Юрьев день (СИ) - Француз Михаил. Страница 78

Я не знаю, что со мной происходило. Я не понимал этого. Да мне было просто плевать на это. Вода ведь была везде. Вода снаружи, вода внутри, вода в салоне, вода на стёклах, вода на полу, вода в воздухе, вода на коже, вода во мне… я сам — вода! Единая вода, в которой нет разницы, где она. Я сам — вода!

По какому-то наитию, я потянулся влево, дернул ручку двери. И вода, что мешала открыться двери, неожиданно отступила, не препятствуя, а помогая. Она её буквально распахнула своим отступлением, что было физически невозможно, но времени на индульгирование по поводу этого факта, просто не было. Дверь распахнулась, и весь пузырь воздуха, что ещё оставался внутри салона, вместе с нами, с вещами, с трупом водителя, вытянулся вслед за этой дверью, как один большой «бульк» из перевёрнутого под водой стакана. Вытянулся и устремился, как ему и положено — вверх. Вверх, к поверхности, где «булькнул» и выкинул на поверхность всё, что в нём содержалось.

Некогда было думать. В ноябрьской воде вообще думать не место. Я схватил Алину за волосы левой рукой и изо всех сил погрёб к берегу правой. Надо было выбираться из воды, как можно быстрее. Пока мы ещё могли двигаться, пока холод ещё обжигал, а не сводил тело судорогой…

Глава 39

Почему за волосы? Так это же базовый приём спасения утопающих, которому учат на всех и всяческих курсах спасателей или оказывателей первой помощи. Я проходил такие курсы несколько раз: и в институте, и в турклубе, и в армии, и в учительстве. Во-первых: когда хватаешь и тянешь за волосы на воде, голова спасаемого автоматически оказывается над поверхностью. Точнее, не вся голова, а лицо с органами дыхания. Во-вторых, но, пожалуй, по значимости, во-первых: спасаемый тебя не достанет. То есть, не сможет вцепиться со страху, помешав двигаться, не давая плыть и, в конечном итоге, утянув с собой на дно. Заповедь спасателя номер ноль, пусть и циничная, звучит так: сначала обеспечь безопасность себе, потом спасай. Иначе, и сам пропадёшь, и спасти никого не сможешь. Логичная ведь вещь. Простая, но логичная.

Почему я таким образом схватил Алину? Почему автоматически причислил её к разряду спасаемых? А было у меня время разбираться и проверять, как именно она себя поведёт, будучи внезапно, безо всякой подготовки или без предупреждения, вырванной из относительно спокойного нутра медленно-медленно заполняющейся машины, сразу в ледяную ноябрьскую воду? Было у меня время разбираться, начнётся у неё паника или нет? Парализует её шок или нет?

Быстрее и надёжнее было действовать сразу и наверняка. Я и действовал. Схватил и поплыл.

Я совершил только одну ошибку — я поплыл к ближайшему берегу, не посмотрев, что там происходит. Если бы посмотрел, то уматывал бы от него со всех рук, помогая им ногами! Но… задним умом все крепки.

А что, собственно, такого там происходило? Подумаешь, бой одной группы Одарённых с другой группой Одарённых? Угу — со всеми сопутствующими такому действу эффектами, спецэффектами и разрушениями.

И я тут, такой красивый, с Алиной в охапку, выползаю на берег. Ровнёхонько в центре всех событий.

Хотя, пожалуй, всё-таки не в центре. Как такового именно центра там вообще не было. Общая схватка распалась на несколько отдельных, индивидуальных и мало связанных между собой, растянутых и разбросанных по площади. Точнее, по дороге и пешеходной зоне набережной Москва-реки. Но эти два уточнения мало на что влияли, так как к растянувшимся на холодной земле вымотанным нам с Алиной, выскочил как раз один из Одарённых… не наших. Не Дружинных, которых я всех в лицо уже знал. То есть, ихних (если такое слово вообще существует).

Он азартно осклабился и занёс руку с формирующимся над ней шаром пламени, занёс для броска. И, не думаю, что у нас были бы хоть какие-то шансы остаться в живых, успей он этот шарик в нас швырнуть. Уверен, по своему действию, эта штука была ничуть не хуже противотанковой реактивной гранаты. И плевать, фугасной, бронебойной, зажигательной или зажигательно-бронебойной она была. Нам хватило бы совершенно любого варианта.

Я в этот момент не думал рационально. Вся рациональность осталась там, где-то на дне реки, на заднем сиденье затопленной машины. До того момента, как мной завладело это чувство единения с водой. Невозможно оставаться рациональным, когда правила окружающего тебя мира так резко меняются. Когда то, что раньше считал невозможным, происходит и становится само собой разумеющимся.

