Арка вторая: "Башни в небесах" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич. Страница 17

Вдохновлённая табакси Спичка влетает в ряды противника, как ругающееся и размахивающее секирой пушечное ядро. Ближайшие менестрели разлетаются, точно сбитые кегли, но она не обращает на них внимания, нацелившись на Жирдяя. Тот принимается судорожно перезаряжать своё оружие, дрожащими руками засыпая в ствол порох из массивного рожка.

— Угадай, куда я тебе сейчас засуну эту штуку! — кричит дварфиха в азарте.

Один из менестрелей, зажав в зубах кривой нож, запрыгивает на ремни упряжи и быстро лезет на спину ленивца.

— Не влезать! — верещит сверху Фаль, отчаянно пинаясь. — Не прислоняться! Это вам не слон!

— Они ранили Шурумбурума! — возмущается Завирушка. — Ну, я вам сейчас! Фаль, проверь заземление, я кастану молнию!

Третий игрок:

— Кастую молнию в направлении противников!

Мастер:

— Какого уровня?

— Третьего! Они моего ленивца обидели! Мстя моя будет ужасна!

— Брось Дэ-двадцать.

— Зачем?

— А вот узнаешь.

*Стук кубика*

— Ой, единица. Что теперь будет?

— Ты чародейка дикой магии. Всегда есть шанс, что она проявит свою дикость. Именно это с тобой и случилось. Ты попадаешь в хаотический цикл «волна дикой магии». Бросаю Дэ-сто, и мы узнаем, какой из эффектов тебе выпал.

*Стук кубика*

Завирушка решительно машет рукой в сторону атакующих, но, как она ни трясёт пальцами, молния не спешит поразить врага.

— Не получается! — обиженно говорит она, с недоумением проверив маникюр.

Возникший из воздуха рыболовный баркас рушится на дорогу, разбрасывая в стороны обильный улов.

— Эй, ты! — кричит ей обалдевший рыбак. — Не ходи по рыбе!

— Вперёд, Шурумбурум! Кавалерия, в атаку! — кричит сверху Фаль, пытаясь пришпорить ленивца. Даже в ускоренном временном потоке тот не слишком-то быстр.

Бард менестрелей решительно вешает на шею барабан и устремляется навстречу.

— Не обтирай барабан на ходу! — кричит ему Жирдяй, но поздно: увлёкшись приведением инструмента в порядок, тот поскальзывается на селёдке и падает, пробивая мембрану.

— Кто доверил дятлу барабан? — возмущается предводитель.

— Опять по моей рыбе! — возмущается рыбак. — А вот я тебя зюзьгой!

Третий игрок:

— Чем-чем?

Мастер:

— Зюзьга. Сачок на длинной палке.

Третий игрок:

— Почему это кажется мне знакомым?

Пан подпрыгивает всеми копытами сразу, и перед ним открывается небольшой портал, в который решительно ныряют тройняшки, тут же вывалившись из него шестидесятью футами далее, за спинами противников.

— Чем дальше влез, тем ближе вылез, — комментирует Эд. — Круши черепа!

— Круши черепа! — подхватывают древний боевой клич голиафов Шензи и Банзай.

— Давай, Шурумбурумчик, быстрее! — погоняет ленивца Фаль.

Вываливавшийся из фургона Полчек, обводит мутным взглядом воцарившийся вокруг хаос, горстью сгребает с волос бусины и давит их в кулаке.

— Твоё прошлое абдоминально, — кричит он ленивцу, — но твоё будущее конгруэнтно!

Бусины просыпаются из ладони пылью, а гигантский зверь внезапно ускоряется так, что его очертания смазываются. Уши Фаль развеваются флажками на ветру, и через несколько секунд противники исчезают. Куда именно — кто знает? Желудок гигантского ленивца вмещает многое и переваривает всё.

— Моя рыба! — возмущённо кричит рыбак и с хлопком исчезает вместе с баркасом.

Второй игрок:

— И это всё? Мне опять не дали толком подраться!

Третий игрок:

— А где моя лопата кумкватов?

Мастер:

— Проявите терпение, всё ещё будет.

НЕОФИЦИАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА АЛЬВИРАХА

«Если ты живёшь на земле, ты никогда не видишь неба. Да и смотреть там не на что. Люди слышат слово 'башни» и представляют себе изящные маленькие шпилики, которые, может быть, торчат по углам поместья вашего местного дворянина. Этого добра у нас хоть отбавляй. Но сам город — это Башни-Сердечники. Стены у них такие толстые, что вышеупомянутый дворянин может разместиться в них вместе с поместьем, и его никто не заметит.

Во внешние кварталы народ выходит разве что подышать — это лишь мосты да платформы между башнями. Жизнь кипит в стенах — там простые всеношники живут и трудятся. Непростые всеношники (мы не прибегаем к оскорбительным терминам) обитают внутри, их районы помещаются в полых колодцах монструозных башен. Если, находясь внизу, вы посмотрите вверх сквозь Всеношну, то увидите море мерцающих огней. Это не звёзды, какие бывают видны с Корки, и это точно не небо. Вы смотрите вверх через милю фонарей и окон, освещающих колодец, и на районы над вами.

Если ты живёшь высоко, ты трогаешь небо. В середине ты ещё можешь видеть солнце. В низах только сумерки и сырость, вода и что похуже, капающее со стен города на головы людей'.

* * *

Гидон Зевака, автор самиздатной брошюры «Путеводитель Зеваки по Всеношне»

Столица Чела сияет издали. Столетиями растущий вверх город, увенчанный роскошным венцом Плато Архаичного, влечёт к себе многих. Чем ближе к городу, тем плотнее движение, неохотно расступающееся перед гордой поступью реликтового ленивца. Во Всеношну стекаются не только артисты в поисках признания. В первую очередь, богатый город влечёт беженцев. Их палаточные лагеря заполнили всё пространство вокруг городских стен. Среди них множество тифлингов: на их родине не так давно произошёл выброс хаоса, обезлюдивший целое государство, и они не прочь сменить подданство. Впрочем, хватает и других разумных — отчего-то многие думают, что столице есть дело до чьих-то проблем. Но Всеношна занята собой и не очень интересуется тем, что происходит за её стенами. Стража на воротах не пропускает того, кто не может заплатить немаленькую пошлину, но беженцы не теряют надежды.

— Грустное зрелище, — комментирует Завирушка липнущие к стенам времянки и трущобы, выстроенные из городского мусора и им же пополняемые. — Почему их проблемами никто не занимается? Ведь Всеношна так богата!

— Потому что если помочь этим, то завтра у стен будет стоять в сто раз больше, — отвечает Фаль. — А так есть надежда, что они пойдут и что-то сделают со своей жизнью сами.

— Мне кажется, ты к ним несправедлива. Не все могут решить свои проблемы самостоятельно. Я долго жила в монастыре, и птахи всегда помогали тем, кто оказался в тяжёлой ситуации.

— Боюсь, светские власти менее чувствительны к нуждам тех, кто не платит налоги. Единственное, что они им говорят: «Идите и найдите себе работу!»

Въездная плата заставила досадливо кряхтеть даже Спичку. Кошели с серебром, радовавшие после Жерла приятной округлостью, снова похудели. За большой фургон и гигантского ленивца насчитали как за целый караван, а торговаться со столичной стражей бесполезно. Правда, когда дварфиха, мрачнея лицом, рассчиталась, всем, даже Пану, выдали нашейную бляху, подтверждающую законность их нахождения в столице. Бляхи велели беречь и предъявлять городской страже без возражений. Также выдали «парковочный талон» — кусок пергамента, дающий право оставить фургон на одной из «перехватывающих парковок» — больших площадей неподалёку от въезда, где за плату хранятся повозки караванщиков. Въезд в город им закрыт, да и не проедут они по узким улицам нижних районов. Здесь же расположены вольеры для тягловых и верховых животных, и, поскольку на ленивца они не рассчитаны, ему выделили отдельный загон, за который опять же пришлось платить вперёд минимум за неделю. Потом потребовалось оплатить корм, воду, уборку навоза… Спичка с тревогой взвешивает в руке стремительно худеющие кошели.