Там, на сухой стороне - Ламур Луис. Страница 25

Тот только фыркнул в ответ.

— Думаешь, я этому поверю? Мы уже слыхали о сокровище, как все это золото привезли из Мексики…

— «Все это золото»? Подумайте, дружище. Когда мой брат приехал сюда, у него был один, может быть, два вьючных мула. У него было немного снаряжения, немного еды, и ехал он через земли апачей. Он физически не мог привезти много золота, даже если бы оно у него было. К тому же я знаю его достаточно хорошо, чтобы утверждать, что деньги его не интересовали. Если бы у него было золото, с чего бы ему останавливаться здесь? Где он мог его истратить? К чему останавливаться здесь, если он проделал такой долгий путь из Мексики?

— Тут ты, может, и прав. Я тоже насчет этого удивлялся. Думал, он какой-нибудь сумасшедший или скупердяй, или что-то вроде этого.

— По-моему, он что-то привез, — продолжал Чантри, — но не думаю, что это было сокровищем. Я хочу поговорить с вами, потому что вы можете понять, можете уяснить себе идею, которая прочим, — Чантри махнул в сторону спящих, — я уверен, недоступна. Исключая, — добавил он, — Фрэнка Моуэтта, вероятно. — Чантри посмотрел в глаза Маку. — Знаете, мистер Моуэтт, Фрэнк — лучший из них всех. Он останется с вами, потому что он хороший сын и предан вам. Но он единственный из вас, кто чего-то стоит.

Старик не верил своим ушам.

— Ну ты и нахал! Так разговаривать с Маком Моуэттом!

Чантри даже сам удивился тому, как он ответил старику:

— Мое нахальство в том, что я сюда приехал, и можете мне поверить, я уеду целым и невредимым. Однако я думал, что сумею убедить вас. У вас крутая команда, и жаль тратить их усилия на то, что не будет стоить и пары бутылок виски. Я говорю правду.

— Ты знаешь, что это?

— Нет… но догадываюсь. Брат интересовался древними цивилизациями Мексики. Он был умным, образованным человеком. Большая часть семьи Чантри путешествует без определенной цели, однако, мне кажется, брат направился в Центральную Америку не случайно. И мне кажется, что там он нашел что-то, имеющее отношение к истории. — Чантри. помолчал. — Его никогда не интересовали деньги, он имел возможность заработать состояние, и не одно, но ему всю жизнь хотелось заглянуть за горизонт, изучать историю человечества.

— Может, оно и так. — Моуэтт поднялся и потянулся к сапогу. — Ты приехал, чтобы рассказать мне все это?

— Нет. — Они медленно вышли из лагеря. — Я хотел поговорить с вами. Я ничего против вас не имею, так к чему убивать вас? Или любого из вашей команды? Я приехал на эту землю, чтобы остаться здесь. Повесить револьвер на стенку и заняться хозяйством.

— Ты? — скептически протянул Моуэтт. — Поверю, только когда увижу собственными глазами.

— Вам нужно сделать то же самое. Обзаведитесь землей, пока есть свободная, постройте дом и выращивайте скот. — Чантри замялся. Он обязан это сказать. — Главная причина, почему я сегодня приехал в лагерь, — Марни.

— Марни? — Старик обернулся к нему. — Она не имеет к тебе никакого отношения. Не впутывай сюда девочку.

— Она имеет самое прямое отношение. Вчера мне пришлось пристрелить пару ваших парней. Они гнались за ней несколько десятков миль. Я убил одного и троих нашпиговал свинцом.

— Марни? Мои ребята? Ты врешь, Чантри! — Он задыхался от гнева. Наконец сказал:

— Что ты знаешь о ней?

— Она добрая и красивая молодая женщина, которая уважает и любит вас, презирает ваших холуев и заслуживает лучшей жизни. Кстати, именно из-за нее я сегодня приехал. Вы ее отчим. Я хочу просить ее руки. И вашего разрешения на свадьбу.

Глава 14

— Просить чего?

— Вы самый старший ее родственник. Полагаю, что по закону вы ее опекун. Поэтому я и пришел к вам.

— Будь я проклят! Ты!.. — Моуэтт недоверчиво смотрел на Чантри, потом начал смеяться. — Чтоб мне всю жизнь проходить трусливым койотом, если я слышал что-либо подобное! Мои ребята за тобой охотятся, а ты являешься ко мне только затем, чтобы сказать такую штуку!

— Она леди, — спокойно продолжил Чантри, — и где-то под вашей толстой шкурой тоже скрывается джентльмен, человек, который знает, как делаются подобные вещи.

