Помещик. Том 7. Крестоносец. Страница 5
– Он все равно предан лично мне. Тебе такой опасно держать под рукой. Теперь, зная, что нужно делать, ты довольно быстро получишь себе новые подобные. Да и я подробные описания сделаю.
– Ты оставишь брешь в обороне, забрав полк.
– Брешь для кого? Степь в ближайшие несколько лет не способна тебе навредить. А потом у тебя уже будут силы, с которыми тебе степняки не страшны.
– Ну… хорошо. Это все?
– Годик на подготовку, кое-что из твоих пушек да пищалей, а также твоя всемерная поддержка. Ну же, не куксись. Твои пушки все равно в основе своей хлам. Большие. Неповоротливые. Можно все сделать легче и лучше. Кроме того, я хочу, чтобы ты присмотрел за моей женой и детьми…
Разговор тогда у Царя с Андреем был сложный. ОЧЕНЬ сложный и долгий. А потом графа сменила супруга.
С тех пор минуло полтора года. Даже больше.
Граф, а точнее, уже князь ушел в поход, уводя с собой почти всех преданных лично ему воинов. К счастью, по большей части иноземцев. А их смена готовилась на этой и многих иных тренировочных площадках.
– Государь, – тихо произнес подъехавший гонец.
– Что случилось?
– Голубь прилетел, – произнес он и протянул Царю небольшой свиток.
За 1558 год удалось развернуть несколько промежуточных станций между Азаком и Москвой. В том числе и небольших древесно-земляных крепостей. И организовать на них голубятни для извещения. Вот один из таких голубей и прибыл, принеся весть о выходе князя из Азака на юг.
– Началось… – тихо прошептал Иоанн Васильевич, сворачивая обратно свиток в трубочку.
После чего бросил напряженный взгляд на бойцов Московского полка, что упражнялись на плацу, и спешно отправился в кремль. Началась большая кампания, в которой ему предстояло выжить. Это Андрей не переживал, считая, будто бы соседи не рискнут напасть на Царя. А сам Государь и его супруга таким оптимизмом похвастаться не могли. Ибо главной защитой являлся Андрей. Он же – главной опасностью, из-за чего его уход, по их мнению, мог спровоцировать войну с весьма печальными перспективами…
«Или Андрей не переживал только на словах?» – вдруг, словно пронзенный этой мыслью, остановился Государь…
Глава 3
Выгрузив часть легиона, корабли Андрея ушли обратно к Азаку. За второй порцией. Сам же князь остался в Трапезунде.
Переговоры с Андроником замерли.
Он переваривал увиденное. Все вокруг переваривали увиденное и думали о том, как им поступать дальше…
Тут нужно понимать, что Османская империя создавалась не на завоеваниях. Нет. Отнюдь не на них. Ее ядро формировалось в совершенно дипломатическом ключе.
Строго говоря, Восточная Римская империя закончилась в 1204 году, когда узурпаторы из дома Ангелов потеряли власть под ударами крестоносцев. Потом, конечно, Палеологи сумели восстановить свой контроль над Константинополем и частью старых владений Византии. Но это уже была жалкая тень былого величия.
Непосильные налоги и обострения радикальной религиозной политики сделали свое дело. Особенно на фоне общей военной слабости и чудовищных, доставших всех вокруг интриг. Роль, которую сыграли Палеологи в падении государства крестоносцев, сложно переоценить. Как и их вклад в то, чтобы древняя держава окончательно пала в небытие.
Османам даже не требовалось их владения завоевывать.
Они, как некогда варварские вожди германских племен, просто предлагали аристократии и местных жителям более выгодные условия. Такие, при которых с них бы драли меньше налогов. Такие, при которых в державе формально устанавливалась свобода вероисповедания. Во всяком случае, для тех, кто не собирался лично служить Султану.
И людей это прельщало.
И простых обывателей, и аристократов, и церковных иерархов.
