Посредник (ЛП) - Кресцент Тара. Страница 47

― Мама?

Я проглатываю рыдание, стоящее у меня в горле. Она очнулась. Она узнала меня.

― Привет, малышка. Сколько будет четыре плюс пять?

― Девять. ― Она озадаченно смотрит на меня, затем переводит взгляд на Данте. ― Дядя Данте? Где я? Что происходит?

Данте не успевает ответить. В палату вбегает медсестра, за ней ― врач. После тщательного осмотра они объявляют, что с ней все в порядке.

― Мы оставим ее в больнице еще как минимум на одну ночь, ― говорит нам главный врач, пока медсестра дает Анжелике что-то выпить. ― А потом она сможет отправиться домой.

Я закрываю лицо руками и даю волю слезам. Данте успокаивающе гладит меня по плечу, а потом уходит.

В пять утра приходит Лео, чтобы сменить меня.

― Иди домой и поспи, ― прямо говорит он. ― Ты выглядишь так, будто еле держишься на ногах. ― Он смотрит на спящую Анжелику, потом на меня. ― Мне очень жаль. Мой промах привел к этому. Я пойму, если ты никогда не сможешь простить меня…

Я прерываю его.

― Спасибо, что нашел этот аэрозоль. Если бы ты этого не сделал… ― Я даже не хочу думать о том, что бы случилось, если бы Лео этого не сделал. ― Ты спас ей жизнь.

― Нет, не я, ― поправляет он. ― Это был Данте.

― Я знаю, ― шепчу я. Несмотря на все его заверения, я не верю, что Призрак вернул бы мою дочь целой и невредимой. Если бы Данте не взял на себя ответственность, если бы он не держал себя в руках, мы бы никогда не нашли Анжелику вовремя. ― Где он сейчас?

Он не остался со мной. Он был рядом, пока не убедился, что с Анжеликой все будет в порядке, а затем исчез.

Потому что решил, что я не хочу его видеть.

Но если я что-то и поняла сегодня, так это то, что Данте так же необходим мне, как воздух и вода. Так же необходим, как Анжелика. Я не могу жить без него.

Лео морщится.

― В офисе, где же еще? Я пытался предложить ему лечь спать, но мне откусили голову.

― А Призрак? Он еще жив?

― На данный момент. Он тоже там. Я не знаю, допрашивает ли его Данте или…

― Мне нужно туда.

Лео начинает протестовать, но потом останавливается.

― Я позвоню Томасу. Он отвезет тебя. Он умеет обращаться с оружием.

― Томас? ― с сомнением спрашиваю я. ― Наш благовоспитанный бухгалтер?

― В нем есть скрытые глубины.

Томас сопровождает меня в штаб-квартиру.

― Я слышал, что завтра Анжелику выпишут, ― тихо говорит он, пока мы плывем на скоростном катере по лагуне. ― Я рад, что с ней все будет хорошо. А ты как?

― Я в порядке. ― Все это похоже на дурной сон. ― Данте убил Андреаса.

Он испытующе смотрит на меня.

― Ты удивлена?

― Да. Нет. Я не знаю. Я никогда раньше не видела, чтобы в кого-то стреляли в упор. ― Повсюду была кровь. Кровь и мозги. На стене, на полу, на одежде Данте.

― Знаешь, почему мне нравятся цифры? ― спрашивает Томас. Он не ждет, пока я отвечу. ― Потому что есть четко определенные правила, которые ими управляют. Наш мир жесток и непредсказуем, но в нем есть несколько основных постулатов. Андреас нарушил самый важный из них ― нельзя использовать детей. Они всегда под запретом. Прибереги свое сочувствие, Валентина. Такие люди, как Андреас, его не заслуживают.

Данте поднимает глаза, когда я вхожу в его кабинет. Я была слишком занята придирками к нему, чтобы заметить, что он похудел, а под глазами появились темные круги.

Последние несколько недель были тяжелыми для нас обоих.

― Я как раз собирался допросить Смита, ― говорит он. ― Хочешь пойти со мной?

Я была так озабочена судьбой Анжелики, что почти забыла о человеке, виновном во всем этом. Но если я хочу перевернуть эту страницу, мне нужно выслушать его.

― Да.

Он ведет меня на чердак. Одна из комнат была переоборудована под временную камеру. В комнате почти нет мебели ― надувной матрас на полу и ведро в углу. Больше ничего. Ни стола, ни стульев. Ничего, что хакер мог бы использовать в качестве оружия.

