Рубеж-Британия (СИ) - Павлов Игорь Васильевич. Страница 2

Сердце кровью обливается.

Страшнее горя нет, чем лишиться ребёнка. Особенно сына, которым ты всегда гордился. Которого ставил в пример.

— Сергей Илларионович, — начал я с волнением, решившись. — Вы должны кое–что знать.

— И что же? — Хмыкнул граф, вновь на меня посмотрев с негодованием.

— Ваш сын погиб в бою, а не на той дуэли. Распутин вылечил его и оставил при себе для подготовки к важной государственной миссии. Примерно четыре месяца назад по тайному заданию Империи мы отправились в Америку, чтобы искоренить источник зла, связанный с оргалидами. Ценой своей жизни Илья и Олег выполнили миссию, возложенную самим Императором. Теперь оргалиды не появятся ни в Российской империи, ни в любой другой стране. Мы сумели одержать окончательную победу. Знайте, если бы не героизм вашего сына ничего бы не вышло. Если не верите, когда вернётся Небесная принцесса, она всё подтвердит. Об одном прошу, не распространяйтесь об этом.

Доложил, выдохнул. Сказал не для Олега Румянцева. А для его отца.

— Я не верю тебе, — прошептал граф, но неуверенно.

— Мне нет смысла лгать вам, Сергей Илларионович.

— Мы же хоронили его, я сам лично прощался.

— Уверены, что ничего подозрительного не заметили?

Задумался граф. А затем признался:

— Заметил, многих не пустили к нему. Там ещё были дворцовые гвардейцы. И сам Распутин пожаловал. Неужели…

— Да, тогда Олег выжил. И для успеха миссии скрылся от семьи на восемь месяцев.

— Это звучит так безумно, — произнёс граф, нахмурившись. — Выходит, он был жив всё то время. А затем судьба расставила всё на свои места. Странные ощущения теперь, будто я упустил время, дарованное мне свыше. Не знаю, что мне делать. И стоит ли родне знать. Если, конечно, это правда.

— Правда, не сомневайтесь.

— Всё так странно.

— Простите, Сергей Илларионович. Но я вынужден откланяться, — говорю, отступая. — Прочтите письмо сами и решите, стоит ли передавать Татьяне. Волю покойного исполнить я вряд ли смогу. Теперь понимаю. Живые дороже.

Не дождавшись ответа, развернулся и пошагал прочь. Камень с души моей упал.

Знаю, что каждый отец хочет верить, что его сын герой. И граф поверил. Очень легко. Но ведь я и не соврал. Без Олега мы бы не справились. Он дрался не хуже каждого из нас, рискуя жизнью.

А потом он перестал быть собой. В нём пробудился Мастер, исполнивший подлое дело.

— Отец! Кто это⁈ — Раздаётся со стороны сада.

Голос Татьяны я узнаю легко. И она поспешила на аллею. Да с такой прытью, несмотря на платье до пят, что быстро преодолела остаток сада.

— Никто доченька, простой посыльный! — Ответил граф суетливо, направляясь к ней навстречу, дабы отвлечь от меня.

— Стойте, сударь! — Вскрикнула девушка. — Я вас узнала!

Понимая, что поздно скрываться, остановился. Я не тот человек, кто бежит от женщины, с каким бы гневом она не обрушилась.

Обернулся, чтобы предстать перед Татьяной. Двое слуг верхом подступили, смотрят недобро. Хотели, видимо, гнать до самых ворот. Садовник ещё страхует с лопатой.

После рейда по Америке не могу избавиться от остроты восприятия опасности. И готов в любой момент действовать. Страшно самому от мысли, что могу вынуть из кобуры револьвер и перестрелять всех до того, как начну думать.

Татьяна замирает на миг, будто не верит собственным глазам.

Наши взгляды встречаются.

Она в лёгком светлом платье и белой шляпке, светло–русые волосы распущены и доходят до самого пояса, голубые глаза завораживают своим блеском и сочностью. Даже когда она серьёзна, они улыбаются и сияют. Наряду с образом ей очень идёт румянец, который она отчасти заработала, потому что бежала.

Вопреки всему сердце задолбило чаще.

Сразу вспомнился Дом офицеров во Владике и те тоскливые чувства. Та горькая мысль, что она не моя. Тогда я был юнкер, а теперь целый штабс–капитан меха–гвардии. Тогда я просто огрызался, а теперь лишил её брата.

