Альпийская рапсодия - Эштон Элизабет. Страница 5

Девушка решила, что не стоит говорить тетушке, что Макс застал ее в слезах.

Эми облегченно вздохнула.

— Понятно, — сказала она. — Меня беспокоит, что ты о нем ничего не знаешь и не знаешь, можно ли ему доверять.

— Не будь такой старомодной, — возмущенно воскликнула Ивлин. — В наше время молодые люди и девушки не ждут, пока их официально представят друг другу. Или ты считаешь, что я должна знакомить друзей со своими родственниками, чтобы получить их одобрение?

Но Макс не был ее другом и вряд ли мог стать таковым. Ивлин всерьез не восприняла его уверенность в том, что они встретятся вновь. Это было вполне в духе его цветистых комплиментов, а сейчас он, наверное, уже забыл о ней. Эта мысль слегка опечалила девушку. Впервые после своей трагедии она осознала, насколько она одинока.

— Конечно, я так не считаю, — обиженно сказала Эми, которая втайне гордилась своими современными взглядами. — Но все равно ты должна быть осторожна с иностранцами. Он мог повести себя весьма… э-э… нахально. Я правильно выразилась?

— Это слово к нему не применимо, — улыбнулась Ивлин. — Он держался абсолютно корректно. — Девушка взглянула на часы. — Уже время ленча, мне надо вымыть руки.

Когда она направилась к двери в свою комнату, Эми окликнула ее.

— Ты сказала ему свое имя?

Ивлин обернулась.

— Неужели ты думаешь, что оно о чем-то ему говорит?

— Нет, конечно, нет, — согласилась Эми. Она на мгновение забыла, что в музыкальном мире ее племянница была известна, как Изабелла Равелли. Ивлин Риверс этому миру не принадлежала. Когда девушка ушла, Эми опустила свое вязание на колени. Она была озабочена тем, чтобы уберечь племянницу от всего, что напомнило бы ей о прошлом и могло бы помешать ее выздоровлению. В разговорах с Ивлин все избегали темы музыки и всего, что с ней связано, но чужой человек не знал об этом.

К счастью, Ивлин не помнила имени Макса Линдена, но в этом не было ничего удивительного; ее слишком часто приглашали на разные концерты, и на его письмо она просто не обратила внимания.

Но Эми помнила письмо, которое переслал семье импресарио Ивлин. Тетушка гордилась успехами племянницы и интересовалась каждым приглашением. Макс Линден был известной фигурой в музыкальных кругах Европы. Он был связан с несколькими концертными залами Баварии и Австрии, а в настоящее время работал музыкальным директором Венской оперы.

Привлеченный хвалебными отзывами о таланте Изабеллы Равелли, он прислал ей приглашение приехать с концертами в Австрию. Но его письмо опоздало: концертная деятельность Ивлин закончилась, и ему сообщили, что пианистка не имеет возможности приехать.

Однако маловероятно, что это был тот самый Макс Линден, потому что такая выдающаяся личность должна была иметь весьма преклонный возраст и не бродить по горам. Но даже если это был тот самый человек, он вряд ли мог установить связь между невзрачной Ивлин Риверс и шикарной Равелли. Он никогда не видел известную пианистку, а племянница Эми стала сейчас выглядеть совершенно иначе, хотя и была в это утро оживленнее и радостнее, чем обычно.

Эми была озабочена тем, чтобы напоминание о прошлом не нарушило их отдых. Имя Макса Линдена вызвало у нее некоторые опасения, но в конце концов Ивлин ясно дала понять, что они вряд ли встретятся вновь.

Убедив себя, что все ее страхи беспочвенны, Эми сложила свое вязание в корзинку и пошла готовиться к ленчу.

Глава вторая

Жильцы «Дома Клары» не относились к высшему обществу; это были обычные отдыхающие, которые сменялись каждые две недели. Среди них были пожилые пары, одинокие дамы, несколько молодых людей и одна-две супружеские пары с детьми. Не встретив среди них интересных людей, Ивлин насколько возможно избегала их общества. Для нее они были лишь тенями, не представляющими интереса.

Сегодня, впервые став более внимательной к окружающему, Ивлин заметила несколько пустых столиков в столовой и спросила об этом Эми.

