Бабочки и порочная ложь (ЛП) - Кинг Кейли. Страница 66

Нога Пози отрывается от земли, как будто она собирается прийти мне на помощь, но что-то на моем лице заставляет ее остановиться у края кровати. Я хочу, чтобы она пришла ко мне, но не знаю, как позволить ей быть рядом со мной прямо сейчас. Не после того, что я сделал, чтобы наказать ее за то, чего она не совершала.

— Смерть моей матери… — я замолкаю, не в силах выдавить остальные слова.

— Это не ее вина, — добавляет Пакс. — Я знал, что маме будет плохо, если Пози выдаст его, но я все равно сказал ей это сделать. Это я посадил маму в ванну. Во всем, в чем ты обвинил Пи, тебе придется обвинить меня.

Моя голова мгновенно трясется.

— Нет. Я не могу.

— Ты можешь. Я тот….

— Ты не сделал ничего плохого! — кричу я поверх него, бросаясь на другую сторону его кровати. Моя рука крепко сжимает его плечо, и я наклоняюсь, чтобы мы оказались на уровне глаз. — Ты не сделал ничего плохого, — повторяю я, чтобы убедиться, что он меня слышит. — Я не виню никого из вас в том, что случилось с мамой. Я не могу винить тебя, потому что если бы я тогда знал, что делаю сейчас, я бы не стал дважды думать о том, чтобы самому иметь дело с Адрианом.

Как я могу называть его папой, зная, что он сделал?

— Я не знаю, смог бы я тогда спасти маму, но я знаю, что сделал бы все возможное, чтобы спасти тебя, потому что ты чертовски этого стоишь, братишка.

Мой приоритет сместился бы к благополучию моего брата, а не к благополучию моей мамы, как и у Пози. Моя мама, несмотря на свои собственные трудности, была взрослой. Пакстон был беспомощным ребенком, подвергшимся насилию. Я не сомневаюсь, что сделал бы все возможное, чтобы помочь ему.

Лицо Пакса падает, прежде чем он опускает его мне на плечо и обнимает меня рукой. Я обнимаю его в ответ так же крепко, как его тело дрожит в тихих рыданиях. Над его головой я встречаюсь с полными слез глазами Пози.

Эта девушка.

Она была моей первой любовью, а затем моим врагом, но все это время оставалась нашим ангелом-хранителем.

Она никогда не колебалась в своем обещании, данном Паксу. Несмотря на все, что я в нее бросал, она оставалась сильной. Ночь, когда Пакстон продолжал извиняться перед ней, стала для меня намного яснее. Даже когда я держал ее под ножом, она перекладывала всю вину на себя. Она пролила кровь, чтобы сохранить его тайну.

Я хочу сказать ей что-то глубокое и всеобъемлющее за все, что она тайно делала, но сейчас все, что я могу сказать, это «спасибо».

Это всего лишь два коротких слова, но то, как напряжение тает из ее тела, говорит мне, что ей нужно услышать их очень долго. Я также готов поспорить, что она никогда не думала, что услышит их, потому что она была полна решимости унести все с собой в могилу.

Вытирая слезы, падающие по щекам, она кивает мне.

— Я всегда буду защищать вас двоих.

Я еще раз сжимаю Пакса руками, прежде чем отпустить его.

— Тебе больше не нужно, потому что я позабочусь об этом, — объявляю я, пятясь к двери. — Я должен был сделать это, когда мне было семнадцать, и до конца жизни буду сожалеть, что не сделал этого раньше, но я собираюсь все исправить.

Лицо Пози бледнеет, а глаза расширяются от беспокойства. Я отворачиваюсь от нее и выхожу за дверь, пока она зовет меня по имени.

— Рафферти! Остановись! Чем ты планируешь заняться?

Я не оборачиваюсь. Если бы на этой планете был кто-то, кто мог бы остановить меня, то это была бы она, но сегодня это не сработает. Ничто не изменит моего мнения.

Я игнорирую обеспокоенные лица медсестер, когда прохожу мимо их отделения и иду по короткому коридору. Я слишком возбужден, чтобы ждать лифта, поэтому выбираю лестницу. Мой разум поглощен рой жужжащих мыслей, пока я спускаюсь по лестнице по две за раз. Мне придется влезть в большие долги, чтобы все это произошло, но оно того стоит. Для Пакстона. Для Пози. Для моей семьи. Кровь на моих руках того стоит.

Я уже почти у выхода из вестибюля больницы, когда снова слышу ее позади себя.

