Фальшивая война (СИ) - "Dolores_Gaze". Страница 114

Мерлин, она выпросила этот чертов день у Снейпа, чтобы увидеться с Гарри! Поговорить с ним, дотронуться, убедиться, что он в порядке. Что он… будет в порядке. Но Гермиона прекрасно отдавала себе отчет, что её заплаканные глаза и похоронный вид непременно вызовут вопросы у друга. Вопросы, давать ответы на которые она не имела права. И дело было даже не в данном ей обещании… Как бы ни было сложно это признать, при всей циничности и жестокости плана Дамблдора, нельзя отрицать, что он был прав. Их цель – намного больше, чем любая отдельная жизнь. Даже жизнь Дамблдора. Или её. Или Гарри. И Дамблдор доказал это, без сожалений пожертвовав собой – чтобы дать Гарри возможность продолжать этот путь. Путь, каждый шаг по которому будет приближать его к смерти до тех пор, пока между ним и Волдемортом не останется больше ничего и никого. Каково ему будет идти по этому пути, зная, что ожидает в конце? Каково будет разыскивать и уничтожать крестражи, понимая, что он – один из них, и когда-нибудь станет следующим? Сможет ли идти к своей смерти постепенно, долго и размеренно, зная о ней и ожидая её? Это не внезапная – и легкая – смерть в бою, о которой никто не предупредит. Не смерть во имя других, когда решение принимается за долю секунды. Это медленная, мучительная гибель, пытка, когда умираешь не один раз – а каждый день, каждое утро, когда просыпаешься и все еще помнишь об этом.

Такую правду она могла бы сказать Гарри? На такую жизнь его обречь? Или все же промолчать, обманывая его каждый день, лгать, глядя в пронзительно-зеленые глаза, зато позволить ему прожить столько, сколько осталось, в блаженном неведении? Позволить ему верить в то, что у него все еще впереди – и дружба, и любовь, и счастье?.. Оставить крохотную надежду, которой не суждено сбыться? Кому она сделает лучше, рассказав Гарри – ему или самой себе, чтобы облегчить свою совесть и разделить этот груз пополам?.. Чем больше Гермиона думала об этом, тем очевиднее было правильное решение, хотя все её существо противилось этому. Это было так нечестно, несправедливо, неправильно… но в то же время совершенно необходимо.

А еще Драко. Вчера, когда они, как обычно, общались перед сном, Гермиона не нашла в себе сил рассказать ему. Конечно, Малфой почувствовал её боль. Но она не смогла. Просто не смогла. И пообещала рассказать все завтра.

Они так и не обсудили то, что произошло на Астрономической башне, не сговариваясь, сделали вид, будто оба забыли об этом. Как будто ничего из ряда вон выходящего не произошло. Как будто все было в порядке.

Она не рассказала ему о крестражах – и не расскажет, слишком близок он к Волдеморту. Промолчит о палочке Дамблдора, по праву принадлежавшей ему. И конечно, ни слова не проронит о Гарри. Недомолвки, секреты, молчание – всего этого становилось между ними с каждым днем все больше, тайны разливались рекой, которая становилась все шире, разнося их по разным берегам. А завтра она еще посмеет просить его взять на себя вину за чужую смерть. За убийство, которого он не совершал. По причинам, которые даже не сможет объяснить. Гермиона понимала, что хотела от него слишком многого. Наверняка, мечтая о том, каково это – быть с Гермионой Грейнджер, парень представлял себе все совсем не так. Может, он думал о свиданиях – таких обычных, нормальных свиданиях, когда пара идет за руку в Хогсмид, то и дело ловя на себе любопытные взгляды окружающих. Посиделках в кафе за чашкой чая – ну или сливочного пива, когда пальцы переплетаются под столом в молчаливом желании большего. Горячих поцелуях в глубине стеллажей библиотеки. Своих прохладных ладонях, украдкой пробирающихся под подол её юбки, когда им доводилось бы сидеть на уроках вместе. Милых сюрпризах и подарках друг для друга, по поводу и без.

Но точно не о планировании вторжения Пожирателей смерти в школу. Мертвых оборотнях. Фальшивом отравлении Дамблдора. Похоронах и неизбежном клейме убийцы, которое Мерлин знает как потом отмыть.

