На Лимми смотрел врач в белом халате и шапочке, а за его спиной развалились в низких креслах двое незнакомых крупных мужчин. — А, Лимми, проходи! Твой отец утром звонил. Медсестра еще не пришла, но сейчас все сделаем.

Врач быстрыми шагами пересек приемную и вошел в смотровой кабинет, Лимана шмыгнула за ним, спиной ощущая, как две пары глаз буравят ее лопатки. Она плотно прикрыла за собой дверь, но дискомфорт между лопатками остался. Что такого интересного незнакомцы увидели в ее спине? Кто они, вообще, такие? По их виду не скажешь, что им требуются медицинские справки.

— Садись, давай руку, — врач достал тонометр и стетоскоп. — Встань и подними футболку.

От противоречивых просьб Лимми заморгала и сжалась. Потом решила действовать по мере поступления команд. Робко присела на кончик стула и протянула руку. Манжета тонометра сдавила чересчур сильно, это было неприятно. Лимми затаила дыхание, вдруг она сделает что-то не так.

— Давление, пульс в норме, — врач вскочил, потянул за собой Лимми. — Сейчас легкие, сердце проверим и все. Врач сам задрал ей футболку и приложил в нескольких местах холодную бляшку стетоскопа.

По нежной коже побежали мурашки, горошинки сосков напряглись. Бросив стетоскоп болтаться на шее, врач сначала плавными, а потом резкими движениями начал мять Лимане живот, полностью открытый из-за низкой посадки джинсов. На впалом животе оставались красные следы от цепких пальцев. От двери послышался недовольный рык. На пороге стоял один из мужчин, чернявый, с пронзительными темными глазами, и злобно скалился.

— Пай, выйди, — рявкнул врач. — Нечего глазеть.

— Не лапай девчонку!

— Не твое дело, — врач невольно выдал себя, но быстро исправился. — Не мешай осмотру.

— Прикоснись еще к ней и узнаешь, мое или нет.

Врач плюнул и отошел к столу. С этим зверюгой связываться себе дороже.

— Подожди за дверью, — бросил он Лимми и она послушно направилась к выходу.

Чернявый посторонился, пропуская Лимми, и показал внутрь кабинета мощный кулак. На фырканье врача кулак повернулся, указывая большим пальцем вниз. “Я тебя урою,” — однозначно говорил жест. Лимми огляделась, куда бы присесть, но тут второй мужчина, наголо бритый, обхватил ее за талию и поставил на тумбу.

— Чья такая? — огромными ладонями он схватил Лимми за руки и поднес к губам тонкие запястья.

— Отвали от нее, — чернявый так сильно пихнул плечом бритого, что тот отлетел к стене, стукнулся затылком и свалил себе на голову картинку с мочеполовой системой псов.

— Я тебя уважаю, Черный Пес, но ты не в своем праве, — зарычал бритый и кинулся с кулаками на Пая.

Лимми быстро сползла с тумбы и юркнула за дверь. В непонятных ситуациях она всегда убегала и пряталась. Справку пусть отец сам забирает. Тут все какие-то сумасшедшие. На улице она успокоилась. Отошла от медпункта, разглядывая, как возводят многоярусные лавки для зрителей и торговые киоски. По территории, отведенной для Поединков, метался Тарзан, главный администратор и правая рука Рекса. Тарзан распоряжался всеми работами и на бегу кивнул Лимми.