Перевод с особого - Михайлова Евгения. Страница 2

А восемь лет назад, когда Насте утром принесли ее рожденного ночью сына, она сразу поняла две вещи. Никогда она еще так сильно не любила и не полюбит. И второе: ее малыш не совсем такой, как другие младенцы. Какие-то детали в реакциях, выражениях, звуках. Первый же врач, с которым она поделилась, сказал, что это чушь, послеродовый бред и «надо меньше ползать по интернету».

Через несколько лет Настя прошла сквозь самые недоступные стены, раздвинула горы и достучалась до лучших научных авторитетов. И они подтвердили то, что она поняла сразу. У Артема высокофункциональный аутизм. Термин относится к людям с аутизмом, чей коэффициент интеллекта выше 70, поэтому их когнитивные способности оцениваются как высокофункциональные. Характерными проблемами такого диагноза считаются сложности психологического развития, трудности в социальных навыках, возможна задержка в развитии речи.

– Собственно, – заключил один из высоких специалистов, – многие научные и творческие гении именно таковы. Так что не записывайте сына в «больные». Наоборот: помогите ему раскрыться в том, что он сам невольно будет прятать от других и себя. Талант, призвание, цель.

Так Настя стала родоначальником новой науки под названием «Артем», так в совершенстве овладела особым языком, победила все трудности перевода.

Среди раздвинутых гор оказался отец Артема, бывший муж Николай. Они прожили вместе год до рождения сына, и все было, что называется, нормально. Коля – не последний бизнесмен, не глупый, не жадный, не ленивый, не пьющий и в меру влюбленный. Но с появлением в доме Артема он все чаще делался удрученным и раздражительным. Насте было не до перевода с его скрытого языка. Наверное, она недостаточно любила Николая. Он стал казаться банальным и лишенным глубины мыслей и чувств. Расстались они спокойно и мирно. Коля оставил Насте и сыну квартиру, купленную им перед свадьбой. Он вскоре женился на сотруднице по бизнесу. Дети у них так и не появились. Он регулярно переводит далеко не формальную сумму. Навещал очень редко. До последнего времени. Да, что-то в Коле изменилось. Стал приезжать чаще и смотреть на Артема с явно растущим интересом. Правда, оставаться с мальчиком наедине и общаться напрямую Коля как будто стесняется. И Настя уже переводит с его особого языка (такой в разной степени есть почти у каждого) и понимает, что Николаю в контакте с сыном кажутся обременительными собственная взрослость, обычность, эмоциональная неуклюжесть. И в нем появился страх – отпугнуть ребенка.

На днях он спросил у бывшей жены, что подарить Артему на день рождения.

– До его дня рождения почти девять месяцев, – рассмеялась Настя. – Не рано ли ты об этом задумался? А вообще – не сочти манерничаньем, но ему подойдет все. Книжка, игрушка, красивый шарф или даже удобный блокнот: он постоянно что-то чертит, пишет, считает, даже во время еды. Он реагирует не на подарок, а на то, что чувствует и думает человек, который его приносит. Тебе кажется, что я опять перемудрила?

– Да нет. Я понял. Сейчас открыли предзаказ на новую версию «Самсунга». Пишут, там комплексная система мобильного искусственного интеллекта. Мне, конечно, такое не по зубам, а Темкину может подойти. Я встал в очередь. Надеюсь, к августу получится.

Настю обдало жаром. Господи, у них с сыном уже что-то получилось? Их начали слышать, понимать? Их галактика увеличилась? Плюс один? С Игорем Сергеевичем получается плюс два. Игорь первым перешагнул порог в той их большой беде.

…Лишь в тишине, согретой дыханием спящего сына, Настя вспоминает те дни. Лишь потому, что ей ничего нельзя забывать.

В первый класс Артем пошел в семь лет. Все, чему учили на уроках, он уже давно прошел с мамой дома. Но высиживал уроки терпеливо, отвечал на вопросы охотно и правильно. Общался, правда, в классе только с одной девочкой Варей, тоже «пятерочницей». Иногда, конечно, задумывался, глядя в окно, мог надолго отвлечься. Настя сразу ощутила в учительнице Анне Петровне какое-то напряжение, адресованное и Артему, и его маме. Но переводить с этого языка не стала. Это так обычно, привычно и, в общем, примитивно, что смысла нет. Остается надеяться на профессиональную выдержку педагога.

