Изумрудные ночи. Дилогия (СИ) - Браун Вирджиния. Страница 43

— Я заметил, что мистер Тейлор забыл о возражениях, связанных с твоим пребыванием в экспедиции, дорогая моя. Надо ли это понимать так, что вашей вражде положен конец?

Покрасневшая Бетани уткнулась в тарелку.

— Конечно, гораздо проще, когда не приходится ежеминутно выдерживать схватки, — после небольшой паузы пробормотала она. — Мне подумалось, что так будет лучше.

— Ну да, разумеется, — не стал спорить Брэсфилд. Он засунул в рот кусочек сладкого картофеля, медленно прожевал его и продолжил: — Бетани, ты прекрасно знаешь, что я считаюсь с твоим мнением. Ты всегда была умной девочкой, у меня никогда не было поводов проявлять недовольство. Надеюсь, ты не преподнесешь мне сюрпризов и на этот раз.

Бетани вскинула на него глаза и почувствовала, как гнев заливает ее лицо.

— Никогда не думала, что твои мысли заняты и мною, папа. Может быть, если бы ты брал на себя труд изредка поговорить со мной, я бы знала, что тебя интересует мое мнение.

— Я различаю ноту осуждения?

— Даже больше! — взорвалась Бетани. Замечание отца воскресило в памяти годы его снисходительного безразличия, повышенного интереса к собственной работе, отсутствия внимания ко всему остальному, включая собственную дочь. Она хорошо запомнила, как он проигнорировал боль, которую причинило ей предательство Стефена Эйверилла, убеждая, что без него будет гораздо спокойнее. А сейчас, когда она встретила мужчину, который заставил ее сердце так сильно биться, он осмеливается критиковать ее!

Профессор Брэсфилд глядел на дочь поверх очков, насупив густые брови.

— Я, твой отец, хочу напомнить и просто стараюсь…

— О, я никогда не забывала, что ты мой отец, — перебила Бетани, — даже когда об этом забывал ты сам. — На глаза навернулись непрошеные слезы. — Я очень ценю, что ты стараешься предостеречь меня от беды, но мне интересно, что тобою движет. Раньше это не заботило тебя. Меня вообще удивляет, что ты обо мне вспомнил!

— Бетани! Что с тобой стряслось? Ты никогда не была такой дерзкой, такой…

— Откровенной? — подсказала она сдавленным голосом. Оловянная тарелка слетела на землю, когда она резко вскочила на ноги. Глядя на отца сверху вниз полными слез глазами, Бетани закончила: — Я знаю, что ты не был намеренно жесток со мной, папа, но от этого мне не легче. Я… я…

Она стремительно кинулась прочь, оставив ошеломленного отца провожать ее взглядом. Брэсфилд нахмурился, а когда огляделся по сторонам, заметил устремленный на него холодный взгляд Трейса. Возможно, его дочь была права. Он не замечал влечения, которое она испытывала к Тейлору, и симпатии проводника к дочери до того момента, пока, очевидно, не стало поздно. Он был настолько поглощен осуществлением своих мечтаний, что ничего не видел вокруг. Его охватило раскаяние в своем эгоизме; пусть непреднамеренно, но он причинил боль собственной дочери. Он хотел пойти за ней, но Броди выбрал этот момент, чтобы завести разговор об использовании фотографического оборудования по прибытии в город, и внимание Брэсфилда моментально переключилось. Право отыскать и успокоить Бетани было предоставлено Трейсу.

Бетани пробежала несколько ярдов вниз по дороге, по которой они совсем недавно проехали, лагерные огни превратились в крошечные сверкающие точки. Бетани дрожала от холода и нервного напряжения, когда Трейс настиг ее.

— Никогда не одеваешься по погоде, — ласково пожурил он ее. Бетани подняла голову и посмотрела на него. Трейс твердо встретил ее взгляд. — Ты его не изменишь, и сама это знаешь.

— Я и не пыталась его изменить!

— Тогда зачем же расстраиваться? — Трейс взъерошил свои темные волосы и улыбнулся. — Бетани, ты не должна ничего объяснять ни ему, ни кому бы то ни было еще.

— Я вообще ничего не объясняла! И не пыталась защищаться. Я просто хотела сказать, что отец не вправе бранить меня. И я не нуждаюсь в том, чтобы ты утешал меня! Я знаю, для чего ты пошел за мной…

Слезы уже готовы были скатиться по щекам Бетани. Она быстро отвернулась, но Трейс все видел.

