Путь воина - Ламур Луис. Страница 53

Осторожно, чтобы не дай Бог не задеть ветку плечом, я прокладывал себе путь сквозь заросли деревьев и кустарника, через каждые несколько шагов замирая на месте и подолгу прислушиваясь. Теперь до моего слуха доносились приглушенные голоса, а в воздухе еще крепче запахло дымом; мгновением позже за деревьями показался огонек костра.

Я стоял очень тихо, чутко прислушиваясь к каждому звуку. Я был совсем близко. Я разыскал их, но у меня не было никакой идеи насчет того, что делать дальше. По крайней мере один из них — Макс Бауэр — был опытным охотником, так что с ним шутки плохи. Я хотел определить, сколько их было всего, а также все увидеть и услышать, оставшись при этом незамеченным.

Мгновение спустя я подобрался еще ближе. Теперь нас разделяло расстояние в каких-нибудь несколько футов, и передо мной, как на ладони, был весь их лагерь. Я старался не останавливать взгляда ни на Максе Бауэре, хотя и видел его боковым зрением, ни на Лашане, который лежал в стороне.

— Только не на рассвете, — говорил Бауэр. — В это время часто нападают индейцы. Лучше засветло, когда они утратят бдительность. Кто-то отправится завтракать, другие примутся за работу. На стенах, скорее всего, останется только один дозорный. Лашан, ты неплохо управляешься с копьем. Сможешь быстро и без шума снять часового?

— Смогу. Футов на тридцать я подойти сумею, а с такого расстояния это можно запросто устроить.

— Тогда убей его. Он мне нужен мертвым. Если нам не удастся ворваться в форт, когда откроют ворота, мы полезем через стены. И тогда уж набрасывайте петли на верхушки бревен и — вперед, но нужно, чтобы по крайней мере дюжина людей оказалась на стенах одновременно. Для них это будет полной неожиданностью. И никакого грабежа, никаких женщин до тех пор, пока не будут убиты все до единого мужчины, всем ясно? Каждый, кто осмелится нарушить этот приказ, будет иметь дело лично со мной.

Внезапно Лашан вскочил на ноги.

— Макс, там кто-то есть!

Развернувшись, я скользнул в заросли и бросился со всех ног бежать по тропе. До сих пор мне казалось, что я двигаюсь совершенно беззвучно, но тут за спиной услышал крик:

— Туда! Живо в погоню! Держите его! Если повезет, берите живым, но только не дайте ему уйти!

Я бежал по тропе, сам не зная куда, памятуя лишь о том, что вроде бы эта дорога выводила к Компас-Крик. Свернув с проторенной тропы, я нырнул в небольшой просвет в зарослях и уж там побежал во весь опор. Резко остановившись, я услышал какой-то шорох в зарослях кустарника у меня на пути. Свернув в сторону, я продолжал бежать, на сей раз не так быстро, не имея ни малейшего представления о том, с какой стороны ожидать появления врага.

Передо мной открылась узкая, образовавшаяся сама собой дорожка между деревьями. В просветах между тучами показалось звездное небо, стало как будто несколько светлее. Я сломя голову летел вперед. Если меня сейчас схватят, они меня не только прикончат, но еще постараются каким-нибудь образом использовать это, чтобы вынудить наших открыть ворота.

Резко повернув направо, я побежал по тропинке, что шла вдоль русла ручья. У меня промелькнуло в голове, что это, должно быть, Таскити-Крик. Небо снова заволокло тучами. Повернув, я начал взбираться по крутому, каменистому склону. Я спешил, желая поскорее вернуться назад, предупредить своих людей о предстоящей атаке. Увидев впереди просвет, я не задумываясь кинулся к нему. Внезапно меня захлестнуло тошнотворное ощущение, как будто земля уходит у меня из-под ног; берег кончился, и я упал.

Тошнотворное ощущение падения и страха. Я с размаху рухнул вниз, ударившись при этом головой о камень, и это был конец.

Стон, а потом тишина. Холодно и мокро, и тупая, пульсирующая боль в голове. Открыв глаза, я увидел перед собой серый мир, где по небу плыли серые тучи. Надо мной возвышался серовато-бурый осыпавшийся земляной берег, с которого я свалился. Он был совсем не высокий, да и упал я на мягкий песок у самой воды. И все бы ничего, если бы только под голову мне не попал тот самый булыжник.

