Юрьев день (СИ) - Француз Михаил. Страница 14

Ладно! Прихлопнул я гитарные струны ладонью. Хорош хандрить! Пойду убивать его сам! Сколько бы попыток это не заняло! Квартиру-то, где он будет сидеть, я уже точно знаю. Осталось к ней, теперь, только пробиться…

Глава 8

Это входит уже в привычку: сидеть, привалившись к стенке и бренчать гитарными струнами… после очередных эмоциональных потрясений.

Достать Разумника… оказалось не так уж и трудно. Как, впрочем, и всё в этом мире: как только перестаёшь строить «хитрые планы» искать сложные обходные пути, строить сложные многоходовые схемы, а просто берёшь и делаешь.

Мне потребовалось всего-то двадцать или около того попыток, на то, чтобы пробиться-таки в ту квартиру. Прямо так: в лоб. Да-да, именно в лоб. Очередной раз убеждаюсь, что самый короткий путь к цели — прямой. Когда видишь цель…

Я цель видел. В себя верил. И готов был пробивать лбом любые препятствия.

Пробежать через площадь к нужному подъезду, пожалуй, было технически самым сложным моментом. Всё же, переиграть снайпера на открытом пространстве — та ещё задачка. Как оно там говорится? «Не беги от снайпера — умрёшь уставшим». Бежать к снайперу так же не самая лучшая идея. Можете поверить моему опыту. Почти два десятка смертей подряд не дадут соврать.

Но я — человек упёртый. Меня вполне даже можно назвать дураком, насколько упёртый. Если берусь за какую-то задачу, то, пока не выполню её, не успокоюсь. А тут — мне ещё и терять было нечего. Я просто бежал. Да — вот так вот тупо. А к чему усложнять-то? Бежал и уворачивался от пуль, совершая резкие внезапные прыжки в стороны — в конце концов, последовательность выстрелов не так сложно запомнить.

Ещё мне помогал дым. От шашек-то я не собирался отказываться — хорошая рабочая тема. Минимум, половину маршрута позволяет упростить. Дальше, к сожалению, как не пытался — не получалось закинуть с достаточной точностью, чтобы от этого был хоть какой-то смысл. Даже с помощью рогатки. Но: половина пути — это тоже очень-очень хорошо! Гораздо лучше, чем целый путь!

Добежал! Дальше — слепая зона снайпера. Когда мне-таки удалось добежать, когда я понял, что всё — снайпер больше не достанет, сердце моё чуть было из груди не выскочило! Такой мощный эмоциональный подъём был — я это сделал! Я смог!

Правда, для следующего этапа пришлось и подъём, и вообще, любые эмоции откинуть. Заморозить сердце, взять себя в кулак, отключить критическое мышление. Стать буквально роботом, идущим вперёд и делающим то, на что запрограммирован — я вошёл в подъезд.

В подъезд четырнадцатиэтажного жилого дома. Цель располагалась на пятом…

Пять этажей. Десять пролётов лестницы (в лифт я даже соваться не стал пробовать)… восемь жилых квартир на этаже… И десять запасных магазинов по четырнадцать патронов. И трофейная «Сучка» за спиной. Такая вот совсем не смешная арифметика.

Главное — не думать. Вообще не думать. Не останавливать взгляд. Не смотреть во что всаживаешь пули почти в упор… Ну, а ещё — не поскользнуться на скользких от крови ступеньках лестницы. Не споткнуться о падающие по этой лестнице тела. Не оступиться и не остановится. Потому что выше цели ещё девять этажей… по восемь квартир на каждом. Мне тупо не хватит патронов, если остановлюсь хотя бы на одну лишнюю секунду. А ещё ведь и сзади поднимаются — из соседних подъездов перебегают. Так что, останавливаться и медлить нельзя никак.

И я не остановился. Прошёл эти пять этажей. С первого раза.

Дверь… всё-таки не сейфовая. Обычная «потребительская» дешёвая, без изысков. Длинной очереди из автомата в район замка ей хватило. Можно сказать — повезло. Хотя, везение довольно относительное — я ведь заранее имел возможность эту дверь, как следует рассмотреть и изучить при подготовке к этой решительной самоубийственно-лобовой атаке. Время-то у меня было — визит вежливости с молотком и фомкой к сидящим внутри СБ-шникам я повторял. И, во время него, эту дверь чуть ли не облизал и обнюхал всю. Поэтому, дёргая ручку на себя, я ни мгновения не сомневался, что она откроется. И она открылась. Хоть и как-то очень уж натужно при этом проскрипела-проскрежетала, как будто не человек рукой дёрнул, а тягач лебёдкой. Показалось, что даже ручка слегка погнулась под пальцами. Хотя, чего в стрессе не покажется? Главное — дверь открылась и я не оказался зажат толпами зомби на лестничной клетке, буквально в паре метров от своей цели, что было бы даже больше, чем обидно.

