Пантанал (СИ) - Динаев Дино. Страница 52

Вальжан быстро устал, и наиболее длинные баннеры писал Вершинин.

Комната, которой нет

— Бесполезно, Палыч!

Вальжан сидел на полу, весь в баннерах. Напарники целый час угробили на попытки обнаружить потайную дверь. До того, как выбросить, баннеры носили, наклеивали на стены, размахивали словно флагами. Никакого результата. Вершинина охватило отчаяние. Накопитель скоро исчезнет, истает как последняя надежда на чудо, и он вернется в свою холостяцкую берлогу, боясь растревожить себя воспоминаниями о сыне. Что бы ни был этот Пантанал, он подарил ему возможность некоторое время спокойно пользоваться своими воспоминаниями, а не бежать от них.

— Ты говоришь, Зигзаг у меня в голове? — уточнил он.

Пока Вальжан вскочил и оттащил его, он успел пару раз неслабо въехать лбом в стену. Из глаз искры, из носа кровь. Он сверзился на пол.

— Дуркуешь, Палыч? — возмутился Вальжан, когда Вершинин затрясся в беззвучном смехе.

— Нет тут никакой комнаты! — выкрикнул Вершинин.

— Конечно, нет. Я же тебе объяснял.

— Ты не понял, в этом месте ее действительно нет! — Вершинин протянул замаранный собственной кровью план.

Теперь в плане насчитывались 4 комнаты.

— Фак! — спокойно констатировал Вальжан. — Зигзаг влез не только в наши головы, но и в эти планы!

— Я скажу больше, планов вообще нет! Они существуют только в наших головах!

— Фак 2 раза! — сказал Вальжан. — Может и дома никакого нет, а мы на свалке лошадиный хрен без соли доедаем?

— Дом есть. Тут плотная застройка. И комната есть, только не здесь. Ты говорил, что что-то слышал в дальней комнате?

Они уставились друг на друга.

— Я же мог его убить! — прошептал Вальжан.

Они кинулись в расстрелянную комнату. В ней еще плавал пороховой дым. Правильно, деваться ему было некуда, окна не было и в помине, вместо него узкий длинный коридор. Вальжан метнулся в него от дверей, словно мопс, завидевший конскую колбасу. Коридор мрачно переместился на метр в сторону, и он врезался в стену лбом.

— Палыч, держи его! — азартно крикнул он.

Вершинин оторопело смотрел, как его напарник сначала вместо того, чтобы войти в коридор, отчего то пытался запрыгнуть на стену, а потом уцепился за нее, хотя она как ни в чем не бывало стола на месте как ей и положено.

— Вот же коридор! — Вершинин шагнул вперед, но нога уперлась в нечто твердое.

Стена! Коридор остался левее. Так получилось, что он оказался между напарниками. Со стороны мы выглядим двумя слепыми, которые тычутся в стену, хотя рядом открытый ход, подумал Вершинин, а вслух сказал:

— Иди по стене и гони его в мою сторону!

— Кого гнать, Палыч? — сокрушенно спросил Вальжан.

— Коридор! Не суть важно. Зигзаг у нас в мозгах, но наши ощущения он до конца контролировать не может. Мы по-любому наткнемся на него.

Ага! Они шли навстречу с полчаса, но так и не встретились.

— Сколько же метров эта стена? — возмутился Вальжан. — Ты ошибся, Палыч, Зигзаг может контролировать все, включая и наши дурацкие ощущения. Допускаю, что для стороннего наблюдателя мы топчемся на месте!

Они решили передохнуть. Точнее, обмануть самих себя, что они еще могут переиграть Зигзаг.

— Не похоже на наши технологии, — размышлял Вершинин. — Чересчур продвинутые даже для оборонки. Не является ли Пантанал инопланетной разработкой? Тогда получается Конфликт-это эксперимент над человечеством? А мы все подопытные крысы?

— Палыч, коридор исчез! — сообщил Вальжан.

— Да и хрен с ним.

— Но там какие-то волны.

По стене словно по гигантскому сабвуферу разбегались концентрические волны. Вершинин дотронулся и отдернул руку. Стена казалась горячей и мерзлой одновременно. К тому же слегка дергалась током. Волны становились все выше, но центр вдавливался, образовывая углубляющуюся на глазах воронку. Крепло убеждение, что все это динамическое сооружение вскоре рванет.

