Правильный ход (ЛП) - Томфорд Лиз. Страница 54

— Я тоже хочу тебя Кай, так что, если бы ты мог взять меня сейчас, это было бы здорово.

Он хихикает, опускаясь на колени. Он умело кладет мои лодыжки себе на плечи, прямо рядом со своими ушами, прежде чем притянуть меня за бедра ближе к себе, так что мои колени вместо этого обхватывают его плечи.

Он целует внутреннюю сторону моего бедра, его загривок создает идеальную текстуру на моей коже. — Тебе всегда есть что сказать, да?

Он обнимает меня за бедра, большим пальцем нежно поглаживая мой клитор. Я почти вскакиваю с кровати. На самом деле, я так бы и сделала, если бы он не прижимал меня к земле своими руками. Он проводит мягкими круговыми движениями по чувствительному участку, прежде чем большим пальцем растянуть мою кожу, обнажая мой клитор и проводя по нему языком всего один раз.

— Давай, Миллс. Давай послушаем.

Самодовольный ублюдок знает, что я не могу говорить. Я даже не могу думать.

— Где все те остроты, которые постоянно вылетают из твоего грязного рта?

Он снова лижет, на этот раз накрывая меня своим ртом, посасывая и ритмично щелкая языком. Съедает меня, как будто это чертово соревнование, и он планирует победить.

Я не отвечаю, потому что не могу. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это долгие, теплые прикосновения этого талантливого языка.

Где, черт возьми, он научился этому?

Иррациональная ревность пронзает меня, когда я понимаю, что до меня были другие женщины. У него в буквальном смысле есть ребенок, о котором я забочусь, и я в ярости, потому что у него хватило наглости заняться с кем-то сексом еще до того, как он встретил меня.

Он снова сосет, вращая языком самым безумным образом, и моя ревность сменяется жаром, желанием и небольшим разочарованием из-за того, что ему так легко сделать меня пластилином в своих руках.

— Это все, что мне нужно было сделать, чтобы заставить тебя замолчать? — он продолжает. — Полизать эту хорошенькую киску, чтобы заставить тебя замолчать?

Я просто сжимаю простыни в кулаке и сжимаю бедра в ответ.

— Ммм, — напевает он, заставляя вибрировать все мое нутро. — Да, детка. Задуши меня.

Я не могу контролировать свое тело, поэтому мои бедра начинают жить своей собственной жизнью, двигаясь в тандеме с его языком, добиваясь моего второго оргазма за ночь.

Положив одну руку мне на живот, его язык концентрируется на моем клиторе, в то время как два пальца другой руки погружаются в меня, изгибаясь вперед, и я кончаю.

Я срываюсь с края, мой оргазм накатывает с такой силой, что я содрогаюсь в конвульсиях и опускаюсь на кровать. Каждый мускул напрягается, вплоть до моих согнутых ступней и пальцев ног, которые в данный момент покоятся на его спине.

Кай продолжает шевелить языком, но поднимает взгляд, когда я смотрю вниз, его льдисто-голубые глаза опасно смотрят мне между ног. Он так чертовски хорош там, внизу, что я не могу удержаться, чтобы не прикоснуться к нему, не сжать пальцами его волосы, пока езжу верхом по его лицу, используя каждую секунду, которая у нас есть.

И, наконец, я делаю вдох, на выдохе я опускаюсь на матрас, обмякшая и измученная, хотя я даже ничего не делала.

Он улыбается, касаясь моей кожи. Самодовольный и такой гордый.

— Такая красивая.

Кай нежно целует мой клитор, нежно и трепетно, и у меня снова от него кружится голова. Этот парень — ходячее возбуждение. Самоуверенность в грязных разговорах вернулась к мягкому мужчине, который прожил свою жизнь в одиночестве.

Он встает, оставляя дорожку из поцелуев на внутренней стороне моей ноги, прежде чем отойти от кровати.

Он такой красивый. Такой внимательный.

— Ты заставил меня кончить три раза с той ночи на кухне. Мое дыхание сбивается, когда я пытаюсь успокоиться. — И я ни разу не позаботилася о тебе. Это кажется ужасно несправедливо.

Кай вытаскивает презерватив из заднего кармана брюк. Из того, где на данный момент не лежат мои трусики.