Ещё две пули из «сучки» успокоили выбежавших оперативников. Одного, даже держащего на весу винтовку и целившегося в меня. Или в дверь? Повезло, что я немного сбоку от двери стоял, когда стрелял и дёргал, иначе пуля, пущенная прямо сквозь дверь, через её центр, стала бы для меня фатально-неприятным сюрпризом, на который я, прямо скажем, совсем не рассчитывал. Даже не подумал как-то о такой возможности.

Но, повезло. Оперативники на полу. Прохожу коридор, шагаю в комнату и застываю: там нет Маверика!

Там стоит спиной ко мне женщина. Она оборачивается и у меня лезут на лоб глаза: я её знаю!

— Мария Дмитриевна? — ошарашенно спросил я и даже начал было опускать ствол автомата от неожиданности и непонимания.

— Здравствуй, — скривила губы в подобии улыбки она. А сзади уже топотали бесконечные ноги бесконечных гражданских целей, готовых порвать меня в клочья.

Я вскинул автомат и нажал на спусковой крючок, отправляя в неё короткую очередь — виновна или нет, а я за этот вечер накрошил уже столько некомбатантов, что ни один суд в мире меня не оправдает. Одним больше, одним меньше… Нет времени разбираться. Но, если с её смертью «зомби-апокалипсис» остановится, то это будет значить, что я не ошибся. Самый быстрый и прямой способ проверки.

Короткая очередь — четыре пули 5,45 мм ударили в грудь штатной Разумницы СБ Княжества… и даже не погасили её улыбку. Они отскочили от её кожи так же, как те картечины от кожи Сумерского. Точнее, наверное, не от самой кожи, а от невидимого барьера, что эту кожу покрывал. Прозрачный, невидимый, но такой прочный.

Однако, пошатнуться и сделать полшага назад удар её заставил. Сумерский, помнится, даже не вздрогнул.

Некогда думать и рефлексировать — сзади смерть. И я снова нажал на спуск. И снова, и снова. Пока не раздался тихий «пустой» щелчок, возвестивший об окончании патронов в магазине автомата.

Я, не задумываясь (здесь и сейчас вообще нельзя было думать), бросил «Сучку» и выхватил пистолет, тут же открывая огонь из него. С тем же, правда, успехом — нулевым. Пули бились о барьер, покрывавший кожу женщины, рвали её одежду, но не причиняли вреда ей. Бесполезно отскакивали и падали на пол. Даже не рикошетили, как, по идее, должны были, а просто сыпались, словно и их кинетическая энергия в этом барьере растворялась бесследно.

Новый «пустой» щелчок и рама вставшая на задержку. Руки действуют сами — тянут из специального отделения специального пояса, купленного утром в охотничьем магазине, торгующем, кроме прочего, ещё и всякой выпендрёжной «спецназовской» экипировкой, последний запасной магазин из тех, что были куплены не совсем законно в тире этим же утром. Тянут, пока предыдущий, подчиняясь нажатию специальной кнопки, падает на пол. Вставляют, снимают с задержки. Рама встаёт на место, загоняя патрон в патронник. И новые четырнадцать выстрелов с максимально возможной для пистолета скоростью — выстрел в секунду.

Четырнадцать последних секунд жизни… Последний патрон сгорает. Гильза отлетает в сторону, бесполезная пуля падает на пол, а женщина делает последний шаг вперёд и своей тонкой изящной ручкой хватает меня за куртку на груди, чтобы в следующее мгновение, как куль с тряпьём, бросить меня через всю комнату в сторону окна. В окно. Которое я своей спиной вынес вместе с рамой и стеклопакетами наружу. Вынес и вылетел вместе с ним сам. И ещё метров с двадцать пролетел по воздух, влекомый инерцией, прежде чем гравитация не потащила меня вниз, где со всего набранного маха хренакнула об асфальт, что-то отбив, что-то переломав… но, к сожалению, не убив.