Месть – блюдо горячее - Свечин Николай. Страница 7

– Есть, – подтвердил Лыков, записывая советы старика в блокнот.

– А так-то вам надо в Солотчу, село такое верстах в двадцати отсюда. Там древний монастырь Рождества Богородицы, а в нем могилы великого князя рязанского Олега Ивановича и супруги его. Намоленное место! Даже больные многие исцеляются.

Алексей Николаевич поблагодарил за совет и дал старику рубль на чай. Про Солотчу он слышал много хорошего – как же не осмотреть? Когда еще окажешься в Рязани?

Также гость решил посетить ряд увеселительных заведений. Скучно сидеть в номерах. А тут местные газеты предлагали различные соблазны. В Городском театре драматическая труппа под руководством баронессы Розен ставила пьесу Немировича-Данченко «Цена жизни». Электротеатр «Белая лилия» заманивал зрителей комедией «Камилло ищет защиты от воров». В антрактах там играл оркестр военной музыки Болховского полка. Были и другие театры и синематографы. Лыкова заинтересовал самый необычный из них, Железнодорожный, который располагался прямо в здании вокзала Московско-Казанской дороги.

Имелись развлечения и попроще. В трактире «Мавритания» наяривал гармонист, которого называли Невский-второй (Невский-первый, который был настоящей знаменитостью, ниже Макарьевской ярмарки не опускался). А общественное собрание Троицкой слободы зазывало на танцы с фантами.

В итоге сыщик составил план пребывания еще на три дня и в хорошем расположении духа отправился к себе в гостиницу. Благо, что идти было недалеко. Там в буфете питерец выпил чаю, полистал газеты и пораньше лег спать. «Хороший город я выбрал для командировки, – думал он, уже засыпая. – Тихий, благостный…»

Рано утром Лыкова разбудил громкий стук в дверь. Он протер глаза, дошел до двери и отпер ее. На пороге стоял губернский секретарь Баулин.

– Беда, Алексей Николаевич, – сказал он сиплым голосом. – Василия Полудкина убили.

Глава 4

Лыков остается

Пока они ехали до Новой Стройки, молчали. Не хотелось говорить при извозчике. В сани набились сразу четверо: Лыков с Баулиным, надзиратель Леонович и городовой Жвирко.

Статский советник вошел в знакомую комнату и замер. Ему открылась жуткая картина.

Василий в одном белье лежал посреди горницы ногами к порогу. Его искаженное лицо залила кровь. Удар был такой силы, что череп треснул и наружу вытек мозг. Видимо, отставной ефрейтор умер мгновенно. Никаких следов борьбы, нехитрая мебель на своем месте, кругом прибрано. Орудия убийства не видать…

Питерец перешагнул через тело, заглянул за божницу.

– Пусто. Они убили его из-за денег.

– Каких денег? – не понял губернский секретарь.

– Я передал ему позавчера пятьдесят рублей. Подарок к пятидесятилетию от моего товарища генерала Таубе – Полудкин долго служил при нем денщиком.

– Где, здесь передали?

– Да. Мы просидели весь вечер, выпили бутылку, но были трезвые. В одиннадцатом часу Василий проводил меня до Никольской улицы, до извозчика.

– Так… Пятьдесят рублей большие деньги, убивают и за меньшее.

Баулин глянул по сторонам:

– Похоже, ваш знакомец жил небогато, и других мотивов, кроме дареных средств, я не вижу.

Действительно, обстановка в горнице была скромная. Но все равно имело смысл осмотреться.

Лыков начал обход и диктовал Леоновичу, а тот записывал:

– Не вижу нагольного тулупа и треуха заячьего меха. Валенки были новые – теперь нет. Оловянные стаканы исчезли, оба. Нательная одежда тоже: рубаха тиковая синяя в красную искру, жилет черного сукна, пиджак… На пиджаке слева по борту пятно от сургуча. Что еще? Штаны с поясом, суконный галстук, военная гимнастерка ношеная… Подчистую вынесли. Даже утирку [15] и домашние чувяки. Только псалтырь на месте. Николай Максимович, проверьте, уцелел ли паспорт, другие документы – увольнительный билет запасного ефрейтора Сто первого Пермского пехотного полка и рабочая книжка.

Леонович перерыл все подходящие места, но никаких документов не нашел.