— Сваливаем! — крикнул Вальжан.

— Тащи его! — перекричал Вершинин.

Напарники рванулись одновременно, но в разных направлениях. В центре пульсирующей воронки из стены по пояс торчал человек. Он был словно залит жидким цементом-колокол головы, руки соединяло с туловом нечто вроде рудиментов крыльев, пальцы на руках скреплены перепонками.

Непрозрачное вещество тонким слоем покрывало глаза и все отверстия головы. Существо по всем понятиям не могло быть живым, но вдруг повернуло голову и простонало:

— Помогите!

По-русски.

Вершинин вцепился в тулово и потащил. Раздался звук отлипающей присоски, и тулово медленно поползло наружу. Вершинин с ужасом почувствовал, что жидкая стена быстро твердеет и вот-вот должна превратиться как ей и положен в камень.

Вальжан уже висел на «забетонированном» всем телом. Он был коренастый, молодой, его усилия превосходили Вершинина втрое. Напарники успешно тащили замурованного, вслед за которым из стены тянулись длинные плети. Чем удачнее у них получалось, тем больше рвались плети, пока их совсем не осталось. Наконец все трое оказались в комнате и без сил рухнули на пол.

Напарники сразу почувствовали силу Зигзага, когда почти позабыли все, что случилось менее минуты назад. Но еще более их раззадорило, что вместе с ними в комнате находился Илья Стадник. Отнюдь не в цементе, а в цивильной чистой одежде.

Коридор исчез, снова уступив место простреленному окну, в которое сквозняк выдувал пороховой дым.

Ночной клуб Рекс Рыбачий бульвар, 5. Париж

Виола встречалась с Гаэтаном каждую ночь. Боже, как она любила его, несмотря на все закидоны. Красив как Аполлон. Модная стрижка, волосы выглядят как взлохмаченные ветром. Они наполовину прикрывают уши-самые красивые ушки Франции. По-юношески острый подбородок темнеет начинающейся бородкой. Такие же темные точки над губами, которыми он так нежно и умело обхватывает ее губы. Виоле нестерпимо захотелось запрыгнуть на Гаэтано прямо в зале, обхватить голыми ногами его горячую мускулистую талию.

Гаэтано всегда заявлялся первым и занимал столик. Он заказывал ей «Красный грех» или Дайкири, в зависимости от настроения. И он был очень щедрым, ее Гаэтано, платил всегда он. Виолу никогда не интересовало, откуда у него деньги. Пару раз она замечала его с подозрительными парнями, но при ее появлении те исчезали, не здороваясь. Виола не собиралась из-за такой ерунды сориться с лучшим парнем, которого когда-либо встречала в своей жизни.

После первых чмоков, они неспешно вели беседу, посасывая коктейли. Разговор шел о плохом качестве столичного кокаина, кто и с кем развелся из подруг Виолы, кто и от кого родил. Если бы Виола не потеряла контроль из-за влюбленности, она бы заметила, что рассказывает своему парню гораздо больше, чем он ей. По существу, она знала лишь то, как он предпочитает бодяжить порошок и какие марки дорогих авто он предпочитает, но за рулем не видела его ни разу.

В числе прочих знакомых зашел разговор и о Вальжане. Тут Виола дала волю эмоциям. Она всегда обожала смеяться над придурком. У недотепы никогда ничего не получалось, похоже, в этот раз тоже что-то по-крупному обломилось.

— Почему ты так решила? — поинтересовался Гаэтано.

— Он связался с русским! — выпалила Виола. — Представляешь? — она вставляла «представляешь» везде, где не предусматривали правила грамматики. — Русский, плохо говорящий по-нашему, старик в дешевом костюме. Разве с таким можно замутить что-то стоящее?

Гаэтано прикинул, что русский в возрасте и в стандартном костюме, в Париже-это говорит скорее о многом, чем о чем-то умалчивает, но оставил свои умозаключения при себе.

— Я сегодня подвозила всю компанию, к ним присоединился еще один русский, совсем молоденький. Он порывался им все отдать и отвалить, но старик сказал, что ничего от него надо, он должен пойти с ними и что-то для них открыть. Я думаю, он хотят вскрыть банкомат. Три идиота.

Гаэтано меньше всего интересовало, что и по какому поводу думает девушка. Он попросил дословно повторить, что сказал старпер.