Он взял ее за локоть и нежным движением повернул к себе.

— Не понимаю, почему ты должна отвергать мои неуклюжие попытки утешить тебя, тебе же все-таки лучше от этого, я кое-чего добился.

Заключив ее в крепкие объятия, Трейс проговорил, зарывшись ей в волосы:

— Мне просто хочется, чтобы ты была рядом со мной, вот так, как сейчас; все остальное неважно.

Это был не совсем тот ответ, которого она ждала. Но разве не прозвучало в нем «люблю»?

Бетани не сопротивлялась, ощутив, как его руки пробрались ей под блузку и гладят ничем не прикрытое тело, заставляя ее вздрагивать. Когда он взял ее грудь в ладонь и принялся нежными чувственными движениями ласкать сосок, Бетани застонала. Тогда второй рукой он откинул ее волосы и нашел слегка приоткрытые губы. Для обоих больше не существовало ни времени, ни пространства. Охватившее Трейса желание не укрылось от Бетани, их тела крепко прижались друг к другу.

— Трейс, — шепотом окликнула она, когда он ненадолго оторвался от ее губ, — нас могут увидеть.

— Мне нет до этого дела, — отрезал он. — Я пристрелю первого, кто появится на дороге. — Но он все же сделал несколько шагов назад, увлекая ее в укрытие, образованное нависающей скалой.

Она было засмеялась, но лишь слабо застонала, когда его губы отыскали один из ее набухших сосков и сомкнулись вокруг него. Бетани выгнулась навстречу и ухватилась за ткань его рубашки, с трудом сохраняя равновесие.

Трейс резким, нетерпеливым движением распахнул ей блузку и скинул ее вниз. В лунном свете ее матовая кожа будто излучала серебристое сияние, оттеняющееся бликами ее мягких, шелковистых волос, обрамлявших бледное лицо.

— Боже, — прошептал он, с трудом дыша, поглощая ее взглядом. — Ты прекрасна.

От искренности этих слов румянец удовольствия выступил у нее на лице, и ей отчаянно захотелось близости с ним, той близости, которая только возможна между мужчиной и женщиной. Бетани еще теснее прижалась к нему. Пальцы ее нашли пуговицы его рубашки и проникли внутрь, заставляя его тело напрягаться от легких прикосновений.

Ее опьяняло сознание того, что она способна вызвать у него такую же реакцию, которая владела ею самой. Бетани в ответ на прикосновение к своей груди просунула руку за пояс его плисовых брюк, и он чуть не задохнулся, неподвижно следя, как она расстегивает ремень, а потом верхние пуговицы.

Не в состоянии терпеть хотя бы минуту, он накрыл ее руку своей, желая помочь. Несколько быстрых, уверенных движений, и пояс вместе с висящей на нем кобурой оказался на земле. Трейс мгновенно справился с застежками ее брюк, потом поднял ее на руки и аккуратно положил на землю.

Густая трава приятно коснулась тела, и Бетани, лежа на спине, наблюдала, как Трейс освобождается от остатков одежды. Он был чрезвычайно красив гордой мужской красотой. Он лег рядом и нетерпеливыми, но бережными движениями принялся раздевать ее. Пока брюки ее скользили вдоль упругих ягодиц и стройных бедер, Трейс покрывал поцелуями каждый дюйм ее освобождающегося от одежды тела, губами впитывая сладость ее божественной кожи.

Дрожа, Бетани прильнула к нему. Он быстрым движением проскользнул меж бедер, и наконец они слились, охваченные страстью, которую никто из них уже не мог скрывать. Безболезненный жадный толчок заставил ее со всхлипом устремиться ему навстречу. Она уперлась пятками в землю, обнимала его сцепленными за спиной руками, царапая ногтями кожу, что лишь усиливало его неистовство. Охваченная диким желанием, Бетани была не в состоянии воспрепятствовать разрастающейся внутри нее волне, не могла унять неистового биения сердца и ритма движений.

Облегчение пришло ярким, ослепляющим взрывом, разорвавшим напряжение в мышцах и пульсирующей плоти, и до Бетани донесся чей-то едва различимый вопль. Не сразу она поняла, что это был ее крик. Жаркие губы Трейса накрыли ее рот, поглощая звуки.

Чуть не плача Бетани прислушивалась к тому, как утихают конвульсии, как расслабляются мышцы, и наслаждалась теплом его тела, застывшего поверх нее.