Скучная Жизнь 2 (СИ) - Хонихоев Виталий. Страница 40

— Вот как. Значит есть крепости, неприступные даже для тебя!

— Ха. Ну конечно. Таких крепостей полным-полно. Как говорят — непобедимый не потому, что самый сильный, а потому что мудро выбирает свои битвы. Вставай давай, я по запаху чую, что Чон Джа нам рыбы пожарила, а тебе еще бегать и душ принять. И, кстати… если ты правда виды в отношении Мэй Сон Юн испытываешь, то я вынужден тебя огорчить — даже если ты будешь самым последним мужчиной на земле — и тогда у тебя с ней ничего не получится.

— Да не очень-то и хотелось!

— А вот с некой художницей Марией, которая любит выпить и ходить по ночным клубам в сомнительной компании… вот с ней — запросто.

— Что? Но… это же одно и то же! В смысле она же и есть эта самая Мария!

— Вот кто бы говорил, малыш, кто бы говорил. Ты на себя взгляни. Так и не понял, зачем я в разговор встрял, хотя у тебя все нормально было? Я показал ей что внутри тебя — есть я. Но она и так догадывалась. Однако вчера и она и ты — были не самими собой. Между собой разговаривали альтер эго… просто у тебя это я, а у нее — ее стресс. Замордовала она себя и пока не знает, что с этим сделать…

— Замордовала? — Бон Хва вспоминает уверенный голос и чеканный профиль лица госпожи Мэй и не понимает. Вот про кого, а про нее так нипочем не подумаешь. Где она замордована? Сильная, уверенная, вредная и стервозная. Высокомерная.

— Еще как. Поэтому она тобой интересуется — она считает, что ты — такой же как она, понимаешь? Что ты тоже — скрываешь кто ты есть и ведешь двойную жизнь.

— Бон Хва! — звучит голос из кухни: — вставай, лежебока! Я сегодня на работу пораньше уйду! У нас заседание по авторским правам!

— А… ага! Уже встаю! — он и правда встает. Впереди долгий день, много дел. Он проходит в ванную и встает перед зеркалом. Утренние процедуры и правда помогают, если не задумываться, если не вставать и не рефлексировать на тему «кто я и что тут делаю» и «зачем это все?» — то становится легче. Если не думать о том, что мама все еще в больнице, а он вот уже неделю к ней не приезжал, только отчеты о ее здоровье на телефон приходят. Что брата вообще след пропал, а он Юне врет в глаза, пользуясь ее недугом. По сравнению с этим то, что он теперь на мадам Вонг работает, пусть и в баре — пустяки. И школьные дела — тоже пустяки.

Он морщится. Нет, не пустяки. Нельзя так с людьми поступать, как с этой девочкой поступают. Но… это девочка и что в таких случаях делать — он без понятия. Первый порыв — конечно же ворваться в клубную комнату и… что-то сделать! В конце концов морду набить! Да, он не умеет, но он стал заметно сильней, да и Старший его учит постоянно, так что справился бы. А не справился бы — ну и что, зато бы от нее отстали.

Но… он и сам был таким же, и он прекрасно понимал правоту Старшего — это не решит проблемы. В средней школе та девочка… как ее там звали? Ха На? Однажды новенький попытался ее защитить, вступится. И даже сумел побить обидчика, но… ничего этим не решил. Когда стали разбираться — девочка встала на сторону своих обидчиков, и этого мальчика обвинили в том, что это он зачинщик. Он ничего так и не добился, а одноклассники перестали с ним общаться. Попросту выключили его из общения, перестали замечать. Он так и проучился с ними — никем не замечаемый. Даже Ха На с ним не разговаривала. И с тех пор Бон Хва усвоил что лучше заниматься своими делами, не замечая того, что происходит вокруг, а иначе можно самому встрять. Честно признаваясь самому себе — он знал, что вряд ли стал вступаться за Су Хи, если бы не Старший в голове. Да, он понимал, что это тело — его тело, но Старший в голове как будто делал его неуязвимым и сильным. А еще — он не мог поступать трусливо или лениться сейчас, когда Старший всегда был с ним… его насмешливый голос заставлял его вставать с кровати и заправлять ее каждый день, переодеваться и бежать с самого утра. Делать все правильно и не давать себе скидок на настроение или погоду. Раньше он бы мог еще поваляться в кровати, но не сейчас. Несмотря на мрачное настроение несмотря на то, что он не видит выхода из ситуации, несмотря ни на что. Нужно вставать.

