Там, где колышется высокая трава - Ламур Луис. Страница 33

— Слушай, Пит. У тебя спичек не найдется?

Это был Керб Даль.

Они мгновенно узнали друг друга, и Даль, поперхнувшись от изумления, потянулся рукой к револьверу.

Иного выхода не было, быстрой и беззвучной борьбы не получится. Слишком уж велико между ними расстояние. Как только пальцы Даля сомкнулись на рукоятке, Кеневен выстрелил.

Он не успел ни подумать, ни прицелиться. Реакция оказалась мгновенной. Из дула вырвалась вспышка, затем еще одна. Даль неуверенно шагнул вперед, его выстрелы дырявили дно кобуры, а затем он опустился на колени и повалился вперед лицом вниз. И в этот момент на землю упали первые капли дождя.

Дверь дома, где жили работники, с грохотом распахнулась, и кто-то крикнул в ночь:

— Керб! Что случилось?

Не теряя времени, Кеневен забежал за конюшню и мигом вскочил в седло. Его конь будто ждал этого и тут же сорвался с места, пускаясь вскачь с резвостью испуганного зайца.

Где-то позади наугад палили в темноту. Но он был уже недосягаем и невидим за плотной пеленой дождя. Его конь летел во весь опор по раскисшей от грязи тропе.

Стремясь выиграть время, Билл свернул на дорогу, ведущую в Соледад. Когда он достиг окраины города, преследовать его уже не имело смысла. Теперь Кеневен старательно заметал следы и поехал тем путем, по которому недавно прогнали скот. Через некоторое время свернул в колею, оставленную проезжавшим дилижансом, и уже только после этого окольными тропками въехал в город, стараясь держаться дальних улочек и темных проулков, избегая выезжать на центральную улицу, где его могли бы заметить.

Он вовсе не собирался останавливаться в Соледаде, а потому, еще немного поплутав по городу и основательно запутав следы, выехал на дорогу, что вела к горе Тысячи Родников.

Билл похлопал коня по шее.

— Хороший мальчик! Сегодня ты спас мою шкуру!

На обратном пути он ненадолго задержался, чтобы вытащить непромокаемый плащ из скатки, притороченной позади седла, и тут же накинул его на себя. Сверкнула молния, по небу прокатились раскаты грома, и на землю обрушились тугие потоки ливня. Выругавшись тихо и незлобно, Кеневен снова пришпорил коня.

— Да сжалится Господь над бедными пилигримами в такую ночь! — проговорил он, уезжая.

Что это еще за убийство, в котором может быть обвинен Том? И какое отношение Винейблы имеют к контрабанде опиума? Там, в хижине, он мгновенно узнал запах, забыть который невозможно. Впервые он познакомился с ним в одной из придорожных забегаловок на Берегу Варваров note 2.

Теперь он должен подумать, необходимо составить план. Нужно постараться каким-то образом вызволить Дикси из беды. Если не останется ничего другого, он возьмется за оружие, чтобы противостоять Стару Левитту.

И все же ему очень не хотелось этого. Ведь, в конце концов, должен же быть какой-то другой выход.

Глава 16

Ближайшие цели Билла Кеневена были предельно ясны. С остальными же планами и замыслами придется повременить, ведь до понедельника все должно решиться. Другие дела, какими бы срочными они ни казались, подождут до лучших времен.

К тому же он не питал на свой счет никаких иллюзий. Он выиграл поединок и убил Керба Даля, одного из тех, от кого многое зависело, надежного помощника, «правую руку» самого Стара Левитта! Собственный триумф потряс Кеневена.

Он и прежде отличался ловкостью в обращении с оружием. Обладая врожденной меткостью, направлял револьвер на цель, словно указывал на нее пальцем. И не случалось, чтобы промахнулся. Но к ганфайтерам себя не причислял и не имел ничего общего с теми, кто уже успел снискать себе дурную славу на этом поприще.

С Кербом Далем они встретились на равных, но он все же застрелил его, и к тому же без особого труда.

Для Билла Кеневена это означало лишь одно: возможно, ему повезет остаться в живых. Он никогда не переоценивал собственные силы. Считая себя достаточно смелым, чтобы встать лицом к лицу против вооруженного противника — такое неоднократно случалось с ним и прежде, — он тем не менее никогда не был слишком самоуверенным.

