Святая развратница, или Отвергнутая жена Дракона (СИ) - Кривенко Анна. Страница 10

Туфли на невысоком каблуке дополнили наряд, и я медленно направилась вдоль по коридору вслед за служанками, стараясь изо всех сил, чтобы не упасть, ведь ноги просто заплетались от слабости.

Зато душа горела решимостью. Мне даже казалось, что более жёсткой, чем сейчас, я не была ещё никогда.

Однажды я прочитала, что человек – это не просто тело, руки, ноги, голова, глаза, уши, рот… Человек – это в первую очередь личность, носящая тело, как одежду. Личность может быть сильной, но жить в слабом теле, и наоборот. Это словно две составляющие одного существа, но они могут невероятно разниться между собой.

Так вот в этот момент я особенным образом ощущала разницу между своей душой и той оболочкой, которая медленно и немного неуклюже передвигалась по коридору. Я была сильна, словно исполин. Казалось, моей внутренней решимости хватит для того, чтобы победить любое войско. Во мне не осталось ни страха, ни опасений, только желание запретить злым людям совершать своё зло.

А мои родители были именно такими – бессердечными и жестокими. Как и герцог Юлиан. Пусть даже убьют меня, если им от этого станет легче, но я больше не собираюсь плясать под их дудку!

С этими чувствами я ступила на лестницу, ведущую вниз.

Остановилась, чтобы перевести дыхание, и в этот момент поняла, что слабое тело собирается меня предательски подвести.

Голова закружилась до такой степени, что окружающие предметы поплыли. Я вцепилась в перила, но не смогла удержаться на ногах и явно полетела вниз, но в этот момент чьи-то сильные руки подхватили меня за талию, а разъярённый голос зашипел на ухо:

- Хватит притворяться, Сюзанна! Я уже наелся твоих притворных обмороков. Хочешь выставить меня чудовищем перед своими родственниками? Боюсь, это не поможет: они уже продали тебя мне с потрохами…

У меня не было сил для ответа. Голова безвольно лежала на крепком герцогском плече, а глаза отказывались открываться.

- Если хотите, чтобы я прекратила, - наконец прошептала я, приложив колоссальное усилие для этого, - вам придётся просто меня убить. Так и знайте: я не покорюсь вам!..

Глава 10. Угроза матери...

Герцог поставил меня на ноги уже на первом этаже, и к этому моменту я успела прийти в себя. Гости находились в гостиной, поэтому моего феерического полуполёта с лестницы никто не увидел, кроме хозяина дома и парочки слуг.

Тело подрагивало, голова кружилась, но я собрала остатки сил и направилась в гостиную первой.

Решительность никуда не делась. Я жила ею, дышала ею, и каждый шаг давался только благодаря ей.

Гостиная, оформленная в кремовых тонах, была просто огромной. Стол, накрытый белоснежной скатертью, мог вместить более полусотни человек, но сейчас на нем стояли приборы всего для полутора десятка гостей.

Но всё равно в комнату набилось немало народу. Все лица, естественно, были незнакомы. Встречались самые разные возраста: от пожилых матрон со старомодными шляпками до молоденьких барышень с очень смелыми декольте.

Я пробежалась по гостям равнодушном взглядом. Все эти люди не принадлежали моему миру, и я не принадлежала им. Я скоро уйду, скоро исчезну отсюда, и тогда мне будет счастье…

Родителей нашла не сразу. Да, едва узнала, ведь они фактически были для меня чужими людьми. Мать попивала напиток из стеклянного бокала, улыбаясь незнакомой пожилой паре, а отец насуплено пялился в окно.

Чужие. Виновные. Ненавижу...

Пришлось подавить в себе это сильнейшее чувство. Понимала, что исполнена обиды, а ведь известно, что гнев человека не творит правды Божьей. В порыве чувств можно испортить всё на свете, поэтому стоило собраться с духом и охладить разгоряченный разум.

Герцог остановился позади меня и прошептал приглушенно:

- Зря вы устроили истерику на последнем приеме у министра финансов. Теперь все окружающие уверены, что вы – сумасшедшая, поэтому, если решите истерить и здесь тоже, никого не удивите. Лучше вам смириться, Сюзанна, и принять свою заслуженную судьбу, воспользовавшись остатками собственного достоинства, если оно у вас вообще есть…

Я не ответила. Слушала Юлиана вполуха. Так глубоко верила в свою скорую свободу, что не хотела воспринимать его угрозы всерьез.