Он выходит из ванной, натягивает спортивный костюм, проходит через кухню в прихожую, отметив, что спина у Чон Джа — такая же, как и всегда — красивая, с плавным изгибом и что он может видеть маленькую родинку у нее на плече, а еще что она конечно же не надела бюстгальтер под майку.

— Я на пробежку! — говорит он, надевая кроссовки.

— Возьми ключи, я уже ухожу на работу! — откликается Чон Джа, повернувшись к нему и он видит, что Чон Джа также не стала обременять себя фартуком, а ее майка пусть и белого цвета — но…

— Кхм! — он поспешно отводит взгляд, стараясь не пялится.

— Кстати, я завтра первую зарплату получаю! — хвастается Чон Джа: — так что скоро съеду от тебя. Перестану тебе надоедать. В конце концов ты же молодой парень, тебе нужно девушек водить, а тут я.

— Да? Как здорово. Поздравляю. — на самом деле ему становится немного грустно при мысли о том, что он будет просыпаться совсем один. Никакого запаха кофе по утрам. И спины Чон Джа в легкой маечке. И ее запах…

— Все, я побежал! — он выбегает на улицу, пряча ключ в кармане и застегивая молнию. Сперва — медленно идет по лестнице вниз, потом — по тротуару и наконец начинает ускоряться, отталкиваясь от асфальта и разгоняя кровь в жилах. Утренняя пробежка уже стала ритуалом, Старший говорит, что сперва ты формируешь привычки, а потом привычки формируют тебя. Так что если ты хочешь быть смелым, сильным и дисциплинированным, даже если ты сам не такой — просто поступай так, как будто ты смелый, сильный и дисциплинированный.

И привычка с утра, несмотря на погоду или паршивое настроение — надевать спортивный костюм и бежать к набережной, а потом — вдоль нее — как раз привычка дисциплинированного Бон Хва. Он бежит по тротуару, бежит не торопясь, разогреваясь. Нельзя с самого утра рвать жилы, вредно для сердца, хотя Старший говорит, что в армии именно так и делают, минуту назад ты спокойно спал в кроватке, и сразу же, без перерыва — уже несешься куда-то в полном боевом и с оружием. Бон Хва думает, что вот эти пробежки пригодятся ему в армии, в конце концов поступит он в институт или нет — все равно придется в армию пойти. Если иметь хорошую физическую подготовку и сдать тесты на «хорошо» и «отлично» — то можно попасть в морскую пехоту. Правда там, говорят — тяжело. Очень тяжело.

Началась набережная, пешеходная зона тут огорожена, никаких автомобилей, скамейки, фонари, ограждения на берегу. С утра почти никого нет… кроме тех, кто так же как и он — надел спортивную форму, натянул кроссовки и выбежал ни свет ни заря. Навстречу ему попадается Дедушка — так он про себя называет пожилого бегуна в бело-синем костюме, который всегда улыбается и бежит очень неспешно.

Он приветствует Дедушку уважительным кивком и тот — кивает ему в ответ. Улыбается, как и всегда. Дедушка, как и всегда — бежит не торопливой трусцой, они улыбаются друг другу, кивают и разбегаются в стороны.

Он бежит дальше, думая о том, что как-то незаметно эти пробежки стали чем-то самим собой разумеющимся и теперь, когда по воле Старшего он просыпается где-нибудь в лав-отеле с менеджерами среднего звена — ему не хватает этой пробежки.

Навстречу попадается Красная и Синяя, парочка женщин среднего возраста, он всегда думал, что они — домохозяйки, уж больно у них лица были похожи на то, что показывали по телевизору в рекламе товаров для семьи. С такими вот лицами играют матери главных героев в дорамах. Одна из них всегда была в красном спортивном костюме, а вторая — в синем. Они тоже кивнули ему навстречу, не отрываясь от беседы. Эти двое обычно мало бегали, больше ходили и разговаривали между собой.

Он бежит дальше, чувствуя, как мысли в голове начинают упорядочиваться. Мрачная безнадега начинает рассеиваться. Что изменилось? Да ничего не изменилось, он по-прежнему в заднице мира, у него больная мама, у него пропал брат, сам он — мошенник-шизофреник с раздвоением личности, а еще над Су Хи издеваются в школе, издеваются так, что прямо как ножом по сердцу, а что с этим делать — он не знает… ничего не изменилось.