Самым пугающим было то, что Малфой молчал. Пусть бы лучше кричал, ругался, говорил о том, что разочарован в ней, ошибся, боится – да все, что угодно. Если бы он только сказал это – она могла бы возразить. Поспорить. Оправдаться. Сделать хоть что-то! Но он молчал, и ей не оставалось ничего другого, кроме как с замиранием сердца ждать, к чему это приведет. Какие мысли он вынашивал в себе в этом молчании, какое решение зрело все это время внутри. И чем дольше было это молчание – тем страшнее становилось Гермионе, ведь время могло укрепить его в сомнениях настолько, что потом она ничего не сможет с этим поделать, никак не изменить. Наверное, ей стоило бы начать этот разговор самой – но девушка боялась того, к чему он мог их привести. И молчала – как и он.

Завтра. Она подумает обо всем завтра. Завтра непременно станет легче.

Но когда это самое завтра наступило – ничего не изменилось. Гермиона все так же не могла ничего. Ни посмотреть в глаза другу, обреченному на смерть, ни решиться на откровенный разговор с Драко, ни даже в мыслях произнести то, что скоро случится с Дамблдором. Она так устала!.. Хотелось просто прижаться к родному, теплому плечу и выплакать все слезы, побыть просто Гермионой, обычной напуганной слабой девушкой…

Но плеча рядом не было. Ни наставнического, ни дружеского, ни любимого. Никакого.

“Грейнджер”, – прозвучал в голове любимый голос, словно приглашение на казнь.

“Драко”, – обреченно выдохнула она.

“Давай встретимся”, – неожиданно предложил он.

“В мэноре?..” – оторопела Гермиона.

“Нет, здесь для тебя слишком опасно. Давай в том месте, куда переносит твой портал. Я же смогу потом вернуться? Или ты запрешь меня там, как Чудовище свою Красавицу?“ – неловко пошутил Малфой, но от этой безыскусной шутки у Гермионы ёкнуло сердце.

Маггловские сказки. Он прочел маггловские сказки ради неё. Потому что как-то раз она сказала, что зачитывалась ими в детстве.

Еще вчера Гермиона решила бы, что встречаться в поместье Розье – не очень хорошая идея. Что это откровенно плохая идея. Но сейчас… почему бы, собственно, нет?.. Никто не узнает. Никто их там не найдёт. Порт-ключ для Драко она потом восстановит. И он был так нужен, так чертовски нужен ей сейчас!..

“Хорошо, – быстро согласилась она, не давая себе шанса передумать. – Активируй портал через полчаса. Я буду ждать тебя там”.

Набросив мантию-невидимку, девушка быстро покинула замок. Миновала хижину Хагрида, направляясь к опушке Запретного леса, туда, где заканчивался антитрансгрессионный барьер. И уже оттуда, никем не замеченная, перенеслась в свое поместье.

Она едва успела войти в дом и снять мантию, как из портала в центр холла вышел Малфой. И застыл, совершенно не аристократично раскрыв рот.

Они не виделись меньше недели. Но за эту неделю произошло столько всего, что, казалось, прошла целая вечность. Гермиона стояла и просто смотрела на парня, узнавая каждую черточку и любуясь им.

Все те же платиновые волосы. Непослушная белая прядь, которая все время падала ему на лоб, закрывая глаза – кажется, она отросла еще длиннее с их последней встречи. Темные брови поднялись в изумлении, заламывая продольные морщинки на высоком лбу. Скулы стали резче, кожа бледнее, под глазами залегли тени – он не спал?.. Похудел?.. Если да, то на фигуре это не сказалось – все те же широкие плечи, обтянутые тканью простой черной рубашки, те же очерченные линии груди и пресса… Нет, она не станет начинать этот разговор. Не сейчас. Если по итогам он выплюнет в лицо всю правду о том, насколько она теперь ему отвратительна, то пусть лучше молчит как можно дольше. Еще хотя бы день. Хотя бы несколько часов все это может подождать.

Серые глаза изучающе обводили холл, когда, наконец, заметили Гермиону, застывшую в нескольких метрах от него. Парень сверкнул счастливой улыбкой, и уже через мгновение сгреб девушку в объятия и прижал к себе, чуть приподняв от пола, и она почувствовала, как разжимаются стальные тиски вокруг её ребер.

От жаркого поцелуя их удержали вовсе не правила приличия, а тихий хлопок трансгрессии совсем рядом с ними.