Одноклассники Артема еще такие маленькие, что все воспринимают как данность – естественно и дружелюбно. Каждый имеет право быть таким, как есть.

А в первые же дни второго класса Артема в школе что-то явно стало меняться вокруг него. Мальчик стал увереннее, научился пользоваться полученным опытом контактов в коллективе и уже сознательно защищал собственную индивидуальность. Кому-то не нравилось или бесило то, что он на переменах гуляет всегда один, не участвует в общей беготне, бурных играх, но это была его перемена.

Все началось с того, что на этих переменах Артема стали задирать два школьных хулигана и двоечника из шестого класса. Просто развлечения ради. Об этом Насте рассказал не Артем, а преподаватель русского языка в старших классах и бывшая сокурсница по педагогическому университету Таисия. Она сказала, что эти ребята – «созревшие отморозки», выкрикивают откровенные оскорбления, угрожают. Тася – добрый и умный человек, но она настойчиво советовала написать заявление директору. «Пока не пришлось вызывать полицию», – добавила она.

Настя не могла на такое решиться. В общем плане у Артема все было хорошо в школе. Учился лучше всех, общался со всеми спокойно и разумно. Относились к нему в целом нормально. А этих хулиганов – всего два. И ни один из них таблицу умножения так и не запомнил. Завтра они переключатся на кого-то еще. А после жалобы Насти к их оскорблениям может добавиться «мамаша-стукачка». Так хотелось все это безболезненно проехать. Тут и случилась их первая трагедия. Настя даже не винит себя. Так очевидно, что чего-то такого избежать было невозможно.

Два шестиклассника жестоко избили Артема во время его прогулки во дворе школы. Вызванные врачи зафиксировали разбитое в кровь лицо, вывих плечевого сустава, гематому на затылке, сотрясение мозга. Настя, полуживая от ужаса, страха и гнева, не отдала ребенка в больницу – то есть в очередной коллектив. Приглашала врачей и медсестру домой. Только недели через две узнала о масштабе скандала. Кто-то из школьников выложил видео избиения в интернет. Агрессоров и их родителей вызывали в полицию, но Настя заявление писать отказалась:

– У вас же есть запись, свидетели, а я не могу тратить силы и время на тех, которые в любом случае станут только бандитами. У меня ребенок был искалечен. Ваше дело – обезопасить других детей.

Из этой школы «отморозков» исключили. Настя уже нашла другую школу. Но Артем, едва поправившись, заявил:

– Нет. Я вернусь туда. А то Варя подумает, что я трус.

И вернулся. Варя радостно завизжала, когда Настя привела сына в класс. А глаза учительницы Анны Петровны стали похожими на щели мрачного подземелья. Тут и переводить нечего, можно лишь каким-то прибором зафиксировать степень раздраженной вибрации организма. Настя сразу почувствовала, что следующая трагедия не за горами. Не ошиблась, конечно.

Анна Петровна требовала, чтобы на уроках дети сидели ровно, не вертелись и смотрели прямо на нее. Мало кому такое удавалось, но замечания она делала чаще всего именно Артему, который вообще никогда не вертелся, но мог что-то рисовать или писать перед собой на бумажке. Телефонами им не разрешали пользоваться.

И однажды учительница сначала саркастически спросила:

– Колесников, я не мешаю тебе царапать свои каракули? Ты не диссертацию там пишешь?

– Нет, – спокойно ответил Артем. – Не мешаете.

Тут-то Анна Петровна и дала выход своему раздражению. Подлетела к его столу, схватила листок, на котором Артем писал или рисовал то, что ей показалось «каракулями», разорвала на части и бросила на пол. Потом подняла клочки и произнесла:

– Все. Достал. Возьму это и потребую созвать педсовет. Не должны всякие дауны мешать обучению нормальных детей, которых из-за таких уродов исключают из школы.

У Артема феноменальная память, да и речь уже развивается успешно. Он описал всю сцену Насте и в точности воспроизвел слова учительницы.