— Ты думаешь, это работает только так? Кто, черт возьми, дарил тебе оргазмы только для того, чтобы ожидать их взамен?

Он качает головой.

— Не отвечай на это. Я передумал. Я не хочу этого знать.

Он спускает штаны, его член натягивает ткань трусов.

— Это так и работает, — объясняю я, не в силах отвести от него глаз.

Он смеется, и это совершенно без юмора.

— Когда я довожу тебя до оргазма, то это только для тебя, хоть я и возбуждаюсь. Тебе следует перестать развлекать парней с другим мышлением.

Он снимает свои боксеры и кидает на пол, и я не могу дышать.

— На самом деле, тебе вообще следует перестать развлекать других мальчиков.

Его толстые, покрытые татуировками бедра напрягаются, идеальная буква V переходит в его член, который стоит гордо, высокий и толстый. Полностью пропорциональный его гигантскому телу.

С кончика вытекает еще больше предварительной спермы, и он проводит по нему большим пальцем, смазывая член, пока гладит себя. Он стоит передо мной без малейшей застенчивости в теле.

Он потрясающий.

Чистая мужественность, подтянутые мышцы, спортивное телосложение с достаточно мягким характером, чтобы с любовью воспитать человека самостоятельно.

Мне кажется, сегодня вечером я вижу старого Кая, и эта версия пугает меня. Уверенность в себе, смешанная с новым Каем — вдумчивым, добрым. Он представляет собой смертельно опасное сочетание, и это распознает не только мое тело, но и мое сердце.

Он разрывает пакет из фольги зубами.

— Можно? — Спрашиваю я, садясь.

Легкая усмешка играет на его губах, когда он подходит ко мне с раскрытым презервативом, его член в боевой готовности, а у меня текут слюнки, когда я смотрю, как перекатываются его мышцы при движении.

Сжимая кончик, я натягиваю остаток презерватива на его член. Я чувствую, насколько он готов, как он пульсирует в моей руке. Кулак Кая накрывает мой, используя мою руку, чтобы снова погладить себя, его глаза закрываются, когда он повторяет движение.

— Как долго ты хранишь это в заднем кармане? — Спрашиваю я.

— Ношу его с собой с той самой ночи, когда мы уехали в Техас.

— Ты имеешь в виду, После той ночи?

— Нет. Я положил один в бумажник перед тем, как мы пошли в бар.

Мои брови приподнимаются.

— Для меня?

— Это всегда было только для тебя.

О.

Мой желудок взрывается от ощущения, которое, как я предполагаю, люди называют бабочками. Я не знаю. У меня никогда по-настоящему их не было, пока я не начала общаться с этим человеком.

Он кивает в сторону кровати, веля мне отойти. Я так и делаю, отползая назад, но прежде чем он успевает забраться ко мне на матрас, я переворачиваюсь, становясь на четвереньки лицом к изголовью кровати, а не к нему.

Его смешок звучит мрачно и угрожающе. — Ты думаешь, это тебе поможет?

Черт.

— Ты думаешь, что сможешь держаться отстраненно, потому что не смотришь мне в лицо, пока я тебя трахаю?

Матрас прогибается, когда Кай забирается на него позади меня. Его бедра касаются мои, и я ненавижу то, как хорошо он видит меня, знает меня и то, что творится в моей сумбурной голове. Одна рука обвивается вокруг моей талии, другая обхватывает мои груди, когда он поднимает меня, моя спина прижимается к его груди.

Он опускает губы к моему уху. — Это не имеет значения, видишь ты меня или нет. Ты почувствуешь каждый дюйм моего тела. Я буду так глубоко, что ты сможешь почувствовать меня в своем гребаном горле, и я могу обещать тебе, Миллер, что твое тело не позволит тебе забыть меня.

Иисус.

Рука, обнимающая мою грудь, скользит вниз между ног, поглаживая клитор. Он двигает бедрами, покрывая презерватив моим возбуждением, пока трется об меня всей своей длиной.

Он целует меня чуть ниже уха, покусывая кожу. — Ты думаешь, у тебя получится вести себя непринужденно, Миллс?

Я отчаянно киваю, надеясь убедить нас обоих.

Его смех тихий, но раскатистый. — Удачи тебе с этим.