Последняя инстанция - Корнуэлл Патрисия. Страница 100

В деле Шандонне кое-что новенькое. Как я и подозревала, когда в девяносто седьмом производили первоначальный анализ семенной жидкости по делу Сьюзан Плесс, взяли только четыре пробы. Нью-йоркские судмедэксперты и по сей день не снисходят до более сложных анализов, поскольку занимаются ими сами и извечно стремятся к экономии. Замороженную выборку проверили повторно уже с применением пятнадцати локусов и в результате получили несовпадение. Жан-Батист не был донором семенной жидкости, как не был и его брат, Томас. Однако среди аллелей наблюдается много сходства, и профили ДНК до неправдоподобия близки, что неизбежно наводит на мысль о третьем брате, занимавшемся сексом со Сьюзан Плесс в ночь убийства.

Мы все ошарашены. Бергер ходит на голове.

— Анализ ДНК вытащил на свет божий истину и послал нас ко всем чертям, — рассказывает она по телефону. Отметины от зубов принадлежат Шандонне, на окровавленном теле в изобилии обнаружена его слюна и волосы, а вот в вагинальный контакт с погибшей он не вступал. И присяжные усомнятся, в наш-то век всеобщей осведомленности. Решать, достаточно ли этого для вынесения приговора, придется специальной нью-йоркской следственной комиссии. Когда Бергер это сказала, мне вдруг подумалось, что большей иронии судьбы и не придумаешь. Не слишком-то много потребовалось, чтобы обвинить в убийстве меня! Слухи, мнимый умысел и факт, что я экспериментировала с обрубочным молотком и соусом для барбекю.

Несколько недель я ждала повестку, и вот наконец свершилось. Вчера ее доставили. Помощник шерифа как ни в чем не бывало источал дружелюбие, как видно, не подозревая, что на этот раз для дачи свидетельских показаний меня вызывают не в качестве эксперта, а в качестве обвиняемой. Мне предписано явиться в комнату 302 в здание суда имени Джона Маршалла [28], чтобы свидетельствовать перед Верховным судом присяжных. Слушание назначено на вторник, первое февраля, на два пополудни.

Уже начало восьмого, стою у платяной ниши, перебираю костюмы, блузки — ищу, во что сегодня одеться. Узнала от Джека Филдинга, что у нас шесть дел, а двое из докторов вызваны в суд. И еще: в десять часов телефонные переговоры с губернатором Митчеллом. Выбираю черный брючный костюм в тоненькую синюю полоску и синюю блузу с отложными манжетами. Заглядываю в кухню перехватить чашечку кофе и слопать миску хрустящих высокопротеиновых хлопьев, которые привезла Люси. Чуть зубы не обломала во имя здоровья, даже смешно стало. Племяшка, видно, задалась целью сделать из меня подтянутого феникса, который будет восставать из дымящегося пепла своей жизни. Сполоснув посуду, иду одеваться. Уже направляюсь к двери, как вдруг вызов по пейджеру. На дисплее номер Марино и вслед за ним «911» — его способ крикнуть «SOS!».

На подъездной дорожке у дома Анны припаркована самая свежая новинка моей жизни — взятая напрокат машина: темно-синий «форд-эксплорер», насквозь пропахший куревом. Пожалуй, придется все-таки внять совету Марино и пришлепнуть на приборную доску освежитель воздуха. Подсоединяю сотовый телефон к прикуривателю и набираю номер капитана.

— Ты где? — тотчас спрашивает он.

— Почти на улице. — Включаю печку и проезжаю в открывшиеся ворота. Я даже у газетного киоска не остановилась, а собеседник сообщает, что мне непременно нужно увидеть прессу. Видимо, я еще ничего не читала — не то давно бы уже ему звякнула.

— Теперь поздно, — говорю. — Я уже на Чероки. — Напрягаюсь, как мальчишка, который, втянув живот, ждет удара на спор. — Ну давай выкладывай. Что там в газетах? — Судя по всему, в прессу просочились новости о том, что я готовлюсь предстать перед особой следственной комиссией. Так и есть. Молоденькая зима млеет в лужах и каплях, липкий снег слякотно сползает с крыш.