Шар в руке незнакомца окончательно сформировался. Я даже увидел, как напряглись мышцы плеча, обтянутые тканью его рубашки, по которой то и дело, пробегали едва заметные искорки. Точнее, не по самой рубашке, а чуть-чуть, на пару миллиметров выше неё, по чему-то невидимому, но плотно прилегавшему к телу, наличие чего можно было определить только по этим вот искоркам.

Внезапно раздался громкий, но очень привычный моему уху звук выстрела. С точно таким же стрелял мой «Лебедев», нынче лежавший в своём сейфе оставленной мной на неопределённо долгое время квартире.

Звук выстрела оказался внезапным для Алины, заставив её дёрнуться с земли и повернуться в нашу сторону. До этого, мужчину с шаром она не замечала.

Алина обернулась и вскрикнула, увидев, как этот мужчина заваливается назад, на землю… с аккуратным входным пулевым отверстием во лбу.

Алина перевела взгляд с упавшего мёртвого тела на меня, на моё бесстрастное лицо, потом на мои не дрожащие руки. Одна из них, правая, была чуть приподнята и сложена так, что три пальца сомкнуты: большой, мизинец и безымянный, а два выпрямлены: указательный и средний. Всё это вместе составляло привычный детский «пистолетик», какой делают детишки в своих играх в войнушку при недостатке подходящего инвентаря. Когда нет игрушечного пистолета, палки, ручки, расчёски или ещё чего-то похожего на пистолет, его легко сделать, просто сложив таким нехитрым образом пальцы на своей руке. Дети — им этого вполне достаточно. У них прекрасно «стреляют» и пальцы… у меня, выходит, тоже…

Как-то иначе интерпретировать произошедшее, я просто не мог: входное отверстие во лбу незнакомца ведь оказалось именно в том месте, в которое я направлял своё «оружие». А сзади нас была только пустая гладь воды и очень далёкий противоположный берег, на котором тоже никто не прятался. Этой дырке просто неоткуда было взяться!

Враг был мёртв. Этот враг. Но, к сожалению, он здесь не один, и разлёживаться-рассиживаться времени не было. Тем более, после купания в ноябрьской водичке — тут каждая минута на счету! Простыть на ветру и свалиться потом с пневмонией — проще простого! Чтобы избежать такого бесславного конца, надо двигаться! И двигаться целенаправленно куда-нибудь подальше от боя, но поближе к теплу. Ещё б найти поблизости такое место!

Я молча схватил Алину за руку и потянул за собой. Она не стала сопротивляться. И лишних дурацких вопросов задавать не стала.

Бежать, правда, по полю боя двух групп Одарённых — то ещё занятие. Не для слабонервных. Да и бегом это назвать сложно. Скорее уж мелкими перебежками с залеганием за препятствиями. Хотя? А по какому полю боя можно передвигаться иначе? Хорошо ещё, что ползти пока не приходилось, хватало перебежек — пули над головой не свистели.

Зато, периодически пролетали различные непонятные субстанции и явления, вроде огненных шаров, каменных глыб, порывов ветра, световых вспышек. Пару раз асфальт вздыбливался длинными разломами, раскидывающими на своём пути машины, ломающими столбы, сносящими и разрывающими препятствия — мощная техника Земли, следом за которой, в открывшуюся брешь тут же влетало что-то Огненное-разрывное. Видимо, двое Одарённых хорошо в паре умеющих работать.

Разбираться в том, чьи это одарённые, времени не было. Да и желания, на самом-то деле. Желание было одно — поскорее убраться отсюда. Желательно, ещё и оставшись незамеченными и целыми. Поэтому, приходилось следить за окружающим пространством в оба глаза, в оба уха, да ещё и не полагаться только лишь на них, больше доверяя чутью или интуиции. Что пару раз сумело спасти нам жизнь. Первый раз, когда я, не задумываясь, на ровном месте, бросился плашмя на асфальт, увлекая за собой и Алину. И упасть получилось ровно за полсекунды до того, как над нами, на уровне примерно пояса стоящего человека, пронёсся серп Воздушной атаки, слава Творцу, нацеленной не в нас, а куда-то дальше. Мы просто оказались в неудачное время, в неудачном месте. Серп пронёсся дальше и срезал крышу с одной из стоящих машин, а так же бетонный столб линии электропередач, который тут же начал заваливаться, грохнулся на ещё одну машину, раздавив и смяв её. Причём, ещё и с искровыми спецэффектами — провода-то, которые он держал, были под током.