Страна Арманьяк. Бастард - Башибузук Александр. Страница 1
Александр Башибузук
Страна Арманьяк. Бастард
От автора
Я писал эту книгу с удовольствием, почти с таким же, с каким в юности сам зачитывался рыцарскими романами. XV век. Время, когда государство еще не представляло собой безликую машину, а персонифицировалось выдающимися людьми, титанами Ренессанса. Эпоха, в которой еще не умерли такие понятия, как рыцарство, честь, долг и любовь, — не может не восхищать, несмотря на то что порой она была жестокой и в ней случались предательство и подлость. Но… она не более жестокая, не более подлая, чем наше время. Всегда и во все времена тяжело было жить человеку, попавшему в жернова истории.
Толчком для моего обращения к этой теме и этой эпохе стал роман Дмитрия Старицкого «Фебус. Принц Вианы», открывший для меня волшебную страну Гасконь. И мне захотелось поделиться с вами, мои читатели, своим восхищением людьми, ее населявшими. Зуд в пальцах отличает писателя от всех остальных людей. Я сел за клавиатуру и… сам не заметил, как написал весь роман.
По традиции я хочу выразить свою признательность писателям Игорю Негатину и Дмитрию Старицкому за то, что они открыли для меня свои творческие лаборатории, откуда я щедро черпал опыт старших товарищей по цеху.
Глубокую благодарность я приношу кандидату исторических наук Юрию Дмитриевичу Борисову за его неоценимые исторические консультации.
А также редакторам этой книги за то, что они так старательно возились с моим несовершенным текстом. В книге, которую вы только что сняли с магазинной полки, есть и их труд.
Пролог
— Что хотела? — Звонок жены, как всегда, оказался не вовремя.
— Нам надо поговорить.
Женушка в своем амплуа. Невообразимо печальный голос, сдобренный почти наполовину страданием. Денег просить будет, как пить дать…
Ах да… она уже пять лет как бывшая женушка, но каким-то удивительным образом я не могу думать о ней как о бывшей, она всегда настоящая; так сказать, крест, который я несу и буду нести. Я удивительно легко схожусь и расхожусь с женщинами, но Людка осталась у меня в сердце вечной занозой. Без каких-либо шансов от нее избавиться.
— Я за рулем… — Зараза!.. Крутанул руль и едва ушел от «крузака», вздумавшего устроить обгон через две сплошных. — Давай завтра… или послезавтра.
— Тебе все равно… Ты наплевательски относишься ко мне, тебе наплевать на дочь, тебе наплевать на всех кроме тебя… — У жены прорезались визгливые нотки в голосе…
М-да, так и не поменяла она свой репертуар, а пора бы, сейчас эти истерики ничего, кроме дикой злости, не вызывают.
— Я-за-рулем… твою мать!.. — прорычал я и бросил телефон на сиденье.
Да что за день сегодня такой… Сначала в федерации все мозги высушили, теперь Людка… Да задрали, уроды!
Принял вправо и остановился на обочине. Нашарил в бардачке пачку «Житана», щелкнул зажигалкой…
Опять заверещал телефон. Мельком глянул… Ага, опять Плеханов…
— Да, Михаил Иванович…
— Сань, ты подумал?
— Да, Иваныч.
— Так что, едешь?
— Нет.
— Вот объясни мне на русском языке, почему? У тебя что, бабло мешками валяется?! — Мой собеседник — председатель федерации спортивного фехтования — последние слова проорал в нешуточной ярости.
— Нет, не валяется… — Я постарался голос не повышать, все равно бесполезно: Иваныч всегда слышит только себя и возражений не принимает никогда. — Я тебе сегодня все уже сказал, — произнес спокойно и раздельно.
— А ты повтори… Потому что я отказываюсь понимать этот бред.
— Я доведу Жихарева до чемпионата и возьму с ним золото; если я сейчас уйду, парень не подготовится и медаль уйдет венграм.
— Да начхать мне на медаль, мне сейчас из министерства звонили, а им начхать на меня, а мне начхать на твой идиотизм. Арабы сидят у меня в приемной. Ты сейчас приедешь и подпишешь контракт; если ты его не подпишешь, я снимаю тебя со сборной… Ты меня понял? Ты будешь тренировать этих гребаных арабов и если надо, то и по деснам станешь лупиться со всеми их шейхами…
— А не пойдешь ли ты, Иваныч… к шейхам. — Отрубил телефон и опять закинул его на сиденье. — Гребаные уроды! — со злостью выкрикнул в лобовуху и двинул по рулю.
