Основы научного антисемитизма - Баландин Сергей "balandin". Страница 6

Однако некоторыми людьми не столь честными и принципиальными «комплекс двоечников» огульно приписывается всем антисемитам без исключения, даже если таковыми являются лауреаты Нобелевской премии. Так, например, один из наиболее мною почитаемых писателей Владимир Войнович в одном из своих далеко не самых удачных сочинений «Портрет на фоне мифа» высказал следующий «перл»: «… От антисемитов в буквальном смысле воняет». Сказано это было сперва в самом абстрактном смысле, наподобие «двоечников» Новодворской, но тут же выяснилось, кто конкретно подразумевается под «вонючим двоечником», им оказался не кто иной, как Александр Исаевич Солженицын, стало быть, по логике Войновича, от него тоже «воняет», причем, в первую очередь. А какие же есть основания у Войновича причислять Солженицына к «антисемитам»?

Смеяться будете, ибо то, что он дальше пишет, нарочно не придумаешь: «Когда одни люди упрекают Солженицына в антисемитизме, другие начинают кричать: „Где? Где? Укажите!“ Укажу. Например, в „ГУЛАГе“. На берегах Беломорканала он бы выложил дюжину еврейских фамилий начальников строительства». – Вот так-то вот, назвал еврейскую фамилию, и от тебя уже воняет «антисемитом». Также не менее уважаемый мною историк Геннадий Костырченко, не побоявшийся разоблачить еврейский «миф о депортации» в книге «Депортация-мистификация», в другой своей тенденциозной статье «Из-под глыб века» сам обвиняет Солженицына – своего коллегу по разоблачению еврейских мифов в «антисемитизме». В чем же он состоит, сей «антисемитизм»? Цитируем (комментарии, выделенные курсивом, мои):

«…Соответствующим (антисемитским) духом пронизан сформулированный им в то время (60-е годы, хотя, в общем-то, критикуется книга, написанная уже в третьем тысячелетии, но неважно) проект решения „еврейского вопроса“ в посткоммунистической России, состоящий из следующих основных моментов: (каких же) – „свободный выезд в Израиль всем желающим“ (а, вот в чем „антисемитизм“! нет? пойдем дальше); – для всех остающихся и заявляющих себя русскими евреями – полная религиозная свобода, культурная автономия (школы, газеты, журналы, театры). Ни в чем не мешать им ощущать себя нацией! (О, это уже антисемитизм махровый!) Но в занятии высших государственных должностей – примерно те же ограничения, что и сегодня (ну здесь, слава богу, Солженицын в своем антисемитизме не идет дальше принятого советского законодательства, обеспечивавшего евреям наиболее престижные рабочие места) – кто полностью откажется от еврейства, заявит себя „по душе – русским“ и „практической работой“ в течение нескольких лет, „может быть“, „и в северной глуши“, докажет это (смысл слов о „северной глуши“ несколько извращен, никого на „перевоспитание“ на Север Солженицын отправлять не предлагал) тот – „полный гражданин новой России“ (это самое страшное! Он хочет сделать евреев полноправными гражданами, а стало быть, ассимилировать и превратить их в гоев, на это даже Гитлер не посягал!). …„Кроме того, писатель советовал евреям ради собственной пользы перевоспитаться – отказаться в отношениях друг с другом от „взаимного благоприятствования“, „ввести для себя правила самоограничения“, не выражать „не только внешне, но и внутренне“ „пренебрежительного мнения о народе-хозяине“ (Солженицын А. И. Евреи в СССР и в будущей России. С. 68–72)“» [7].

Можно ли сказать, что Новодворская, Войнович и Костырченко заблуждаются? Можно, но только в том случае, если мы будем иметь четкое определение «антисемитизма», по которому мы могли бы судить, насколько присущ «антисемитизм» Солженицыну, или какому-либо иному критику еврейства, но такого определения у нас пока нет, наоборот, фактически сложившееся в последнее время толкование этого понятия говорит о том, что наши критики Солженицына правы, да и он сам не особо отрицает это. Правда, ни сам Солженицын, ни его критики не дают четкого разъяснения термину «антисемитизм», но это вовсе не значит, что его нельзя вывести из анализа их дискурса [8], т. е., какие конкретно действия или высказывания расцениваются как «антисемитские», например: упоминание еврейских фамилий (по Войновичу). Солженицын евреев упоминал – да, и не раз. – Следовательно, Солженицын антисемит, какие тут могут быть возражения?

