Бомж (СИ) - Путилов Роман Феликсович. Страница 32

— У него же патроны вареные! — один из ублюдков потянулся к лежащему рядом, судя по всему, пистолету Ники.

Мой пистолет не выстрелил, но передернуть затвор я успел вперед этого губошлепа, после чего он откинулся на спину, уронив оружие и зажимая рану в грудине.

— Атас! –двое оставшихся вскочили с Ники, и бросились бежать — один проскочил мимо меня, и застучал каблуками по доскам лестницы, ведущей вниз, второй же, постояв секунду на подоконнике, повернул ко мне тоскливое лицо и шагнул вниз с третьего этажа.

Я подхватив пистолет следователя за спусковую скобу, и наклонился к лежащей в прострации девушке. Та замерла, крепко зажмурившись, пытаясь скрещенными на груди руками, удержать остатки порванной форменной рубашки и порезанного лифчика.

Короткая серая юбка узким жгутом была задрана в районе талии, а узенькие трусики и телесного цвета колготки какой-то гурман порезал ножом. На этом, судя по всему, процесс познания милицейского тела был приостановлен моим появлением.

— Эй! Вы там живые? — снизу раздался голос водителя дежурки.

— Мы живые. Вызывай начальство и прокурорских — на нас тут напали.

— А! Понял, сейчас свяжусь с отделом.

— Ты как?

Ника отползла в сторону от, с судорожными хрипами дышащего, раненого, привалилась спиной к светлому холодильнику и подтянув к себе ноги, попыталась натянуть юбку до щиколоток.

— Ника, на, накинь на себя. — я стянул через голову рубашки и протянул девушке.

Следователь схватила мою рубаху, после чего стала стягивать с себя остатки своей, у нее это плохо получалось, и Ника впала в истерику, с плачем пытаясь сорвать остатки рукавов, а я боялся прикасаться к ней, опасаясь вызвать еще худшую реакцию. Наконец Вероника справилась с остатками своей одежды, завернулась в мою, больше ее на пару размеров и вновь замерла у стены, опустив голову и не поднимая на меня взгляд.

Я понял. что кризис миновал и в ближайшие пару минут ничего плохого здесь не произойдет, вышел из квартиры на лестничную площадку, где меня ждали два тела… вернее, уже одно. Тип с залитым кровью лицом был еще жив, но уже не шевелился, только изредка стонал, а вот тот урод, которого я дважды пнул в голову оказался живучим и исчез. Я спустился по лестнице, толкая двери квартир, на каждом этаже — все они были не заперты, из каждого темного коридора можно была ждать нападения этого шустрого типа.

— Ну что, связался с дежуркой? — я высунулся из подъезда, одним ухом прислушиваясь — не прозвучат ли крадущиеся шаги за моей спиной, не нападет ли этот увертливый «товарищ» на меня или беспомощную Нику.

— До дежурки не докричался, какие-то помехи…- если водитель и удивился, что я по пояс голый, то ничем это не показал: — Со мной «пятый» связался, они тут не далеко были, скоро подскочат…

— А кто такой «пятый»? — такого позывного я, за несколько дней работы, не разу не слышал.

— Так это ваши пацаны, в ночь работают по тяжким.

— По тяжким?

Врать не буду — пока валялся дома, с отбитыми о асфальт ногами, кроме чтения старых учебников просмотрел еще пару кассет с французскими фильмами, где, кроме чудесной музыки, за душу взяло одно — главных героев, что смешного Пьера Ришара, что харизматичного Бельмондо упорнее всего старались убить те, кто по определению попадал в категорию «свои» — сотрудники французских спецслужб. И сейчас сюда спешат такие же «свои», доблестные ребята из «тяжких», необъяснимо оказавшиеся недалеко от того места, где нас с Никой пытались убить. Вернее, убить пытались меня, и слава Богу — оказаться на месте Ники я не желал категорически. А еще мои патроны оказались «вареными». Я хоть и дурак без памяти, но то, что патроны можно пару часов кипятить в густом растворе с солью, после чего они не должны были стрелять, я помнил хорошо. А кто мог подсунуть мне «вареные» патроны? Явно не эти доходяги, что валяются на третьем этаже расселенного дома. А вот я легко мог подменить патроны на негодные — деревянные колодки с торчащими вверх девяти миллиметровыми гильзами у всех одинаковые, когда идет массовое вооружение-разоружение личного состава дежурный просто открывает оба сейфа и стоит, наблюдая, чтобы сотрудник не прихватил чужой пистолет и записался в журнал выдачи оружия — никому не приходит в голову следить за патронами… Я представил, что сейчас приедет наш доморощенный «эскадрон смерти» и просто зачистит место происшествия от тех, кто случайно остался жив.