– Взяли с собой, – констатировал начальник отделения. – Это хорошо: улика!

Алексей Николаевич расстегнул пальто и сел на кровать. Голову ломило, лоб горел. Сволочи! Из-за двух четвертных убили хорошего человека. А вот накажу! Он тут же решил, что не уедет из Рязани, пока не отыщет тех, кто это сделал. Белецкий еще при должности, ему все до лампады, и он разрешит статскому советнику задержаться, провести дознание. А Джунковскому скажет, что это продолжение ревизии: проверка, как сыскное отделение справится с тяжким преступлением. Надо будет – Оболенский поддержит ходатайством.

Приняв решение, Лыков поднялся. Баулин прочитал все на его лице и вытянулся:

– Жду ваших распоряжений!

– Вы угадали, Сергей Филиппович. Моя вина: я сглазил, хваля ваш благословенный город. Вот оно как вышло… Теперь я же должен закрыть этих нелюдей в клетку. Остаюсь, буду руководить дознанием. Завтра вы получите соответствующий приказ полицмейстера, а пока уж поверьте на слово, что он будет.

– Я и без приказа признаю ваше превосходство, – просто ответил губернский секретарь. – Что нам делать?

– Пошлите надзирателя в одну сторону, а городового в другую. Надо опросить людей вокруг. И не только ближних соседей, но и вообще всех, кто был в слободе вчера вечером и ночью. Может, они видели, как кто-то приходил или уходил. Или отъезжал – тогда в каком экипаже. Были ли крики, шум, разговоры, не назывались ли какие имена или клички. Кто ходил к Полудкину, с кем он водил знакомство, где выпивал, у кого покупал табак. Все-все… Ну, вы поняли.

– Так точно.

Баулин дал распоряжение подчиненным, причем велел Жвирко сперва найти телефон и вызвать сюда надзирателя Бубнова с принадлежностями для снятия отпечатков пальцев.

Когда они остались одни, Алексей Николаевич стал рассуждать:

– Деньги от меня он получил два дня назад. Проводил гостя до извозчика, вернулся домой… Лег спать, утром ушел на завод. Значит, или там похвастался, что разбогател, или уже после работы кому-то сболтнул.

– Надо ехать в завод, там расспрашивать, – сообразил начальник отделения.

– Верно. Где он находится?

– Сургучный завод Шумилкина? Между Троицкой слободой и Новопавловкой. Пошлю туда Свириденко.

– Убийцы или убийца был впущен в дом самим хозяином – замок цел, – продолжил размышлять вслух статский советник. – Стало быть, это кто-то знакомый. Сергей Филиппович, у вас внутреннее осведомление в Новой Стройке имеется?

– Хозяин винницы напротив Лазаревского кладбища, фамилия ему Пишванов.

– Винница это что? – удивился командированный. – Город есть в Подольской губернии…

– Так в Рязани называют лавки, торгующие пивом и вином без права продавать в розлив.

– На чем вы поймали Пишванова? Нарушение правил торговли?

– Так точно. Прожженный дядя, многого не говорит, боится. Но такое преступление… Всех на уши поставлю! Да, Алексей Николаич, действительно сглазили вы насчет тихого города…

Питерец обвел комнату взглядом:

– Отпечатки пальцев вы вряд ли здесь найдете. Обычно их снимают с бутылки, со стаканов, с дверных ручек. Посуды на столе нет, ручку мы сами захватали. Но пусть ваш надзиратель попробует, мало ли как бывает. Дальше: медико-полицейское вскрытие. Когда появится врач?

– Да уж должен быть, давно вызвали.

Тут дверь распахнулась, но вместо врача ввалился полицмейстер Кузнецов.

– Что тут у вас?

Он прошел в горницу, снял фуражку, потом надел:

– Да… Вещи целы?

– Никак нет, ваше высокоблагородие, – ответил Баулин. – Умышленное с целью ограбления получается.

– Черти веревочные, испортили нам всю статистику. А год только-только начался.

Кузнецов глянул в лицо командированного и встревоженно спросил:

– Что с вами, Алексей Николаевич?

– Я хочу их найти.

– И я хочу!

– Петр Григорьевич, ревизия моя не закончена. Я истребую у Департамента полиции ее продолжение. Хочу проверить на конкретном деле, как ваше сыскное отделение справится с дознанием умышленного убийства.