Даже если я прав. В её глазах всё иначе. И она верит в это беззаветно.

— Здравствуйте, сударыня, — поздоровался первым.

Рассматривает меня с вызовом во взгляде. Сложно устоять перед такой красавицей. Но я держусь.

Лицо моё серьёзно и сосредоточенно.

— Здравия и вам, Андрей Константинович. Не думала, что осмелитесь явиться, сударь, — выдала официозно. — И по какому же поводу почтили своим присутствием наше именье?

Её отец то на неё, то на меня посматривает, вероятно, растерявшись.

— Сущая мелочь, дочь, — выдаёт он. — Князь уже уходит. Ему срочно нужно отбыть.

— Что за глупости, папенька. Видно же, что вы сами его прогоняете, — говорит и приближается. — Останьтесь, сударь. Вы явно с дороги, погостите у нас. До семейного обеда не так уж и долго ждать.

Чувствуется в голосе издёвка.

— У меня срочные дела, вынужден отказаться, — обрубил. — Честь имею.

Развернулся и двинулся с территории спешным шагом.

— А где же ваш мехар, товарищ штабс–капитан? — Продолжает Татьяна и идёт за мной! — Вы же на нём прибыли? Брат всегда садился у берега, там до сих пор содержится оборудованная для него площадка. И на ней всё ещё убирает траву матушка, не доверяя это слугам.

— Дочь, стой. Я кому сказал! — Прогремел граф.

— Не повышайте на меня голос, граф, — выдавила зло. — Больше нет у вас такого права.

— Пока ты в моём доме…

— Сейчас с лёгкостью это исправим, — перебила отца, меня нагоняя.

— Дочь, прошу тебя, — взмолился мужчина.

— Я всего лишь провожу офицера, — ответила ему. — Целый год я спрашивала вас и саму себя. А тут такая возможность поговорить.

— Не позорься! — Закричал граф, скорее уже сдаваясь.

Пройдя ворота, я остановился. И развернулся. От неожиданности Татьяна отшатнулась, когда застал её в трёх шагах от меня.

Наши взгляды вновь встретились. В её голубых океанах бушевало отчаяние. И немного сумасшествия. Сердце взвыло. Да и как я могу позволить ей бежать за мной. Так же нельзя.

Подаю локоть.

— Немного прогуляемся, сударыня.

Секунды две смотрит ошарашено, затем с подозрением. Но комментирует спокойно:

— Вы не терпите, когда девушка унижена? Или просто снизошли до меня, князь?

— Оставь её! — Прогремел граф, встав на коне у ворот.

Вероятно, это и подтолкнуло Татьяну податься вперёд и уцепиться за меня со словами:

— Хорошо, Андрей Константинович, погода славная.

Проигнорированный граф отступил. Похоже, Татьяна давно перестала его слушаться. А он не пожелал позориться передо мной, развивая скандал.

— Я тебе голову оторву, — раздалось от него вслед негромкое, явно адресованное мне.

Как только мы пошли вместе, что–то изменилось. Татьяна будто успокоилась, затаилась. И потянула меня с основной просёлочной дороги, ведущей в село, на тропку в рябиновую рощу с сосной. Где меж стволов виднеется синий просвет Амура дальнего более густого берега.

Немного помолчали. Напряжение между нами стало только нарастать.

— Зачем явились, скажите честно, — первое, что сказала Татьяна, оставшись со мной наедине.

— Я передал письмо вашему отцу от своего боевого товарища и друга, — ответил.

— Вот как? И что за друг?

— Сергей Илларионович вам расскажет, если посчитает нужным.

— А что не посыльным передали? Вы ж бежали с именья, как ошпаренный, — начала язвить, но не расцепилась.

— Последняя просьба погибшего в бою, — ответил жёстко.

Татьяна явно растерялась от такого ответа. И не сразу спросила.

— Неужели во Владивостоке вновь разбушевалась война?

— Нет, будьте спокойны, Татьяна Сергеевна. Война была далеко отсюда, но мы одержали окончательную победу.

— И вы теперь герой? — Спросила с нотками иронии.

Не хочу отвечать на это, поэтому молчу.

Чувствую, что пробует меня кусать по–всякому. Потому что искренне ненавидит.

Пауза затянулась, вскоре мы вышли к облагороженному берегу, где слева продолжали возиться крестьяне, расчищая пляж.