Именно поэтому перед османскими «завоевателями» открывали ворота города. Именно поэтому на их сторону перебегали аристократы с вверенными им войсками и землями. Именно поэтому плавно… очень плавно оказалось, что Восточная Римская империя – это просто один Константинополь с крошечным огрызком земли вокруг него. А все, даже Православная церковь, еще до падения древнего города, уже верой и правдой служили Султану. Именно поэтому Константинополь в последней битве защищали не его жители, а итальянцы – кондотьеры, пришедшие сюда по призыву Святого Престола в надежде на некие преференции…
И теперь появился он – Андрей.
Человек, который два года назад взял тот самый Константинополь…
Что произошло за эти годы?
О! Многое…
Оказанная услуга услугой не является. Получив в свои руки власть, османы не стали так уж рваться исполнять обещания. Даже в пределах жизни одного монарха. И если Мехмед II Фатих еще хоть какие-то приличия соблюдал, то потом…
Каждый новый султан повышал градус религиозной радикализации и все сильнее и сильнее притеснял иноверцев. Каждый новый султан все сильнее и сильнее душил население налогами, которые сгорали в его бесконечных завоевательных войнах.
И так далее.
Из-за чего в той же Анатолии уже в XVI веке шло восстание за восстанием. Самого разного толка. Ведь в те годы население Малой Азии по большей части все еще оставалось христианским. Хуже того – греческим и армянским в культурном плане. А османская культура и вера выступали здесь своеобразной надстройкой – шаткой и жидкой над этим монументальным базисом. Да и в Румелии все не так гладко шло, как могло бы казаться.
В целом власть Султана держалась, как и у Императоров во времена Древнего Рима, только на удачливости в войнах. И пока все шло хорошо. Что позволяло гасить в известной степени гудящий ропот недовольства. До появления Андрея, который сумел запустить сход лавины…
И останавливаться на достигнутом князь Антиохии не хотел.
Он планировал накидать сюда, в это кишащее противоречиями болото, как можно больше яблок раздора. С той мыслью, чтобы его разорвало как хомяка, выпившего ведро никотина.
Именно поэтому, выступая в этот поход на формально Антиохию, он решил поиграть с образом легиона. Недовольных хватало. Дестабилизация дошла до активной фазы, проявив массу точек кристаллизации оппозиционных османам сил. И теперь он, чертов затейник, давал недовольным знамя и идеологию для борьбы…
Вот все в Трапезунде и притихли, переваривая случившееся.
Но то – аристократы и купечество.
Простой же люд бушевал в самом позитивном смысле этого слова. Люди радовались и поздравляли друг друга. И это пугало… И Андроника IV, и тех «отцов города», которые по факту и подняли мятеж, призвав этого Великого Комнина по матери на престол…
И вот в этой обстановке к городу подошел отряд Баязида…
– Я пришел с миром! – выкрикнул самопровозглашенный Султан Великой Порты, подъехав к воротам.
– С миром он пришел… – буркнул Андрей себе под нос. Но в рупор он выкрикнул совсем иное: – Что тебе нужно?
Немного потупили у ворот, после чего встретились там же, но уже в расширенном составе. К Баязиду вышли и Андрей, и Андроник, и многие «отцы города», и даже местное духовенство.
Общая идея была такова – Баязид провозгласил себя Султаном. Отца он объявил низложенным, ибо его Всевышний покарал за связи с содомитами. Брата старшего он объявил содомитом и также низложил. На словах. Себя же любимого назвал не только Султаном Великой Порты и халифом правоверных, но и борцом со скверной. В том числе и той грязью, что всплыла при взятии Азака. А к весне 1559 года о ней каждая собака в Великой Порте знала.
Одна беда – у Баязида почти не было сил.
И он был пока жив только лишь потому, что ни у Сулеймана, ни у Селима не доходили до него руки из-за подавления восстаний и борьбы с внешними врагами. Этакий Неуловимый Джо из анекдотов. Он это прекрасно понимал и, не жалея своих сил, старался как можно сильнее дискредитировать родителя и брата, а также искал союзников.
– Я не мог не прийти, – говорил он, глядя на Андрея. – Ты спасение для всех правоверных в этих землях.