Курьер - Зелепукин Алексей. Страница 3
Студент решил было ещё раз прочесть, но махнув рукой и бубня о том : «что повешенный не утонет, а перед смертью не надышишься», принялся прикреплять пышное белоснежное жабо к мантии.
25 мая 532 года обновлённого календаря четвёртой эпохи. Впереди последний экзамен и торжественная церемония распределения. Больше не будет опостылевшей зубрежки в тесных и пыльных комнатках Большой Библиотеки. Впереди торжественная присяга и показательные выступления, а потом банкет. Месяц на развлечения и прощание с разгульной жизнью, пока экзаменационная коллегия университета подсчитает все баллы. Напутственная речь ректора, присяга. Два дня на сборы и служба в одном из гарнизонов – плата за обучение в Университете. А вот куда зачислить вчерашнего школяра, коллегия профессоров будет решать по результату сегодняшних показательных выступлений.
Вчерашняя зубрежка вылетела из головы напрочь, оставив после себя лишь тяжелое чувство. Все было зря. Крам сунул учебник в шкаф к остальным и натянул туфли.
К нервозности прибавился недосып и чувство переутомленности не успевшего отдохнуть человека.
– Была не была, пора.– Пригладив волосы перед зеркалом, Крам вышел на улицу.
Весенние утро распахнуло свои объятия, унося прочь страхи и переживания. В конце концов он хоть и из найденышей, пробить его контур не под силу даже потомственным магам однокурсникам, кроме того, он с легкостью выстреливал до 16 огненных шаров в минуту, а его копье – прошивало башенный щит на каретах миротворцев, словно обычный лист бумаги. Рекорд кафедры по активации атакующего заклинания. Золотая медаль чемпионата Империи по магической дуэли. Кубок Радеона по чанки…
Юное воображение уже рисовало в мечтах торжественную церемонию вступления в Легион. Он почти отчетливо видел на своей груди золотой значок орла – пропуск в безбедную и беззаботную столичную жизнь.
«Может тогда, его приемная семья наконец будет гордится своим пасынком, но до этого надо было ещё отслужить пять лет в корпусе и поступить в Академию. Обучение давалось Краму легко, особенно точные науки. Роскошная визуальная память помогала запомнить расположение рун и контуры их сплетения почти с первого взгляда. Повторить в точности выходило не всегда, но это решалось обычным повторением. А вот с изготовлением зелий и снадобий были проблемы, да и с артифаторикой – не хватало терпения. Юношеская самонадеянность и максимализм твердили:
«На кой солдату снадобья? Это дело лекарей из школы восстановления. А артефакты нужны слабакам с никчемным запасом собственного источника.»
Если с зельеварением и артефаторикой декан помог, договорившись с коллегами, то с историей все было сложнее. Её вели преподаватели из кураторов Службы инквизиции, а их не подкупить и не уговорить. Слуги самого Императора.
Экзамен обязан был пройти любой адепт. Эта ложка дёгтя портила всю бочку меда с отличными баллами и восхитительными рекомендациями преподавателей боевого факультета.
– Чертова история… Ну на кой мне сдались знания минувших эпох?
Оставалась надежда на декана, которому кровь из носа нужен был отличник на каждом из факультетов, ведь за каждого выпускника попавшего в миротворческий корпус университет получал солидный барыш от императора, а за претендента в Легион эта сумма то ли утраивалась, то ли удесятерялась, хотя это могло быть лишь институтской байкой.
– В любом случае, лидерам других факультетов нечего противопоставить моему показательному, особенно если дело дойдет до противоборства, что нередко случалось на выпускных, дабы определить истинного чемпиона Года, – бубнил себе под нос Крам.
Юноша старался скрыть нервозность и тревогу, но это у него выходило совсем из рук плохо.
Парадная мантия выпускника сидела на высокой и щуплой фигуре Крама мешковато, словно болталась на вешалке. Легкий ветерок беспечно играл складками мантии, заставляя руны, впечатанные в ткань, сверкать в лучах утреннего солнца.
Крам шёл не спеша, остерегаясь вспотеть или испортить тщательно уложенные вихры, а тем более помять накрахмаленные кружева пышного жабо.
«Первое впечатление – самое важное, по нему и начнут судить о вас» – неустанно талдычила преподаватель Этикета. По этому Крам и вышел за полчаса раньше и сейчас уже вышел на центральную площадь парка, где и должна пройти церемония.