Но теперь важнейшая задача — встретиться с чиновниками, которые приедут расследовать происшествие в долине, и изложить им свою версию. В противном случае его самого объявят преступником.

Кеневен нисколько не сомневался, что Стар Левитт сделает все, чтобы не дать ему такого шанса.

Почти весь вечер у костра на вершине горы прошел в молчании. Билл лишь кратко рассказал друзьям, что произошло, и Барт задумчиво поглядел на него.

— Если уж тебе самого Даля удалось уложить, то, должно быть, ты и в самом деле не плох.

— Мы дрались на равных, если не считать того, что нервы у меня были на пределе. Наверное, это дало мне преимущество.

Кеневен устал. Никогда прежде не чувствовал он такой усталости, как сегодня. А ведь, казалось бы, он не делал ничего особенного, лишь разъезжал по округе, наблюдая за происходящим, будучи готовым к любым неприятностям, заведомо зная, что избежать их ему не удастся.

На ночлег он устроился под открытым небом, на котором теперь горели первые звезды. Глядя на них, он вспомнил о грозе, которая накрыла его в городе. Видно, буря не продвинулась на север и обошла стороной эти места.

Проснувшись на рассвете, когда на холодные камни легли розоватые блики, он долго следил за тем, как летящие по небу облака меняли цвет в лучах восходящего солнца.

Ролли Барт уже встал, и Кеневен чувствовал витающий в воздухе горьковатый дымок костра и слышал, как потрескивают в огне сухие дрова. Наконец он сел и водрузил на голову шляпу. Затем, сбросив с себя одеяла, поднялся, натянул штаны и вытряхнул сапоги. За ночь в одном из его сапог успел обосноваться небольшой тарантул, который, шлепнувшись на землю, тут же принялся угрожающе шевелить передними лапками. Но Кеневен явно не собирался с ним связываться, и большой паук отправился своей дорогой, чтобы еще наведаться сюда как-нибудь в другой раз. Он ведь тоже совсем не собирался никому досаждать, а просто искал теплое местечко для ночлега. И этот огромный теплокровный не имел права вытряхивать его из постели в такую немилосердную рань.

Подойдя к роднику, Кеневен опустился на колени, сполоснул лицо и шею, а затем вымыл руки с мылом, которое оставил здесь Барт. Глядя в воду, как в зеркало, причесал волосы обломком гребня.

Барт взглянул на него.

— Ты бы хоть бритву своей щетине показал, что ли, — заметил он, — если уж на самом деле надумал судиться.

Кеневен провел рукой по подбородку.

— Честно говоря, судиться я не собирался. Но побриться, наверное, все же не помешает. Это на тот случай, если мне придется говорить с каким-нибудь судьей или шерифом.

— Так, значит, он и в самом деле послал за ними?

— Уверен. Ведь он не дурак. Если они действительно приедут и ему удастся обелить себя перед нами, то, стало быть, тогда нас объявят разбойниками, а он окажется весь в белом на белом коне.

— Отсюда до города, где заседают окружные власти, больше сотни миль по дороге, — вставил свое слово Марби. — Он убедит их, что ситуация под контролем, и они будут только рады поскорее вернуться домой и выбросить все наши проблемы из головы. Я в этих краях живу уже пять лет и ни разу никаких чиновников в глаза не видел. Правда, говорили, что года за два до моего приезда здесь объявлялся помощник шерифа, так его пристрелил кто-то. Снятую с него звезду доставили в канцелярию. Он и был последний представитель власти, который у нас объявился.

— Последний, — уточнил Барт, — который признался, кто он на самом деле.

Марби с интересом посмотрел на него, но промолчал.

В ночь на воскресенье они покинули свое пристанище, направляясь в Соледад, трое сильных молодых мужчин, которые знали, на что идут и какие могут быть последствия их затеи. Но они ехали туда, потому что их связывала преданная дружба, потому что над теми ранчо, где им выпало работать прежде, нависла угроза и еще потому, что в беде оказалась женщина. Они спешили навстречу своей судьбе и твердо верили в справедливость, хотя ни один из них, скорее всего, не признался бы в этом.