— Семен. — я все-таки подошел к машине: — ты это…. Пошли к нам наверх, не надо тебе в машине сидеть…

— Что случилось? Ты же знаешь, мне положено машину охранять…

— Ты понимаешь… -я завертел головой, стараясь услышать приближающийся шум мотора или осторожные шаги за углом: — Там, в восьмой квартире, на нас напали, меня чуть ножом не истыкали, а Нику… короче, задушить пытались. А когда я пистолет достал, тот, что меня ножом пытался порезать, заржал, и сказал, что мне патроны давно сварили. И у меня, реально, три осечки были. И еще он сказал, что нас менты заказали. А теперь подумай…

— Паша, мне пацаны говорили, что ты недавно головой долбанулся, но я не думал, что настолько. Ты сам то понял, что сказал? И кстати… — старшина сделал неопределенное округлое движение рукой: — Твоя рубашка то где? Тоже менты украли?

— Короче, Сема, я тебя предупредил. — я махнул рукой, понимая, что кто-то уже позаботился о моей репутации, да, даже без нее, моя версия звучит дико: — Эти, с тяжких приедут, скажи, чтобы в дом не заходили, буду стрелять, запущу внутрь только руководство.

— Паша, ты себя слышишь? — старшина достал свой пистолет и направив на меня ствол своего пистолета: — ты, кстати, как стрелять собираешься? Тебе же патроны сварили?

— Не бойся, патрон найдутся. — я показал Вероникин пистолет, висящий на согнутом пальце: — Ладно, дело твое, но советую к этим ребятам спиной не поворачиваться…

— Мне страшнее к тебе спиной поворачиваться, Паша. Может дашь мне пистолет от греха подальше и в машине посидишь?

Я понял, что сам загнал себя в логическую ловушку — Семен сидел в машине, балдел от новинок шансона и по сторонам не смотрел, вполне комфортно чувствую себя в маленьком микрокосме кабины вездехода, до стрельбы в доме, падающего из окна тела и убегающих из подъезда жуликов ему не было дело — водитель, согласно руководящих указаний МВД, охранял служебный автомобиль и закрепленную на нем рацию. Я махнул рукой и пошел в дом — что-то объяснять здесь и сейчас было бесполезно.

Глава 17

Глава семнадцатая.

Слово генерала.

Август 1993 года.

Локация — территория Дорожного района.

Веронику я застал сидящей с низко опущенной головой, в той же комнате, только пересела она отвернувшись от раненого злодея, зажав уши ладонями.

— Ника? — я присел на корточки напротив следователя: — Ты как? Сейчас скорая приедет и руководство, тебя в больницу отвезут, все будет хорошо…

— Паша… — девушка говорила очень медленно, натужно, не глядя на меня: — Не рассказывай, пожалуйста, никому, что ты видел…

— Ника, я ничего не видел, поэтому рассказать, при всем желании я ничего не могу. Когда я от своих нападающих отбился, то вошел сюда, а ты тут дралась с тремя подонками, они успели на тебе одежду порвать и в последний момент пистолет вырвать. Один из них попытался из твоего пистолета в меня выстрелить, и я его застрелил. Больше я ничего не видел. Я все правильно рассказал?

— Да, Паша, спасибо. Если можно, заткни вот этого…

— Чуть попозже… — я услышал шум двигателя подъехавшего автомобиля:

— Ника, у меня патроны, оказывается, не в порядке, поэтому мне их надо отстрелять все, чтобы ничего в стволе не застряло. Ты не пугайся, если выстрелы услышишь.

Вероника кивнула головой и снова замерла, отгородившись от окружающего мира, а я поспешил по лестнице вниз.

Из вазовской «Шестерки», что была закреплена за отделением уголовного розыска вылезли трое — Руслан, Плотников и кто-то третий, которого я не мог опознать из-за перевязанной марлевым бинтом морды лица. Неужели обваренного мною «Вареника» выпустили на амбулаторное лечение? Водитель дежурки, выскочивший из кабины, радостно пожал оперативникам руки, после чего начал что-то эмоционально рассказывать, постоянно тыча пальцем в сторону подъезда, где я притаился. Рассказ словоохотливого «водилы» прервали в самый драматический момент — Плотников и Руслан двинулись к дому, а тип с перемотанной бинтами головой остался возле «дежурки» — ему срочно потребовалось закурить.