Раздался звон колокольчика, приглашающий гостей присесть за стол, и Юлиан подхватил меня под локоть, чтобы контролировать каждый шаг. Мы сели во главе стола, дав возможность гостям наблюдать за нами и перешептываться. Я видела, как внимательно меня изучают. Девушки помоложе хихикали, обсуждая, похоже, мой шарф на груди. Еще бы! Я им, наверное, казалась старомодной клушей, прикрывшей основные женские достоинства…

Но мне было всё равно. Лишь бы быстрее появилась возможность высказать родителям все свои решения в лицо.

Юлиан призвал ко вниманию и начал речь о том, какой замечательной будет наша с ним свадьба. Лицемер! Лживый прожжённый лицемер!!!

Но каждый присутствующий слушал с умилением, завидуя нашему будущему «счастью». Или по крайней мере делал вид, что завидует.

Мать принципиально на меня не смотрела, мужчина, называющийся отцом, тем более.

Гости приступили к трапезе, а я не могла смотреть на еду. Понимала, что должна засунуть в себя хоть что-то, но меня выворачивало от сложившейся обстановки и одного вида пищи…

Дрожащей рукой схватила стакан с водой и выпила половину. Едва не расплескала на себя, заставив Юлиана неодобрительно покоситься в мою сторону. Не важно! Всё равно! Быстрее бы закончился этот фарс…

Отправной точкой моего будущего бунта должны были стать объяснения с родителями. И я ждала их, будучи напряжённой, как натянутая струна.

Тело бросало то в жар, то в холод, голоса гостей сливались в один непонятный гул…

Кажется, Юлиан у меня что-то спрашивал, но я его не понимала. Наконец, гости встали из-за стола, чтобы разойтись для общения, и я с трудом поднялась на ноги. Герцог не стал мне препятствовать, поэтому я нетвёрдой походкой отправилась к тем, кто меня сюда упек.

Мать при виде меня раздражённо поджала губы и отвернулась. Отец просто проигнорировал.

Я остановилась в шаге от них, ощущая, как в груди становится пусто. Кажется, у меня для них даже ненависти не осталось. Только всепоглощающая пустота. Да, они просто никто для меня, как безликие вещи. Ты же не станешь ненавидеть вещь, которую собрался выбросить из своей жизни?

- Я отказываюсь играть роль вашей дочери... – проговорила твердо, смотря на этих чужих для меня людей. – С этого момента я объявлю всем вокруг, что я не Сюзанна, а Елизавета. И улицей меня больше не испугать. Лучше уж просить милостыню с нищими, чем иметь дело с вами и такими, как вы…

- Ты не посмеешь! – прошипела Вальяна де Тюрдор, резко оборачиваюсь. Её колючий взгляд был исполнен ярости. – Не смей открывать свой рот!!! Кажется, в монастыре осталась твоя подружка, та, узкоглазая дикарка. Так вот, я тебе клянусь: если ты посмеешь нарушить мой приказ, я тут же изведу её со свету. Всего толика яда, и она пополнит монастырское кладбище на холме. Я тебе это обещаю!!!

Я смотрела в лицо этой безумице и понимала, что она не шутит. Вот ни капли не шутит!!! Убьёт мою Нисси и не поморщится.

Всё внутри опустилось, руки и ноги ослабели. Отчаяние подкатило к горлу комком, и я не смогла сделать вдох.

Чудовища!

А я обречена.

В глазах потемнело, и я уплыла в темноту…

***

Очнулась от шума голосов.

- Милорд, леди ужасно истощена, - незнакомый мужской голос принадлежал старику. – Она уже давно скудно питалась, судя по состоянию её кожи и тела, а недавно пережила какое-то потрясение…

- Вы хотите сказать, что она голодала? – голос Юлиана заставил меня невольно вздрогнуть. Его жесткий тон пугал, парализовывал, заставлял вжиматься в кровать…

- Возможно... – старик казался спокойным, словно привык к этому.

- Хорошо, доктор Лестри, можете идти…

Послышался стук в дверь, и шаркающие шаги старика сменились мягкой поступью кого-то молодого.