ЧВК Херсонес – 2 - Белянин Андрей. Страница 3

Диня встанет сам, или его растолкает наш сторож, мне же оставалось пройти в душевую, умыться, побриться, привести себя в порядок и выйти к общему столу.

– О, Саня заявился! Садись, бро…

Каким чудесным образом этот гад успевает вый-ти раньше меня, свежий, улыбчивый и выспавшийся, как будто бы и не бухал вчера, – уму непостижимо. Но факт остаётся фактом. Герман сидел напротив, задумчиво рассматривая тарелку гречневой каши, нашей Афродиты ещё не было, зато меня категорически приветствовало родное начальство:

– Грин! Рад видеть снова вас в чертогах наших, достойного героя, что не стал допросу подчинятьсяи отважно своих друзей скрыл имена и внешность. Они же, невзирая на запреты, законы, правила единые для всех, пошли стеной и вырвали из плена того, кто вечной дружбою повенчан с музеем нашим, нашими мечтами и верой в то, что мир вдруг станет лучше…

Его гекзаметр был безукоризненным. Феоктист Эдуардович поправил тёмные очки и тепло пожал мою руку. Тепло в буквальном смысле: его ладонь всегда была горячей, на тридцать восемь и семь как минимум.

– Не обращайте внимания, – с пониманием улыбнулся он, – у меня врождённая патология: от рождения температура тела на один-два градуса выше нормы. Но садитесь же, рассказывайте!

– О чём именно?

– О нём, – директор раскрыл свой сотовый, показывая мне мой рисунок на экране. – Вы утверждаете, что видели это существо во сне. Оно не показалось вам странным?

– Ну… как бы половина тела мужская, половина – женская, – прокашлялся я, садясь за стол. – Как по мне, так это уже весьма странно.

– О, это как раз ерунда! Вы не хуже меня знаете, что история искусств помнит и не таких уродов. Речь о другом: как оно разговаривало?

Я попытался вспомнить. Вроде бы на нормальном русском языке, без акцента, просто…

– Наверное, как муж с женой. Одновременно споря, перебивая и дополняя друг друга, словно живут вместе уже тысячу лет. Как будто два голоса в одной голове.

Феоктист Эдуардович покосился на Германа, тот уронил ложку в кашу. Диня просвистел что-то бодренькое и, ни у кого не спрашивая разрешения, в присутствии начальства, откупорил амфору. Вроде как пить за завтраком у нас в музее не поощрялось, но директор не стал делать замечание. Он вылез из-за стола, не спеша отошёл к фонтану и встал там в позу Наполеона, наблюдающего горящую Москву.

Всеобщее молчание прервало появление женской половины нашего коллектива.

– Мальчики, почему меня не позвали на завтрак? Я чуть было не проспала: из-под этого коварного одеяла так трудно выбраться, и никто не помог мне его сбросить…

Все мы прекрасно понимали, что стаскивать одеяло со спящей в неглиже девушки – дело опасное во всех смыслах, но вежливо промолчали. Уже даже я понял, что Светлана для всех нас – это некий неприкасаемый символ женственности и красоты.

На неё разрешено любоваться, ей нужно восхищаться, носить на руках, дарить подарки, посвящать стихи и песни, но не лезть под юбку! Это она может флиртовать, искушать, завлекать, обещать всё что угодно, но не дай бог вы на это поведётесь. Я лично видел, как она укладывает здоровых мужчин связкой в два-три удара, так что в скорую помощь, реанимацию и морг стоит звонить одновременно…

– Как я понимаю, всё самое интересное опять обсудили без меня? Что ж, остаётся надеяться, что именно меня вы и обсуждали, – Гребнева чуть приподняла подол и без того очень короткого домашнего халатика и присела с краю стола, игнорируя тарелку с кашей, но цапнув себе маленькую кисть чёрного винограда. – Грин, хоть вы скажите, какие у нас планы на сегодня?

– В смысле у нас двоих? – не поверил я.

– Разумеется! Герман опять с головой уйдёт в тренировки, Диня, как сами видите, начал квасить ещё с утра, а у меня выходной, и мне нужен спутник для успокоительной пробежки по магазинам. Феоктист, вы же не против, если я одолжу у вас Александра?

Директор рассеянно кивнул, а я пытался вспомнить, слышал ли хоть раз, чтобы Светлана называла шефа просто по имени, без чинов и банального уважения к должности? Вроде бы не слышал ни разу. Быть может, их отношения более тесные, чем мне казалось?