— Рафферти! — мое имя звучит запыхавшимся, потому что она бежала, чтобы догнать меня.

Автоматические стеклянные двери только что открылись, когда ее рука обхватила мою руку и заставила меня остановиться. Тело напряжено как камень, я не поворачиваюсь к ней лицом. Не желая говорить мне в спину, она встает передо мной и преграждает мне путь.

— Куда ты идешь? — повторяет она, и беспокойство проникает в каждое ее слово. — После этого ты не можешь просто оставить его. Ты ему нужен прямо сейчас.

— Он в безопасности с тобой, — теперь я это знаю. С ней он чувствовал себя в такой безопасности, он доверял ей и ей одной свою самую сокровенную тайну. — Я скоро вернусь.

Она этого не принимает.

— Ты сейчас плохо думаешь. Я вижу по твоему лицу, что ты планируешь сделать что-то безрассудное. Тебе нужно уделить минутку и отнестись к этому с умом.

— Нет ты ошибаешься. Я думаю прямо. Впервые за долгое время все ясно, и я знаю, что мне нужно делать.

Я беру у нее руку, чтобы держать ее лицо между ладонями. Она задыхается от тихого рыдания, и ее глаза на секунду закрываются, прежде чем красные, медовые глаза встречаются с моими.

— Ты слишком долго носила это бремя на себе. Моя очередь.

— Рафф…

— Теперь я понимаю, почему ты сделала то, что сделала, — шепчу я. — Я не знаю, как я когда-нибудь смогу компенсировать то, через что заставил тебя пройти из-за этого, но это только начало.

— Мне не нужно, чтобы ты это компенсировал, — настаивает она, накрывая мои руки. — Мне просто нужно, чтобы ты остался здесь с ним. Со мной. Мы вместе придумаем, что делать дальше.

Годы, которые мы потеряли из-за всего, — это время, проведенное вместе, которое мы никогда не вернём, но я не хочу, чтобы это — ради него — разрушило, каким бы ни было наше будущее. Я не знаю, что это нам принесет, но одно я знаю без тени сомнения.

— Я люблю тебя, бабочка, — её дыхание сбивается в груди, когда я прижимаюсь губами к ее лбу. — Я знаю, что сказать тебе сейчас ничего не исправить, и мне предстоит много работы, чтобы все исправить, но мне нужно, чтобы ты услышала, как я это говорю.

Это несправедливо по отношению к ней, когда я отстраняюсь и вхожу в открытые двери позади нее. Как бы ей этого ни хотелось, я знаю, что она не последует за мной дальше, потому что не оставит Пакстона одного в больничной палате. Ее непоколебимая преданность моему брату пойдет мне на пользу, потому что я знаю, что кто-то будет рядом с ним, пока я буду бороться с сохраняющейся угрозой, угрожающей моей семье.

Я прохожу половину парковки, когда прижимаю телефон к уху, и мой звонок принимает знакомый голос.

— Привет.

Я не теряю времени.

— Мне нужна твоя помощь.

Глава 40

Пози

Прошло семьдесят два часа с тех пор, как мое время защиты тайны Пакстона подошло к концу, и Рафферти оставил меня одну в вестибюле больницы. Кажется, что оно длиннее, потому что за последние три дня я не спала больше нескольких часов здесь и там. Между заботой о Паксе, пока он проходит детоксикацию от наркотиков и алкоголя, и беспокойством о Раффе, мне было нелегко заснуть. Вдобавок ко всему, я чертовски эмоционально истощена. Как будто последние шесть лет наконец-то настигли меня, и я чувствую все, через что мы прошли, одновременно.

Врачи пытались дольше держать Пакса под наблюдением, но когда он им в этом отказал, они пригласили врача поговорить с ним о поездке в реабилитационный центр. Я могла сказать, что какая-то часть его хотела принять их помощь, но в конце концов он сказал «нет». Я не думаю, что он сможет думать о следующих шагах в своем выздоровлении, пока не узнает, что происходит с Рафферти. Стресс неизвестности влияет на него так же, как и на меня.

Ну, это не совсем неизвестно. Мы оба довольно хорошо представляем, что он там делает, но никто из нас не сказал этого вслух. Это не совсем та тема, которую легко вплести в разговор. Я знаю и понимаю, почему Рафферти считает, что ему нужно это сделать, но меня беспокоит, как это отразится на его душе. С некоторыми артистами жить труднее, чем вы думаете изначально, а Рафф уже многое пережил. Я не хочу, чтобы это стало тем, что окончательно сломит его — тем, что наконец позволит тьме поглотить его.