В восточном углу арены Емпти копошились у трибуны, расставляя кресла и скамейки. Стол у пурпурного балдахина возведённого впереди трибун был ещё пуст, но очень скоро его займут строгие судьи и представители инквизиции. Легкая дрожь пробежала по телу юноши.
– Волнуешься? – произнёс томный женский голос за его спиной. Крам обернулся. Перед ним в роскошном облегающем платье стояла женщина, лет тридцати – тридцати пяти. Её грудь ещё хранила упругость, а соски просвечивали сквозь тонкое плетение ярких нитей.
Прекрасная, словно богиня или принцесса из древних сказок. Крам покраснел и попытался оторвать взгляд от груди женщины. Та, словно почувствовав это усилие, приблизилась почти в плотную, едва коснувшись его груди кончиками торчащих сосков. Юноша вздрогнул словно от разряда молнии и покраснел ещё гуще.
– Какое очаровательное смущение, – слова женщины, словно мёд, обволакивали Крама, лишая его воли и воспаляя страсть.
Юноша все-таки поднял взгляд на лицо собеседницы. Манящая нежность едва влажных губ, тонкий носик и глаза, серые, как сталь клинков стражи совета. Их взгляд пронзал душу юноши на сквозь и в тоже время он очаровывал.
– Ты слишком напряжен, это может плохо отразиться на выступлении.
Крам попытался что-то сказать в ответ, но слова застряли в его горле, а сознание заволокло пеленой вожделения. Рука женщины, скользнув по плечу, коснулась его щеки. Нежная кожа, красивый маникюр и в тоже время очень тёплая ладошка. И запах. Такой ненавязчивый и такой умопомрачительный. Воля мальчишки растаяла, словно воск. Дрожь возбуждения пробежала по всему телу юного мага.
– Так ты точно угодишь в Дервиши или того хуже – попадешь в Курьеры, – усмехнулась леди, – идём со мной, я знаю средство.
Женщина взяла оторопевшего Крама за руку и потащила в дальнюю палатку. Юноша механически повиновался. Мысли в мозгу исчезли, их поглотила страсть. Неуправляемая, неистовая.
После яркого солнца, мрак палатки был практически непроглядным, лишь где-то в глубине сверкнули белизной длинные ноги женщины, раздался ее призывный шёпот:
– Смелее, иди ко мне…
Она повернулась спиной к юноше и наклонилась, задрав подол. Исподнего на ней не было, а ягодицы манили своей округлостью. Крам провел рукой по нежной коже. Доселе он не был искушён и не познал тайны бытия, поэтому сейчас весь мир для него исчез. Исчез со всеми своими правилами и запретными табу, сейчас она была его миром, его Вселенной. Пальцы юноши судорожно распутали узел на штанах. Крам шагнул ближе, обнажая достоинство, его рука легла на стан женщины, и побежала вниз, повторяя ее формы. Женщина томно вздохнула. В этот момент сильнейший порыв ветра сдул палатку, солнечный свет ударил по глазам. Зазвенел мат и посыпались проклятия, а потом Крама вырубило.
Глава 2
Кристалл правды
Очнулся Крам в каменной комнате с узким смотровым окном под самым потолком, с толстой решеткой, режущей уличный свет на ровные прямоугольники. В лучах света, падающих на искосок, медленно парили частички пыли.
«Свет сверху, падает почти под прямым углом, я где-то в подвале…» – мысль отдалась дикой острой болью в затылке.
Глаза резал контраст света окна и полумрак подземелья, юноша несколько раз моргнул и потер веки, пытаясь оглядеть свою новую обитель. Камни, из которых была сложена стена древнего каземата, покрывали слизь и мох, результат вечной сырости. Несмотря на уже вовсю разгулявшуюся весну, тут было зябко. Тело ныло, головокружение граничило с тошнотой. Соломенный тюк, на котором он лежал, пропах гнилью и плесенью. Юноша попробовал пошевелиться, тело повиновалось, но каждое движение давалось с болью. Он сел. Мрак постепенно отступал, по мере того, как глаза привыкали к темноте. Четвёртой стены в камере не было, ее заменяла плетёная из толстых прутьев решетка. Сквозь которую было видно коридор и камеры напротив. В одной из них что то зашевелилось.