Расхитители прииска - Ламур Луис. Страница 16

Рыжий был человеком тупым и болтливым, любящим прихвастнуть. Допив второй стакан, он осознал, что владеет слишком большим куском информации и не в силах совладать с ним. Где-то в глубине души его грыз червь сомнения, что лучше бы помолчать. Но разве Джентри не один из них?

— Гиб, — заговорщически произнес он, придвинувшись поближе, — ты полагаешь, что я ни хрена не знаю? Готов спорить, могу такое тебе сообщить, что ты ахнешь. Бен составил себе черный список… список приговоренных. И Шевлин в этом списке под номером один. — Рыжий поставил стакан, ожидая хоть какой-нибудь реакции, но Джентри молчал, словно не обращая на него внимания. — Сам увидишь, когда Шевлина недосчитаются, — обиженно закончил он.

Рыжий вышел на улицу, входная дверь захлопнулась за ним. Через несколько минут он уедет и позабудет, что наделал его длинный язык. Но не забудет Джентри, потому что ему тоже известно, кто находится на Болдер-Спринг.

Он наткнулся на это случайно и приберег для себя. Решив тогда жить своим умом, ничего не сказал Стоуву, но теперь осознал, что стал думать сам за себя несколько поздновато.

Я только начинаю взрослеть, горько думал Гиб и постепенно приходил к пониманию, что большую часть жизни валял дурака. Когда вокруг бродил скот, в том числе неясной принадлежности, приятно было заклеймить пару сотен голов, отогнать на какой-нибудь отдаленный рынок, а потом просадить все деньги в крутом загуле: загнать лошадей в салун, открыть стрельбу по уличным фонарям или окнам. Все это входило как непременная часть в развлекательную программу. Начавшееся вслед за тем расхищение прииска, казалось, ничем не отличалось от скотокрадства.

Затуманенный алкоголем, его мозг начал медленно, но верно решать проблему, рассматривая ее так, как ни за что не стал бы, будучи трезвым. Рыжий сказал, что Шевлин стоит в списке первым. А кто еще туда занесен?

Рэй Холлистер?

Гиб перебрал в уме имена. Шевлин… и Холлистер… Но слово «список» подразумевает больше двух имен. Кто же тогда остальные?

Сам Джентри должен был получить солидную долю от продажи золота, когда наконец удалось бы его сбыть… Но предположим, пока только предположим — что, если и его имя есть в списке?

Залпом осушив стакан, он отвернулся от стойки. Выходя на улицу, ударился плечом о косяк. Шатаясь, подошел к краю тротуара и уставился в темноту улицы.

Того человека на Болдер-Спринг звали Лон Корт. Джентри, который считал, что умеет мастерски владеть оружием, был лишь скорострелыциком, действующим по принципу «хватай-стреляй». Лон Корт принадлежал к неприкасаемой касте наемных убийц. Он охотился на людей, используя дальнобойную винтовку и тщательно планируя нападение. Он хладнокровно, беспощадно и очень метко убивал, относясь к своему промыслу точно так, как другие люди клеймят скот или выращивают пшеницу.

Стоя один посреди пустой улицы, Джентри вдруг понял, что все трудности позади. Впервые перед ним маячила определенная цель в жизни. В тот самый момент, когда большинство горожан разошлись по домам ужинать, на него снизошло просветление. Он глубоко осознал свою никчемность и одиночество. Открыл, что за всю свою бесшабашную жизнь встретил лишь единственного человека, которого с полным основанием мог бы назвать своим другом, — Майка Шевлина.

Их прежняя команда распалась. Одни разъехались, обзавелись семьями, другие нашли свою смерть на веревке или от пули, застигнутые на месте преступления. Остались только он да Шевлин.

Был, конечно, еще и Бен Стоув. Но тут уже ничего не складывалось. Их видимое партнерство давно дало внутреннюю трещину. И Гиб теперь нисколько бы не удивился, узнав, что и его имя занесено в пресловутый список.

И Джентри знал наверняка: слишком хороший человек Майк Шевлин, чтобы позволить такому подонку, как Лон Корт, убить его из-за угла. Он дошел до конюшни и потребовал свою лошадь.

— Ты видел Шевлина? — спросил он Бразоса. Язык у него заплетался, но цель для себя Гиб определил ясно. — Мне нужно с ним встретиться. Прямо сейчас.