Итак, что же имеют в виду наши «хозяева дискурса», когда называют разных людей от двоечников до лауреатов Нобелевской премии «антисемитами»? Думаю, не ошибемся, если скажем: все эти люди, причисляемые к т. н. «антисемитам», стоят в той или иной конфронтации по отношению к еврейству, в той или иной степени ведут с ним борьбу, короче, у тебя есть с евреями конфликт – это и называется антисемитизмом (непонятно только, почему многие критики еврейства всячески стараются отрицать свой «антисемитизм»?). Таким образом, можно сформулировать такое определение: антисемитизм – это любое противостояние организованному еврейству или отдельным его представителям.

Как видите, никакой особой «революции» в языке не произошло, мы пока не сказали об антисемитизме ничего принципиально нового. Примерно то же самое определение дается на сайте «Холокост» (http://holocaust.ioso.ru/history/02.htm): «Антисемитизм – вид национальной нетерпимости, враждебное отношение к евреям как народу». В чем отличие этого определения от нашего? – В нюансах, т. е. в дискурсе. Мы говорим: «противостояние», они: «национальная нетерпимость» (хотя в России, например, антисемитизм никогда никакой «национальной нетерпимости» не знал, русский народ вообще национально не гордый и испокон веков отличался особым страннолюбием, утверждающим неписаный императив: то, что может быть позволено инородцу, не всегда может быть позволено своему, поэтому сам факт, что евреи относятся к другой национальности, мог только смягчить остроту конфликта. Достоевский в «Дневнике писателя» свидетельствует:

«Пусть я не тверд в познании еврейского быта, но одно-то я уже знаю наверно и буду спорить со всеми, именно: что нет в нашем простонародье предвзятой, априорной, тупой, религиозной какой-нибудь ненависти к еврею, вроде: „Иуда, дескать, Христа продал“. Если и услышишь это от ребятишек или от пьяных, то весь народ наш смотрит на еврея, повторяю это, без всякой предвзятой ненависти…Когда они молились (а евреи молятся с криком, надевая особое платье), то никто не находил этого странным, не мешал им и не смеялся над ними, чего, впрочем, именно надо бы было ждать от такого грубого, по вашим понятиям, народа, как русские; напротив, смотря на них, говорили: „Это у них такая вера, это они так молятся“, – и проходили мимо со спокойствием и почти с одобрением. ‹…›…Уверяю вас, что и в казармах, и везде русский простолюдин слишком видит и понимает (да и не скрывают того сами евреи), что еврей с ним есть не захочет, брезгает им, сторонится и ограждается от него сколько может, и что же, – вместо того, чтоб обижаться на это, русский простолюдин спокойно и ясно говорит: „Это у него вера такая, это он по вере своей не ест и сторонится“ (то есть не потому, что зол), и, сознав эту высшую причину, от всей души извиняет еврея».

Далее, мы говорим: «к организованному еврейству», они: «евреям как народу», что, если вдуматься, то получается, что антисемиты проявляют нетерпимость к евреям за то, что они являются народом (как будто только одни евреи «народ»), однако реальные антисемиты считают евреев не «народом», а преступной организацией, к чему, собственно, и проявляют «нетерпимость». Конечно, можно было бы не придираться к таким несущественным мелочам, если бы они не были существенны для дискурса, имеющего определенную пропагандистскую силу. «Народ» ведь тоже можно рассмотреть как своего рода организацию (общность) людей, но сравните, как звучат такие обороты речи, скажи: «противник организации» – в подсознании возникает образ некоей мафии, скажи «народа» – тут же на память придет знаменитый ярлык «враг народа». Все помнят, что такое «Пятьдесят восьмая статья»? В «Архипелаге» Солженицын писал: «В похвалу этой статье можно найти еще больше эпитетов, чем когда-то Тургенев подобрал для русского языка или Некрасов для Матушки-Руси: великая, могучая, обильная, разветвленная, разнообразная, всеподметающая Пятьдесят Восьмая, исчерпывающая мир не так даже в формулировках своих пунктов, сколько в их диалектическом и широчайшем истолковании». Нет, все-таки клеймо «антисемита» несравненно шире и «всеподметающе», чем пресловутое клеймо «врага народа». Под первое подметается всякий гой или еврей, говорящий что-либо в защиту гоя (ведь это же косвенно против «еврейского народа»).