Рубеж-Британия (СИ) - Павлов Игорь Васильевич. Страница 32

Смена обстановки пошла мне на пользу.

Когда в именье появилась Татьяна Румянцева с роднёй — это стало для меня сюрпризом.

Поначалу решил, что неприятным. Всё семейство нагрянуло прямо к обеденному застолью. И принялось поздравлять с рождением детей, вручая подарки Наталье и её матушке.

На балу я их так и не увидел, поэтому не мог понять, как отнесутся ко мне теперь. На удивление граф Румянцев поздоровался со мной без всякого гнева, я бы сказал, даже как ни в чём не бывало. Татьяна отдарила лёгкой улыбкой. На застолье всё внимание было приковано к хозяевам, но я часто улавливал её неоднозначный взгляд, направленный на меня. В какой-то момент показалось, что она встревожена.

Украдкой полюбовался ею. И понял, что не зря она всё ещё волнует меня. Порой грустная, иногда задумчивая красавица в любом месте, среди множества, никогда не затеряется. В ней есть что-то особенное, не дающее мне покоя.

И вечером, когда я решил, что сумел уйти с празднования в сад незамеченным, она последовала за мной. И застала у прудика, что наполовину зарос кувшинками.

Я увидел её шагов за десять, когда она вышла из-за стены постриженного кустарника, но сделал вид, что не заметил, продолжая наблюдать, как по ту сторону берега слуга ловит на удочку карпа.

— Андрей Константинович, — начала с нотками волнения, окутывая волной очарования. Конечно же я обернулся.

Светлое платье красиво по фигуре, шляпка с голубой каёмкой, блеск в прекрасных голубых глазах и лёгкий румянец.

— Татьяна Сергеевна, — ответил без любезностей и снова обернулся к рыбаку, потому что у него начал дёргаться поплавок.

— Я боялась, что вы внезапно улетите, как только увидите нас, — выпалила.

Посмотрел на неё снова. Стоит в пяти шагах, вид встревоженный.

— У меня нет повода бежать от вашего семейства, — ответил с лёгкой улыбкой. — Вы хотели мне что-то сказать?

— Я хотела попросить за всё вашего прощения, — заявила.

— Не стоит, сударыня, — ответил резко.

— Отец получил награду за Олега, я всё знаю. Посмертную за боевые заслуги. Анастасия Николаевна всё ему рассказала. Вы не убивали моего брата. Вы воевали плечом к плечу с ним. И он погиб в бою. Ведь она не солгала нам в утешенье.

— Нет, всё так.

— И последнее письмо Ильи я забрала у отца, — добавила со слезами на глазах. — Вы отважно явились к нам и молча сдержали наш гнев. Не представляю, каково вам было. Простите нас всех.

Немного поддавило на горло, но я сглотнул ком. Уводя взгляд, просто кивнул в ответ. Они съели эту лесть. Чувствую себя бесчестным. Не к ним. К себе.

Слуга дёрнул удочку со всплеском, сорвалось.

Следом я услышал, удаляющиеся шаги Татьяны. И искренне пожалел о том, что она ушла вот так. Больше я с ней не разговаривал, пока был у Брусиловых, делал вид, что её здесь просто нет. Хотя в глубине души надеялся, что она подойдёт ко мне снова.

Три беззаботных дня в гостях пролетели, как ветер.

Наутро четвёртого за мной прибыл посыльный с письмом. Небесная вызвала на Императорский остров, сетуя, что назревают большие проблемы с моей сестрой.

Через полчаса я уже был за пирамидой, приземлившись на Медведе. Давно у меня не было такого острого чувства тревоги.

Небесная понимала, что количеством гвардейцев меня не удивишь и не прогнёшь под себя. Поэтому прибегла к самому подлому варианту.

Встретивший меня у подъёма с набережной Зотов в парадном мундире меха–гвардейца посмотрел, как на самого заклятого врага. Похоже, он караулил меня.

— Почему я должен нянчиться с тобой в свой медовый месяц? — Возмутился.

— Ты женился? — Встрепенулся я. — И меня не пригласил на свадьбу?

— Мы обвенчались и отпраздновали скромно, только роднёй, — ответил, нехотя. — Идём.

— Сразу в камеру задержания? — Съязвил я.

— Нет, наверх. Ты должен уладить всё с сестрой, и выполнить указ Анастасии Николаевны.

— Где Анна? — Это первое, что меня волновало.