Нил Смит сидит на надувном матрасе. Он поднимает голову, когда мы с Данте входим в комнату, но не встает.

― Герои момента, ― говорит он. ― Триумфаторы жаждут ткнуть меня носом в мой провал.

― Рассказывай, ― резко говорит Данте.

― И это все? ― Нил бросает на него насмешливый взгляд. ― Ни угроз, ни обещаний пыток? Как цивилизованно. Хорошо, я подыграю.

― Ты сын Федерико, ― подсказывает Данте.

― Да, ― подтверждает Нил. ― Его внебрачный сын. Моя мать пыталась скрыться, но его убийца нашел ее, когда мне был год. ― Его губы кривятся. ― Я этого не помню, но, судя по записям, она была убита на моих глазах. Я не знаю, почему меня пощадили. Может быть, наемный убийца Федерико не смог убить ребенка.

Голос Томаса звучит у меня в голове. Ты не можешь использовать детей. Они всегда под запретом.

― Когда мне было двенадцать, я взломал свои записи и выяснил подробности смерти матери. Это был лишь вопрос времени, когда я найду ее дневник и узнаю все гнусные подробности романа, который привел к моему зачатию.

― Ты хотел отомстить.

― Да. Поэтому я стал хакером. Я работал на несколько преступных организаций, создавая себе репутацию и резюме. Я назвал себя Призраком. Подходящее имя, подумал я. Мой отец оставил меня умирать, но я вернулся из мертвых.

Данте закатывает глаза.

― Потом тебя наняла организация Верратти.

― Да. Наконец-то моя мечта оказалась в пределах досягаемости. Я все спланировал. Федерико был жив, а моя мать была мертва. Сальваторе рос любимым принцем и наследником, а я менял одну приемную семью на другую. Они должны были заплатить за это.

Я делаю глубокий вдох.

― Ты украл у организации сто миллионов евро.

― Да. ― На его губах появляется улыбка. ― Я создал впечатление, что все инвестиции Сальваторе исчезли. Я хотел, чтобы он разорился и отчаялся. Я хотел, чтобы он страдал. Какое-то время мой план работал блестяще. ― Он окидывает меня ядовитым взглядом. ― А потом этот идиот связался с русскими, которые вышли на Антонио Моретти.

― И тогда вмешалась я.

Он кивает.

― Сначала я не обращал внимания. Я даже думал, что это сработает в мою пользу. Рядовые члены организации не обрадовались, что Сальваторе связался с русскими. Среди них было много недовольных. Но потом ты украла файлы, и я понял, что у меня появился новый противник.

― Я был самонадеян, ― продолжает он. ― Теперь я это понимаю. Андреас сказал мне, что вы едете на ферму, чтобы забрать компьютер, но я был уверен, что тебе не удастся взломать мой шифр. Я не понимал, что имею дело с легендарным Воробьем.

― Зачем похищать Бьянку ди Пальму?

― Я хакер, ― отвечает он. ― Мозги у меня есть. Но мне нужно было что-то для шантажа. Романо Францони был предан Сальваторе и с подозрением относился ко мне, но потом я узнал, что Бьянка Ди Пальма ― его мать. Он одумался, как только я пригрозил причинить ей вред.

― Францони рассказал тебе о Марко, ― догадывается Данте. ― Не так ли?

― Да. Чтобы попытаться вернуть свои деньги, мне нужно было ослабить вашу организацию. Но этот идиот не смог ничего сделать. Он промахнулся, и Антонио Моретти остался жив.

Я смотрю на лицо Данте. Он определенно не так спокоен, как кажется по его голосу. Если бы я была Нилом Смитом, я бы очень, очень боялась.

― Кто стрелял в Джорджио Ачерби? ― спрашивает он. ― И почему?

Лицо хакера темнеет.

― Я. Ренцо Ачерби убил мою мать. Я подумал, что мне следует убить его сына.

― Джорджио Ачерби ни черта тебе не сделал, ― горячо говорю я.

Он пожимает плечами.

― Вы должны признать, что в этом есть определенная симметрия. Грехи отца и все такое. Но все начало разваливаться. Я надеялся напугать тебя, когда ты расшифровывала мои файлы, но ты не остановилась. Ты украла мои деньги. Я решил встретиться с тобой, чтобы понять, с кем имею дело, но не смог добраться до тебя. Ты жила в слишком хорошо охраняем доме Колонны.

Чувство вины захлестывает меня. Данте кладет руку мне на плечо.