Сахар на обветренных губах (СИ) - Кит Тата. Страница 23

С хмурым выражением лица он разглядывал ручку, которую крутил между пальцами.

Стиснув челюсти и прикусив язык, желающий послать его куда подальше, я всё же сделала несколько шагов к его столу и встала напротив. Скрестила руки на груди и выжидающе уставилась на светлую челку, что частично завесила его глаза.

Мужчина не спешил говорить. Казалось, он вообще забыл, что в аудитории не один. А ещё именно сейчас он напомнил мне отчима, который любил в детстве ставить меня перед собой и давить психологическим молчанием, придумывая мне очередное наказание.

— Твой отчим… он… — ему будто с трудом давались эти слова.

— Ясно, — выдохнула я и, не желая слушать дальше, направилась к выходу из аудитории.

— Алёна.

Тихим мужским голосом, как маленьким камешком, собственное имя ударило в затылок. Мужские пальцы сомкнулись выше локтя и требовательно остановили мой побег.

Я дёрнулась, чтобы освободиться, но лишь сильнее застряла в капкане мужского парфюма, внезапно окутавшего пространство вокруг.

— Что вы от меня хотите? — выдохнула я, безнадёжно сосредоточив внимание на черном отглаженном воротнике его рубашке.

— Я понимаю, что ты видишь во мне врага. Не только во мне. Во всех, — тихий мужской голос звучал недалеко от уха. Отголоски его дыхания с запахом кофе слегка касались моей щеки. — Я тоже когда-то был таким же. Даже хуже.

— Зачем вы мне это рассказываете?

— У меня тоже был отчим. И синяков из-за него на моём теле было достаточно. Но, Алёна, — Одинцов переступил с ноги на ногу и словно стал ближе. — Я был пацаном. Меня просто били и забрасывали в комнату, чтобы не мозолил глаза. А ты девочка, а он… Он тебе что-то делает?

Внутренние механизмы застыли. Сейчас я была бы рада, чтобы между нами упала Великая Китайская стена, и плевать, что я рискую остаться без руки.

Я резко вскинула подбородок и заглянула в голубые глаза, которые, оказывается, всё это время были сосредоточенны на мне. Выглядел Одинцов странно: помятым и будто неряшливым. Что ему совершенно несвойственно.

— Вы хотите узнать, не насилует ли меня отчим? — задала я вопрос в лоб. Мой голос граничил с шёпотом, но был достаточно твёрдым. — Не насилует. Собирается ли? Об этом можете спросить у него. Заодно расскажете ему в подробностях, как меня лучше всего усаживать на комод в одном белье, раздвигать ноги и за какие места лучше всего лапать.

Я грубо выдернула локоть из захвата мужских пальцев и, пошатнувшись, отступила на шаг.

— Я уже сказал, что не сделал бы тебе ничего из того, что ты не хотела бы. У меня была только одна цель — вывести тебя на эмоции. И только. При простом разговоре ты слишком легко уходишь от ответа. Как выяснилось, и при непростом ты тоже отлично держишься. Давно?

Я не собиралась отвечать на его вопросы. Но и воинственно смотреть в его глаза дальше тоже не смогла. Снова опустила взгляд на черный воротник.

Молчание между нами затянулось, воздух становился холоднее.

Одинцов запустил руку в карман брюк и вынул из него небольшое металлическое кольцо, на котором повисло два ключа.

— Ключи от моей квартиры. Подозреваю, что для мытья в университетском душе есть куда более весомые причины, чем ремонт. Можешь приходить в любое время. Понимаю, что тебе будет комфортнее, когда меня не будет дома, поэтому отдаю тебе дубликат ключей.

— А что же вы сразу не на коне, да не в доспехах ко мне, от дракона спасать, мечом сверкать?

Одинцов невесело усмехнулся.

— Потому что моя мама тоже когда-то была такой принцессой. Я её спасал. Сотни раз спасал. Вызывал полицию по её же просьбе и мольбам о помощи. А когда приезжали возможные спасители, мама брала свои жалобы обратно. Отрицала всё. В итоге, я оказывался крайним. Побитым крайним, запертым в своей комнате. Поэтому я знаю, что пока принцесса сама для себя твёрдо не решит, что пришло время спасаться и рвать любые связи, ни у одного принца не будет шанса её спасти. Ни у одного. Потому что принцесса всегда найдёт причину, чтобы оправдать дракона. Кем бы этот дракон для неё не был. Возьми ключи. Я буду присылать тебе смс-ки со временем, когда меня не будет дома. Можешь приходить в эти часы и принимать душ.