Зачем мне такое счастье… Манал я этих арабов вместе с их Катарами. Бабки, конечно, совершенно неприличные получаются: вот втемяшилось в голову сыну короля сделать свою команду чемпионами мира — и хоть кол на голове теши. Ладно… Кажется, все верно делаю: еще побыкую чуток и, глядишь, в контракте лишний нолик прибавится.
Опять запиликал телефон. Да что же это такое…
— Я уже все сказал! — заорал в трубку.
— Александр Вячеславович, вам необходимо срочно прибыть в министерство, на пятнадцать ноль-ноль у вас встреча с министром; вы меня слышите? — сообщил мне совершенно спокойный женский голос.
А вот это уже серьезно. Если Иваныча я могу послать, то министра… м-да… кажется, с лишним ноликом не сложится…
— Я буду.
— Пожалуйста, не опаздывайте…
— Не буду… — Рванул с места — и одновременно с истошным воем гудков увидел несущуюся на меня морду громадного грузовика…
Глава 1
…Темнота, расцвеченная сверкающими звездочками, вдруг резко исчезла, сменившись режущим светом, тупой болью, пронизывающей голову, и чьими-то мягкими, нежными и сухими губами у меня на щеке…
— Да что за… — Открыл глаза и увидел пофыркивающую лошадиную морду.
Лошадь?
Конь?
Кобыла?
Нет… Жеребец.
Что за нафиг?
Где это я?
Коняка, увидев, что я пришел в себя, радостно фыркнула и опять полезла слюнявить лицо.
— Фу… тьфу ты… отстань, — попытался отодвинуть ее морду — и уставился на свою руку в…
Мама дорогая… на ладони была надета самая настоящая латная перчатка.
— Что за… — Глаза поневоле опустились ниже и разглядели всю руку, обтянутую кольчугой с наручами…
И белый балахон с вышитым на нем каким-то гербом. А под ним…
Черную, с золотой насечкой, составную кирасу…
И широкий кожаный пояс, украшенный узорными бляхами…
И торчащий эфес с круглой причудливой чашкой…
И высокие ботфорты из рыжей замши…
Господи… на них золотые шпоры!
Шпоры?
Когда?.. Когда я успел заявиться в клуб к реконструкторам и нажраться там вусмерть с Денисом?
Стоп… Какой клуб? Какой Денис? Я же…
Где моя машина?
Где урод — водила грузовика? Задницу наизнанку выверну…
Пошарил глазами вокруг…
Дубовая поросль, ручеек журчит между покрытыми зеленым мхом камнями, и здоровенная оседланная вороная коняка с притороченными к седлу сумками и вьюками. Моей «Витары» и тем более грузовика с уродским водилой не наблюдалось.
Что за черт?
Голова не просто болит, а раскалывается. Нащупал ссадину на лбу, всю в засохшей крови и… И слипшиеся от крови волосы…
Волосы?
Уставился, скосив глаз, на черную, без седой волосинки, длинную волнистую прядь…
Да что за черт, у меня уже лет пять как волос на голове не наблюдается! Все, что еще растет, безжалостно стригу под ноль…
Попытался вскочить и запнулся о длинную шпагу в кожаных, окованных железом ножнах. С лязгом многочисленных железяк шлепнулся на колени и в лужице воды увидел молодую физиономию в обрамлении шикарной шевелюры…
— Мама… — в ужасе жалобно прошептал и еще раз притронулся ко лбу, сразу заорав от боли. — Твою же душу в качель… не сплю же…
Надо позвонить!
Полез в карман… и не нашел кармана… Вместо него — какие-то хреновины на обтягивающих штанах в виде… в виде… память услужливо высветила актера Домогарова из сериала «Графиня де Монсоро»… там на нем примерно такие же колготки были надеты.
Потянул из ножен тесак с закрывающей руку причудливой чашкой. Сантиметров сорок будет, обоюдоострое узкое граненое лезвие, память опять услужливо подсуетилась — «дага», и сразу вспомнилось второе слово: «эспада». Тренер по фехтованию я или кто? У меня дома на стене такие висят: дага — моя гордость, старинная, а эспада — новодел, но качественный. Подарили в Кастилии, когда был там на соревнованиях…