— Взбунтовалась твоя Анна, не выполнив прямого приказа Небесной, закрылась в Корабле с Императором и Софией. Судя по всему, Третьяковы тоже там. Вот уже три дня никаких вестей оттуда. Пытаемся взломать дверь.

Всё оказалось серьёзнее, чем я думал. На первом же пролёте по периметру пирамиды стоит оцепление из нескольких взводов гвардейцев с винтовками, здесь же два мехара с пилотами. Они–то, похоже, и доложили Зотову, что я лечу, обнаружив на радаре. Мне тоже отобразилось на подлёте целых восемь точек, разбросанных по острову.

На следующем уровне, где вход на Корабль, людей поменьше, а позади, где дверь целый мехар каким–то образом влез, хотя ему места тут мало. И уже поломал несколько клинков, вскрывая дверь.

Увидев такое, я схватился за голову. И даже разозлился.

Ладно эти идиоты, Настя ведь должна понимать, что внутри никто посторонний далеко не уйдёт? Стоит вторгнуться, Анне придёт оповещение от Интеллекта, и дальше жизнь любого будет висеть на волоске.

— Вы решили штурмом брать? — Возмутился я на стоящих взмыленных офицеров с молотками, ломами и топорами.

Глазами в ответ хлопают ошалелыми, дышат тяжело.

Дверь, конечно, раскурочили на совесть, вывернули металл, как консервную банку. А вот дальше дело не пошло, сработала защита Корабля, закрылся дополнительный заслон. Его тоже уже начали вскрывать, но судя по царапинам, материал его намного прочнее, деформировать не получилось.

Клинки меха не справились, а инструменты из земного металла и подавно не смогут.

— Что ж, Андрей Константинович, ваш выход, — выдал возникший из–за толпы Татищев.

— Ждите, пока восстановится дверь, так я не открою, — ответил и двинулся к Небесной на ковёр.

Конечно, я слукавил. Уверенности нет, что с прикосновения к заслону, он не уйдёт впуская.

Хочется этих вандалов воспитать.

— Как же, ваше высочество? — Окликнул Татищев. — У нас приказ!

— Не трогайте больше ничего. Чем больше стараетесь, тем дольше мне не попасть вовнутрь.

Даже пытаться не стал. В Корабль пройти можно и через шлюзы из Байкала. Как раз на мехаре.

До Дворца я шёл в сопровождении не только Зотова, к нему присоединилось отделение гвардейцев. Войдя вовнутрь, я ощутил, что атмосфера перестала быть праздной. Напряжение витает в воздухе, будто остров затаился и ждёт чего–то плохого.

Все встречающиеся слуги со встревоженными лицами. Гвардейцы на пути куда–то торопятся, командиры на подчинённых шипят.

В императорском крыле усиленный караул с винтовками. Внутри гнетущая атмосфера, референты с бумагами бегают по коридору. Суета кажется излишней.

У кабинета Небесной нас останавливают гвардейцы:

— Прошу прощения, ваше высочество, идёт закрытый Совет, — говорит один из офицеров.

— Мы подождём, — учтиво отвечает Зотов и смотрит на меня недобро.

— Доложите, что я прибыл, — добавляю, отступая.

Пришлось ждать около часа. А затем целая толпа генералов и высокопоставленных чиновников стала выходить с угрюмыми и озадаченными лицами. Некоторые даже не замечая нас, прошли мимо.

Строганов поздоровался кивком и поспешил прочь. Все господа отчего-то уставшие. Одни взмыленные, другие бледные. Пронеслись на выход, как лавина. Лишь бы скорее убраться отсюда.

В конце высунулся молодой и щуплый мужчина, похоже, протоколист и позвал:

— Только Сабуров.

Вошёл послушно, оставив позади Зотова. Сам писарь тоже вышел наружу, закрыв за собой дверь практически бесшумно и оставив нас с Небесной наедине.

В кабинете жарко, все окна наглухо закрыты.

Анастасия Николаевна с волосами золотыми в тугих косах скрученных вверху, в мундире генеральском стоит в углу у серванта с выпивкой ко мне спиной, руки позади в замок. Задумалась, медитируя на бутыли, и не сразу обернулась.

Хмурая, как туча дождливая. Не сказать, что злая, как собака. Но взгляд чёрный и вызывающий беспокойство.

— По вашему приказанию… — отчеканил.

Вздохнула тяжело, глядя куда–то мне в район сапог.