Бразос окинул его цепким взглядом. Джентри был пьян, но без боевого настроя. В глазах застыло беспокойство, а не враждебность.

— Кажется, Майк отправился на участок Перри, — сообщил старик. — Там, в квадратном каньоне.

Джентри вскочил в седло и исчез в ночи. Пьяный ли, трезвый, он всегда мог удержаться в седле, если уж сумел сесть на лошадь. Теперь под действием свежего ночного воздуха из его головы стал выветриваться алкогольный туман. Но одна мысль засела крепко: у Лона Корта есть список.

Шевлин, Холлистер, Бэбкок… кто там еще? Чертов дурак, ты же сам говорил, твое имя должно быть в этом списке!

В конце концов, что он для Стоува? У этого живоглота никогда не возникало простых человеческих чувств, но в нем всегда бушевала жадность. И теперь, когда Джентри восстановил способность думать, он вспомнил, что причитающаяся ему доля золота должна превысить сто тысяч долларов. Вот и ответ. Бен Стоув не станет ни с кем делить деньги.

Кто-то — Джентри так и не разгадал кто, — наверное, заложил свою собственность, чтобы на полученные деньги скупить все золото, просачивающееся в магазины. Этим делом руководил сам Стоув. Только Бен, его неведомый покровитель да Рэй Холлистер знали всю подноготную. Многое известно и Гибу.

Бен горел желанием изловить Холлистера и пристрелить. Затем, безусловно, наступит очередь и его, Джентри. А чей портрет пополнит галерею убиенных потом?

Глава 8

Мягкая безмолвная ночь пустыни с мерцающими в кромешной тьме звездами предвещала покой, однако это была ночь тревог и волнений.

Управляющий вернулся в контору раздраженный необходимостью менять планы из-за Майка Шевлина. Хотя какой же тут повод для беспокойства? Через час Лон Корт получит послание, призывающее к немедленным действиям.

В своей комнате, расположенной в здании тюрьмы, без сна лежал Вилсон Хойт. Он только что обошел город и убедился, что все в полном порядке, но инстинкт упрямо бил в набат: в безмятежной мгле затаилась беда.

Свою жизнь шериф провел на службе закону. Конечно, в каком бы городе ни занимал он пост, всегда случались нарушения, на которые ему приходилось смотреть сквозь пальцы, потому что общество давало на них свое негласное разрешение. Встречались города, где люди были вооружены, и это считалось в порядке вещей. В обжитой, густонаселенной местности не разрешалось иметь при себе оружие, и он запрещал приезжим появляться вооруженными в черте города.

В его задачу, как понимал ее Вилсон, входило не исправление нравов, а сохранение мира. Дикая пограничная жизнь привела его к одобрению сурового бытия простых людей, и он вмешивался только в тех случаях, если возникала угроза городу и его обитателям. Здесь в обязанности шерифа входило удерживать беспорядок в разумных пределах, предотвращать воровство и убийства, наказывать виновных в преступлениях или покушениях на преступление. В Рафтере допускалось расхищение прииска, это был элемент общественной жизни, поэтому шериф мирился с этим.

Его предупредили, что человек по имени Рэй Холлистер однажды явится сюда и попытается вызвать волнение; ему также сказали, что Холлистер опасен. Вилсон проверил все сведения о нем и выяснил, что ему сообщили правду. Рэй действительно мог стать источником неприятностей.

Но вот теперь откуда-то возник Шевлин и высказал ему все начистоту. Вилсон и сам знал, что пора принимать решение. Расхищение прииска действительно породило проблемы, и зыбкий, до сих пор сохранявшийся в городе мир готов был вот-вот развалиться. Шевлин предложил ему выбор, и Хойт лежал ночью без сна, пытаясь решить, что и как ему делать.

Интуиция, здравый смысл и порядочность говорили, что необходимо прекратить хищение и вернуть золото законным владельцам. Его, конечно, тут же уволят, но такой поворот не особенно волновал. Перед тем как устроиться в Рафтере, он тоже искал работу. Так что ему не привыкать.

В то время как Хойт лежал на кровати и пытался принять решение, Стоув задумчиво жевал погасшую сигару, а за столом у доктора Руперта Клэгга собрались сам доктор с женой и дочерью, Шевлин и Лайна Теннисон. В нескольких милях от них Рыжий подъезжал к Болдер-Спринг, а Гиб Джентри, желая предупредить друга, спешил на участок Берта Перри.