Шалако - Ламур Луис. Страница 2

Стояла жара, и чалый мустанг покрылся пылью и потом. В апреле на границе бывает холодно. Но случается и жара, как сейчас.

Шалако пустил коня шагом, чтобы не поднимать пыль. В тени ближайшего валуна раздраженно зазвенела гремучая змея, какое-то время рядом бежал, составляя компанию, чапарельный петух.

Шалако задержался у железных деревьев, наслаждаясь запахом желтых цветов «кошачьего когтя». Низкорослый кустарник, иногда называемый «погоди минутку», своими диковинными крючковатыми шипами изувечил немало коней и других животных.

Глаза Шалако изучали пустыню. На песке виднелся след ящерицы… вокруг цветков жужжали пчелы. В отдаленных каньонах начали расти тени, хотя солнце все еще стояло высоко.

Всадник поехал дальше. На склоны он поднимался осторожно, как только голова оказывалась над гребнем, замирал и притворялся камнем, — двигались только глаза, осматривая все, что попадало в поле зрения.

Спустя час медленного продвижения путник выехал к маленькому высохшему озеру. Вряд ли убийцы оставались поблизости, но Шалако насторожился.

У высохшего озерка Шалако натянул поводья и сразу увидел мертвеца, но только удостоверившись, что кругом никого нет, приблизился к телу, осторожно, словно волк, обошел его, изучая со всех сторон, а когда наконец остановился в дюжине футов от трупа, то уже многое знал о нем.

Убитый приехал с севера на недавно подкованной лошади, и, когда сраженный выстрелами упал с седла, лошадь его ускакала. К нему подъехали несколько всадников на неподкованных лошадках, один сошел на землю и забрал оружие.

Одежда не сорвана, и труп не изуродован. Придя к выводу, что внешний осмотр больше ничего не добавит, Шалако слез с коня и перевернул труп. Он уже знал, кто это.

Пит Уэллс…

Бывший охотник на бизонов был в армии то разведчиком, то возчиком, последнее время он ошивался в фортах Каммингс, Грант и в Тусоне. Человек достаточно честный, ничем не выдающийся и вряд ли способный нажить врагов. И все-таки погиб, убит из засады. Сделав круг, Шалако обнаружил место, где залегли стрелявшие.

Четверо… четверо апачей.

Шалако разбросал носком сапога лошадиный помет и обнаружил семена растения, не встречающегося севернее предгорий Сьерра-Мадре. Стало быть, это не апачи из резервации Сан-Карлос, а воины отряда Чато с той стороны границы.

Судя по следам, они поехали в том направлении, откуда Приехал Уэллс, и, значит, колодец для Шалако недосягаем, если только он не собирается за него драться, а ни один человек в здравом уме не станет искать ссоры с апачами.

Когда приходилось сражаться, Шалако дрался с холодной яростью, совершенно безличной, и добивался победы с устрашающей решимостью, но никогда не лез в драку без крайней необходимости.

Несмотря на усталость, всадник отправился по следам убитого.

Вряд ли Пит Уэллс приехал в пустыню один, его присутствие указывало на лагерь, а лагерь означал воду.

Горы Хетчет находятся Нью-Мексико, на юге штата. Б этом пустынном горном краю не было дорог, лишь несколько троп вели в Мексику. Ими пользовались апачи для своих набегов.

Но, возможно, Уэллс пришел с армией.

Через несколько минут Шалако отбросил это предположение, так как Уэллс ехал за другим всадником или искал кого-то, кого не боялся.

Уэллс забирался на каждую возвышенность, чтобы оглядеть местность, прекрасно зная, какой это риск, явно не подозревал о близости апачей, а это указывало, что о них еще никто не знал. Уэллс был вхож к военным и услышал бы новость одним из первых.

Шалако шел по пути Уэллса до тех пор, пока не наткнулся на потерянный Питом след.

Устроив передышку, Шалако составил ясную картину произошедшего — для успешного преследования первое, что нужно знать следопыту, — это намерения преследуемого.

Обе лошади недавно подкованы и шли с бойкостью, означавшей, что они прошли небольшое расстояние. Уэллс не был таким хорошим следопытом, как Шалако, этот факт Уэллс признал бы первым. И сделав широкий круг, Шалако за несколько минут нашел след, который тот потерял.