С трудом заставив себя принять сидячее положение, я еще некоторое время сидел на земле, и в голове у меня стоял оглушительный звон. Было уже совсем светло. Точнее определить время я не мог. Враги не нашли меня, не то я был бы уже мертв или же оказался в плену.

Покачиваясь, я поднялся на ноги. Тропой, по которой я бежал, очевидно, уже давно никто не пользовался, а берег оказался размыт ручьем в половодье. У меня нестерпимо болела голова, шея не поворачивалась, а на колене красовался огромный синяк.

Оглядевшись по сторонам, я пришел к выводу, что ручей, с берега которого меня угораздило упасть, сбегал откуда-то с северного склона Сосновой вершины. Чтобы возвратиться в форт, мне нужно только перебраться через этот хребет, подняться на гору высотой примерно в две тысячи футов, при том, что на протяжении последней тысячи ее склон отличался особенной крутизной.

Я снова внимательно осмотрелся. То место, куда я упал, оказалось руслом небольшого ручья, которое было завалено камнями, бревнами, а также кусками породы с горного склона. Сам ручей был всего в пару футов шириной и глубиной в несколько дюймов. Почти к самой воде подступала стена непроходимых зарослей, и в том месте, где русло делало изгиб, уходил в небо горный склон.

Было очень тихо, и лишь откуда-то доносилось пение пересмешника. Повернувшись, я направился в сторону горы и чуть было не упал. Разбитое колено болело гораздо сильнее, чем мне это показалось с самого начала. Я взглянул под ноги, надеясь отыскать на земле палку, с помощью которой мне было бы легче передвигаться, но так и не нашел ничего подходящего. Я заковылял вперед и неподалеку от изгиба ручья набрел на валявшуюся у самой воды сломанную ветку длиной около шести футов и в пару дюймов толщиной. Подобрав ее, я побрел дальше.

Мое движение вперед было медленным. Каждый шаг отзывался пульсирующей болью в голове, а ушибленное колено не сгибалось. При ходьбе нога нестерпимо болела, но делать было нечего.

А что, если я опоздал? Вдруг люди Бауэра уже захватили форт? Ужас, испытываемый мной при одной только мысли об этом, доводил меня до исступления, и я упрямо карабкался вверх по склону, продираясь сквозь заросли горного лавра. Мое восхождение было очень болезненным и продвигалось еле-еле, а не сгибающаяся в колене нога делала путь еще ужаснее. И все же мне удалось выбраться в низкую седловину, справа от которой возвышалась Сосновая вершина.

Ухватившись за ветку дерева, я глядел сквозь листву на долину близ Стреляющего ручья.

Отсюда мне был виден и наш форт. Над трубами хижин вились неторопливые струйки дыма, все было спокойно. Более мирной картины представить было невозможно. Дымок поднимался к небу, над землей царило безмолвие, не слышно было даже журчания воды. Широко расстилались наши поля: островок возделанной земли среди безбрежного океана еще не обжитых просторов.

Похоже, обошлось. Или, может, все уже кончено? Может, форт захвачен, а его защитники перебиты? Мне не хотелось в это верить. Случись такое, со стороны наверняка было бы заметно. Но как я ни приглядывался, ничего особенного заметить мне так и не удалось. И все-таки я еще был слишком далеко. От форта меня отделяло не менее двух миль, если считать по прямой. На самом же деле, чтобы оказаться дома, мне предстояло преодолеть более трех миль, и я должен был пройти этот путь до конца. На это уйдет не меньше часа, а возможно, и больше.

Я болезненно заковылял дальше, выбирая кратчайший путь вниз по склону. Больное колено сильно распухло, ему уже становилось тесно внутри штанины.

Единственным моим желанием было поскорее возвратиться обратно. Моя рискованная вылазка оказалась совершенно напрасной. Ведь я надеялся найти некий выход, посеять в их рядах панику. На деле же я не добился ничего, к тому же едва не свернул себе шею, и теперь мне ни за что не успеть вовремя, чтобы предупредить своих людей о предстоящей атаке.

Я спускался вниз по крутому склону, поросшему густым лесом. Предстояло преодолеть еще по крайней мере две тысячи футов вниз, но, осторожно пробравшись сквозь заросли горного лавра, я остановился под огромным старым кленом, в который в незапамятные времена ударила молния. Я прислушался — все было тихо. Скоро журчание ручья заглушит все остальные звуки, ведь не зря же его назвали Стреляющим.