— Почему вы так настойчиво хотите мне помочь?

— Ты девушка, я мужчина.

— И?

— И этого достаточно. Держи, — рука с ключами стала ближе. — Предлагаю первый и последний раз.

Я смотрела на эти ключи и понимала, что маленькая девочка глубоко внутри меня устала настолько, что, истерично плача, тянулась за этими ключами, как за единственную возможность выжить.

Но если бы проблема заключалась только в том, что мне негде мыться…

Только прозвучавший звонок смог вырвать меня из черного омута мыслей.

Я вновь заглянула в голубые глаза и стойко произнесла:

— Спасибо за предложение, Константин Михайлович, но вынуждена отказаться. Простите, мне пора на пару.

Глава 18

Из универа я вышла так, будто долгое время пробыла под водой и, наконец, получила возможность глотнуть свежего воздуха.

Прикрыв глаза, я подставила лицо пасмурному февральскому небу. Холодный ветер подхватил пряди волос и, словно пропустил их между пальцами, оставил в покое.

— Красиво, — услышала я рядом знакомый голос.

Открыла глаза, опустила голову и увидела стоящего у крыльца Колесникова. Он держал телефон так, будто только что меня сфотографировал.

— Блин… — выдохнула я едва слышно.

Сегодня в перерывах между парами я уже достаточно насмотрелась на Милану и её подтанцовку, на Одинцова, а теперь в качестве «десерта» вынуждена смотреть ещё и на Колесникова.

— Согласен. Перегнул, — произнес Колесников вместо стандартного приветствия. И, подобно джентльмену, мягко обхватил мои холодные пальцы своими теплыми, пока я спускалась по ступенькам.

— И что дальше?

Я остановилась напротив парня, спрятала руки в карманы дутой куртки и заглянула Вадиму в глаза.

— Постараюсь стать для тебя хорошим мальчиком. Не обещаю, что сразу получится, но и ты, Алёнушка, тоже давай мне послабления. И себе, — он окинул меня беглым оценивающим взглядом. — Нельзя быть такой серьёзной в нашем возрасте. Когда ещё, если не сейчас, творить всякую дичь.

— Не знаю, — повела я плечами, лишь на секунду сделав вид, что задумалась. — Например, никогда?

— Алён, — лицо Вадима сделалось серьёзным. А сам он подошёл чуть ближе, нарушая личное пространство. Они с Одинцовым сговорились, что ли, сегодня? — Это всего лишь переписка. Не нужно воспринимать её буквально. Воспринимай её как инструмент для обоюдного поднятия настроения. Прикольно же начиналось.

Если быть честной с самой собой, то начало нашей ночной переписки действительно вышло неплохим. По крайней мере, отвлекающим. Если не воспринимать Колесникова как клоуна и забыть о маске, которую он демонстрирует в универе, то, в некотором роде, парень он неплохой.

— Ладно, — кивнула я согласно. — Начало было неплохим, но…

— Да, блин! — выдохнул Колесников сокрушенно и поднял взгляд в небо, кажется, для того, чтобы выяснить за что ему всё это.

— Но… — акцентировала я. — Ко мне сегодня подходила твоя подружка.

— Какая? — нахмурился парень.

— Которая вещи мои в бассейне стирала.

Я не собиралась утаивать сей факт и выгораживать какую-либо из сторон. Зачем мне молча проглатывать чужие необоснованные претензии, которые, кстати, разумнее было бы направить не мне, а бровастому яблоку раздора в красной куртке, что стоял напротив.

— Твою мать! — тихо выругался Вадим и черты его лица стали жёстче. Острый взгляд впился в моё лицо, чтобы считать эмоции. — И что она хотела?

— Это же очевидно — тебя, — фыркнула я, поведя бровью. — Надеюсь, ты не при ней выяснял сегодня ночью, в чём я?

— Я не кручу с несколькими девчонками сразу. У меня есть принципы и плохая память на имена… Маша, — деланно возмутился Вадим и тут же рассмеялся, получив от меня тычок по рёбрам. — Шучу. Насчёт имени, а не насчёт муток. У меня с ней с прошлого года ничего нет.