На камне он увидел царапину от железной подковы. Немного дальше — раздавленный можжевельник, затем неполный отпечаток лошадиного копыта, почти незаметный в креозотовых кустах. Следы вели к горам Хетчет, и, судя по можжевельнику, их оставили не более двух часов назад.

Через полчаса, поднимаясь в предгорья Хетчета, он знал о преследуемом намного больше. Он понял, почему его искал Уэллс, и установил, что поблизости находится довольно большой лагерь.

Всадник не торопился, местность для него была незнакомой. Так как вокруг нет обитаемых ранчо и шахт, лагерь, видимо, располагался недалеко и в него можно было вернуться до темноты.

Время от времени всадник задерживался, чтобы внимательнее рассмотреть вещи, сами по себе интересные, но для обитателей Запада слишком привычные, чтобы обращать на них внимание.

В одном месте всадник сорвал цветок опунции. Цветок валялся тут же. На лице Шалако появилась мимолетная улыбка, неожиданно смягчившая его суровые черты.

У той, что выронила цветок, в пальцах осталось полно иголок.

Той?

Отчаянные метания Пита Уэллса тоже говорили о том, что он беспокоится за женщину. Он мог сопровождать любого новичка, но человек вроде Уэллса, как, собственно, почти каждый на Западе, полагал, что мужчина сам должен о себе заботиться.

Как только мальчик начинал ездить один и носить револьвер, он уже отвечал за себя и свои поступки и понимал, что никто не будет с ним нянчиться.

В западных землях мужчина был настолько взрослым, насколько мог, и настолько хорошим или плохим, насколько хотел.

Существующее право носило местный характер и не несло ответственности за действия человека вне пределов своей непосредственной юрисдикции. Середины не было. Люди делились на плохих и хороших… без полутонов… законов было мало, шансов скрыться — почти никаких.

Плохой был явно плох, и никто никого не защищал и не спасал.

Шалако не сомневался — он едет за женщиной.

Под женщиной была кобыла: вот всадница остановилась, лошадь воспользовалась остановкой и справила нужду, и, судя по расположению помета, это была явно кобыла.

На Западе не ездят на кобылах и жеребцах. Бывают исключения, но настолько редкие, что привлекают всеобщее внимание. Там ездят на меринах, потому что они спокойно воспринимают других лошадей. Внезапно, почти в тени гор, Шалако увидел поперечный след неподкованных лошадок. Всадница тоже заметила следы.

— Очко в ее пользу, — сказал он вслух. — По крайней мере держит глаза открытыми.

Всадница остановилась, кобыла под ней загарцевала, рвалась идти дальше.

Он прибавил еще очко в пользу всадницы — хоть и впервые в этих краях, женщина во всяком случае не дура… Она резко повернула на север, объехала скопление валунов и углубилась в каньон. Последнее решение не самое удачное, но, вероятно, встревоженная, она искала кратчайший путь в лагерь.

Чалый стал спотыкаться чаще, и Шалако натянул поводья у скал. Он собрал воды в косынку и выжал ее до последней капли в рот чалому. Повторив эту процедуру несколько раз, он уже собирался сесть в седло, когда услышал цокот копыт.

Он перебросил ногу через седло и привстал в стременах, чтобы взглянуть поверх скалы.

Как видно, каньон оказался непроходим или кончался тупиком, всадница возвращалась. Это в самом деле была женщина. И не просто женщина, а молодая и красивая.

Сколько же времени он не видел таких женщин? Шалако смотрел, как она приближается, отдавая дань легкости ее посадки, изяществу фигуры, безупречно чистой одежде.

Настоящая леди!.. Она пришла из почти забытого им мира… мало-помалу его воспоминания таяли под палящим солнцем в знойной тишине долин и холмов.

Она сидела на гнедой кобыле в дамском седле — серая амазонка грациозно спадала на круп лошади — и держалась с легкостью опытной наездницы. С мрачным удовлетворением Шалако отметил, как привычно схватилась она за винтовку, когда он появился из-за скалы.