— «Главный судмедэксперт подозревается в зверской расправе», — зачитывает Марино заголовок на первой странице. — Тут и твоя фотография, — добавляет он. — Похоже, это картинка той мерзавки журналистки, которая на льду поскользнулась у твоего дома. Ты влезаешь в мой пикап. Ничего я себе здоровяк, хорош. А вот ты какая-то вялая...

— Нельзя ли поближе к делу? — прерываю пустые разглагольствования.

Читает заголовки, а я, крепко вцепившись в руль, умудряюсь как-то вписываться в крутые повороты на Чероки-роуд. Верховный суд города Ричмонда расследует мое дело по подозрению в убийстве заместителя главы полицейского управления Дианы Брэй, говорится в газете. Дальше: вскрылись шокирующие факты, которые не укладываются в воображении, а правоохранительные органы нашего города сбились с ног. Хотя прокурор штата Буфорд Райтер отказался прокомментировать ситуацию, источники, пожелавшие остаться неизвестными, сообщают, что Райтер (крайне неохотно) был вынужден возбудить расследование, поскольку свидетели выступили с заявлениями и полицейские предоставили улики, которые невозможно игнорировать. Другой неупомянутый источник утверждает, что я горячо ссорилась с Брэй, которая считала меня лицом некомпетентным и не достойным занимать должность главного патологоанатома штата. Вторая рука главы нашей полиции стремилась сместить меня с должности и при жизни жаловалась на нападки и угрозы с моей стороны. Также имеются факты, указывающие на «предположительную вероятность» того, что я произвела подтасовку фактов, дабы выставить убийство Брэй как совершенное тем же лицом, которое зверски расправилось с Ким Льонг.

И в том же духе.

Теперь я на Гугенот-роуд, в плотном потоке транспорта: час пик. Прошу Марино прерваться ненадолго. Я уже достаточно наслушалась.

— Это можно читать бесконечно, — говорит он.

— Кто бы сомневался.

— Все праздники, наверное, строчили — тут вся твоя подноготная, включая знакомых и родственников. — Слышу, как он шуршит страницами. — Даже про гибель Бентона. И про Люси. Вставочку поместили с твоей биографией: где училась, что закончила. Корнеллский университет, Джорджтаунский университет, университет Джона Хопкинса. А на развороте ты хорошо смотришься. Симпатичная фотка, где мы с тобой осматриваем место преступления. Черт, это же в доме Брэй.

— А что там про Люси? — спрашиваю я.

Капитан будто околдован: столько внимания, и все ему. Видно, там какие-то огромные фотографии, где мы с ним вместе за работой.

— Что ж такое делается... — Переворачивает страницы. — Прямо ни начала, ни конца, док. Я уже насчитал пять разных авторов. Да они всю редакцию на амбразуру бросили, а мы тут ни о чем и не догадываемся. Ох, даже вид твоего дома с воздуха...

— Что там с Люси? — напираю я. — Каким боком ее приплели?

— Ого, ты погляди. Тут снимочек, как вы с Брэй выходите из магазина, где была убита Льонг. Обе на дух друг друга не переносите, такие лица у вас...

— Марино! — повышаю голос — последний способ сосредоточиться на дороге. — Все, хватит!

Пауза — и тут же:

— Прости, док. Понимаю, каково тебе, да просто я сам еще газеты не читал: как заголовки увидел — сразу тебе звонить. Кто бы мог подумать, что тут тако-ое. Эх, оплошал. Ажиотаж устроили, будто какая знаменитость скоропостижно почила.

Глаза щиплет от слез. Мне сейчас не до колкостей, я словно умерла.

— Посмотрим, что тут про Люси отчудили, — говорит собеседник. — Примерно так я и думал. Твоя племянница, но ты ей как вторая мать. Та-ак. Закончила... отличия-приличия, управление автомобилем под воздействием наркотических средств, повлекшее за собой аварию... упомянули, что она лесбиянка... летает на вертолете, ФБР, АТФ, так-так-так... Ага, чуть не застрелила Шандонне у твоего крыльца. Похоже, это и есть гвоздь программы. — Марино снова превратился в раздраженное воплощение самого себя. Да, он может сколько угодно к Люси придираться, но другим ее и пальцем коснуться не позволено. — Молчат и про административный отпуск, и про то, что ты решила пересидеть в доме Анны. Не все разнюхали, писаки.

Дорога забита транспортом, тащимся в час по чайной ложке.

— Ты где? — спрашиваю.