— Колмерсы уехали, и семья Уэстонов тоже, — Эми была более осведомлена о своих соседях, — но говорят, что сегодня прибывает новая группа отдыхающих. Зеефельд уже готовится к летнему сезону, хотя я думаю, что в зимние месяцы сюда приезжает гораздо больше людей, увлекающихся зимними видами спорта.

Ивлин вздрогнула при упоминании о зимних видах спорта. Гарри неоднократно выступал на соревнованиях в Инсбруке, но она не знала, бывал ли он в Зеефельде. Она представила себя горы, покрытые снегом, и поежилась. Девушка знала, что к наступлению следующей зимы ей придется решить, чем она будет заниматься дальше. Ей казалось, что впереди ее ждут долгие годы бесцельной жизни. Макс напомнил ей, что она молода и у нее еще есть возможность все изменить, но Ивлин пугала необходимость искать какое-нибудь подходящее занятие. Она никогда не хотела заниматься ничем, кроме музыки. Конечно, она могла бы стать преподавателем, ведь у с нее такой большой опыт, но слишком мало людей хотели бы научиться играть на фортепьяно, а теперь даже вид когда-то любимого инструмента вызывал у девушки боль.

Эми заметила, что задумчивое выражение вновь появилось на лице племянницы, и сказала:

— Может быть, в следующей группе будут более интересные люди.

— Маловероятно, — равнодушно произнесла Ивлин.

Днем они обычно бывали в местных магазинах, заходили в кафе, чтобы выпить чашечку кофе, и совершали прогулку по сосновой роще на дальней стороне Вельдзее. Это стало их привычным распорядком, и Ивлин всегда принимала его без возражения. Но сегодня ей было нестерпимо скучно: она уже наизусть знала каждый камешек на тропинке, и даже ручные белки не могли ее развлечь. Она вдруг сама предложила Эми поехать на экскурсию, чтобы посмотреть страну.

Эми была в восторге от такой перспективы. Она решила в тот Же вечер поинтересоваться, какие экскурсии предлагают в гостинице. Можно было бы посетить разные места: озера Баварии, церковь в Сан-Антоне, Доломитовые Альпы или Инсбрук. Ивлин слушала тетушку, уже сожалея о своем поспешном предложении. На такие экскурсии обычно ездили на автобусе, который девушка не переносила, но теперь она уже не могла отказаться.

Они вернулись с прогулки к ужину. Постояльцы «Дома Клары» не имели обыкновения переодеваться в вечерние туалеты, хотя дамы постарше надевали по вечерам что-нибудь нарядное. Из уважения к своей тете Ивлин обычно выходила к ужину в длинном платье. В этот вечер она выбрала серое шелковое платье — после смерти Гарри она не носила ярких цветов, — которое облегало ее фигуру как перчатка. В нем у Ивлин был слегка неземной вид, что вполне соответствовало ее настроению. Она намеренно создавала такой имидж, чувствуя себя лишь тенью своего прежнего существа. Но сегодня Ивлин с легким раздражением разглядывала свое отражение в зеркале. Она поискала в гардеробе какой-нибудь яркий шарф или шаль, чтобы скрасить свой унылый вид, но ничего не нашла. Она давно выбросила все яркие вещи.

К концу ужина на улицах уже зажглись огни, а горы окутали сумерки. В это время большинство отдыхающих отправлялись в разные увеселительные заведения. В Зеефельде был ночной клуб и казино. В «Доме Клары» не было даже телевизора, потому что постояльцы пансиона по вечерам развлекались в других местах. А тетушка и племянница проводили вечера в гостиной, изредка выходя на прогулку, если ночь была тихой и теплой. Иногда они заказывали себе по бокалу вина.

Когда гостиная опустела, Ивлин взялась за книгу, а Эми — за вязание, но на душе девушки было неспокойно. Их вечерние занятия больше подходили для пожилой дамы, чем для двадцатипятилетней девушки. Ивлин отругала себя за такие мысли; она вовсе не стремилась что-то менять или с кем-то встречаться.

В гостиной было очень тихо. Иногда заходил кто-нибудь из постояльцев, чтобы выпить бокал вина, и тогда из задней комнаты появлялся хозяин. Никто не обращал внимания на двух женщин, сидящих у окна. Шум подъехавшей машины не показался чем-то необычным. Многие туристы пользовались автомобилями.