– Забей, бро, – тихо раздалось у меня над ухом. – Они дальние родственники, и Светка имеет здесь больше прав, чем все мы вместе взятые.

– Насколько дальние? – зачем-то спросил я.

– Это такая замороченная линия… ну, типа по отцовской или дедовской, не принципиально. Но имей в виду: он с ней не спал! Никогда. Даже намёков на это не было. И если что, я тебе об этом не говорил! Тс-с…

– Почему?

– Действительно, – на миг задумался знаток древних языков. – Я же пьянь, какой с меня спрос? Но всё равно, тс-с…

Наша специалистка по росписи на древнегреческих вазах небрежно щёлкнула пальцами, и старик Церберидзе встал перед ней, едва ли не пуская слюну. Она улыбнулась, потрепала его по загривку и попросила вызвать машину в центр. После чего встала и обернулась ко мне:

– Александр, так вы едете? Я буду готова через десять минут. Если, конечно, вы вдруг заглянете ко мне помочь застегнуть лифчик…

Я закивал, не зная, на что подписываюсь, но в глазах нашей Афродиты плескалось тёплое синее море, поэтому любые сомнения были лишними. Она легко могла бы вить из меня верёвки, что, собственно, и делала. Да и кто бы мог перед ней устоять?

Директор так и не оборачивался, похоже, он ушёл в себя далеко и надолго. Великан Земнов наконец покончил с кашей, переключившись на бутерброды с маслом, сметаной и мёдом. Денисыч вообще ничего не ел, он просто пил не закусывая, и никто не делал ему замечаний.

То есть по факту я мог быть свободен и потратить такой же выходной на прогулку с самой прекрасной женщиной. Поход по магазинам меня не пугал. В конце концов, пока Светлана занята выбором или примерками нарядов, я всегда могу списаться с сестричками или посидеть в интернете. Но стоило мне встать, поблагодарить за завтрак, как Феоктист Эдуардович, не оборачиваясь, подал голос:

– Грин, я надеюсь, вы правильно поняли просьбу сотрудницы Гребневой о лифчике? На всякий случай напоминаю: это значит и носу не совать к ней в комнату, пока сама не выйдет. Поверьте, это в ваших интересах. Мы оплачиваем больничный лишь в случае травмы на работе, а не по причине личной глупости.

– Разумеется.

– И пожалуйста, постарайтесь уговорить её вернуться до обеда.

– Хорошо, попробую.

– Но самое главное – не вляпайтесь ни в какую ситуацию. Я не всегда смогу прийти к вам на помощь. И возможности Милы Эдуардовны также небезграничны.

Мне оставалось лишь кивнуть и бегом метнуться в свою комнату. Я переоделся с шорт на тонкие джинсы, сменил футболку на рубашку с коротким рукавом, проверив наличие карты «Мир» в кармане. Весьма странно, конечно, что спустя девять лет наш Сбербанк до сих пор юлит под западными санкциями, но приходится выкручиваться.

Благо ещё деньги хоть на эту карту зачисляются регулярно и такими суммами, что о дороговизне поездки именно на такси и заморачиваться не стоит. Я мог бы и целиком автобус снять, но смысл? Светлану пришлось ждать минут пять-шесть, мне как раз удалось коротенько позвонить домой, ещё раз сообщив родителям, что со мной всё в порядке, и пообещав более обстоятельно рассказать всё вечером. Афродита выпорхнула из своей комнаты ровно в ту секунду, как старик Церберидзе доложил мне, что заказанная машина ждёт напротив главного входа.

На этот раз девушка была одета в тонкий полупрозрачный сарафан, чуть выше колен, с открытыми плечами, но умеренным декольте. Волосы собраны в простой хвост, косметики минимум, а сексуальности и обаяния на три ядерные бомбы. Если вы понимаете, о чём я…

– In amore forma plus valet quam auctoritas! – процитировала она мне, прежде чем я успел открыть рот для дежурного комплимента. – В любви красота важнее репутации, не так ли?

– В вашем случае и то и другое равноценно, – как мне казалось, очень удачно выкрутился я, но Гребнева на миг нахмурилась:

– Мне всегда хотелось быть именно красивой, а не задумываться о том, что говорят о моём поведении. Бабушек у подъезда никто не переубедит. Вы бы знали, сколько раз на дню меня называли проституткой!