— Ты ей об этом что-нибудь говорил?

— Нет. Для нее это будет сюрпризом. Она может даже рассмеяться мне в лицо. Но я должен это сделать.

— Ну и дела! — Мак Моуэтт выплюнул окурок сигары и раздавил его носком сапога. — Можно подумать, мы опять в Ричмонде, или в Чарльстоне, или в каком-нибудь другом джентльменском месте. — Он покачал головой. — Я отвечаю — нет. Ты бродяга, ганфайтер, Чантри.

— Чтобы выручить ее из этой переделки, понадобится ганфайтер, и никто другой. Вы потеряли контроль над своими людьми и…

— Потерял контроль? Черта с два! Я могу…

— Я же говорил, что собираюсь осесть и заняться хозяйством, если вы отзовете свою команду.

— Почему это я «потерял контроль»?

— Ведь ваши парни гнались за Марни, верно? Один из них сказал, что она чересчур зазнается и они ей еще покажут.

— Надеюсь, ты убил наглеца?

— Он получил пулю в ногу, которая не принесет ему никакой пользы. Насколько я знаю, он все еще там. — Чантри встал. — Теперь вы все знаете, Мак Моуэтт. Я хочу ухаживать за Марни и пришел к вам как джентльмен к джентльмену. Отзовите своих ребят, иначе будет война.

— И сколько ты думаешь продержаться? — Мак Моуэтт тоже поднялся.

— У меня только один серьезный противник — Джейк Строун.

— А Том Фрика?

— Я думал, он возглавляет погоню за Марни. Мне доподлинно известно, что он убил по меньшей мере еще одну женщину. Уберите его из округи, или я убью его.

Мак Моуэтт потер подбородок.

— Черт возьми, Чантри, ты мне нравишься! Точно говорю, нравишься. Ты настоящий мужчина. Но у меня есть мои парни, а когда ты ведешь такую команду, ты должен вести ее, должен держаться впереди. Не знаю… Правда не знаю. А почему бы вам с Марни не убежать? В долине Сент-Луис есть проповедник, а в Санта-Фе и подавно.

— Это моя земля, Моуэтт. Я вернулся домой. Если твои парни хотят войны, они ее получат. Мой вам совет — держитесь Строуна. Он и ваш сын Фрэнк — единственные мужчины в этой компании.

Моуэтт пожал плечами. Он сделал свой выбор.

— Ты со своими фермерами, Чантри, много не стоишь. Мои ребята перебьют вас, как куропаток.

— Значит, война?

— Война, — ответил Моуэтт. — Но вот что я тебе скажу, Чантри: если ты каким-то образом останешься жив и Марни захочет увидеть в тебе своего мужчину, считай, что ты получил мое разрешение. Если так оно и выйдет, постарайся сделать ее счастливой. Она хорошая девушка.

Чантри повернулся и вошел в лес. Он ничего не выиграл.

Медленно и осторожно он пробирался обратно к своему коню, каждую секунду ожидая выстрела.

Он уловил смутный блеск луны на отполированной коже седла и услышал, как вороной переступил во тьме. Что-то мелькнуло в ночи, и низкий голос произнес:

— Мне всю жизнь хотелось убить большого человека, одного из самых известных ганфайтеров, и вот почему: я всегда считал, что вся их меткость и быстрота — не больше чем пустые разговоры. Ты знаешь, кто я, Чантри? Я Трэшер Бейнс, и ты у меня на мушке.

Внезапно Чантри почувствовал огромную усталость. Ему все надоело. Почему люди — такие неисправимые идиоты? Он никого не хотел убивать. Ему приходилось стрелять на войне — и не раз, ему приходилось стрелять служа закону, но он не хотел, никогда не хотел, прославиться как убийца.

Трэшер Бейнс стоял в темноте. Он заметил Чантри и ждал, когда тот ответит, потому что по звуку голоса можно узнать -его точное местоположение.

Оуэн Чантри тоже ждал, прислушиваясь к малейшему звуку. Если Трэшер шевельнется… Справа от Чантри стояло дерево, слева футов на шесть протянулась полянка, а за ней — его конь.

Трэшер снова заговорил. На сей раз голос его прозвучал на тон выше:

— В чем дело, Чантри? Испугался? Боишься разговаривать со мной? Я убью тебя.

Чантри не двигался. Его винтовка была направлена на голос, палец на спусковом крючке, свободный ход подтянут… Он знал, что стрелять нужно будет немедленно, и стрелять три раза — один на голос, второй — ниже и правее, а третий левее.