Сахар на обветренных губах (СИ) - Кит Тата. Страница 27

Слёзы мгновенно хлынули из глаз. Тело безвольно обмякло у стены под старой раковиной.

— Немного, Кать, — произнесла я, стараясь, чтобы голос не был таким убитым.

— Хочешь, я тебе помогу?

— Хочу, — выронила я. — Принеси, пожалуйста, мне чистую футболку. В шкафу.

— Хорошо, — по звукам поняла, что Катя спешно утёрла сопли и слёзы. Её голос стал бодрее. — А ещё что-нибудь надо? Может, таблетки какие-нибудь?

— Принеси мои полотенца, Кать, шампунь и гель для душа. Помыться хочу.

И плевать. Уже так сильно плевать, что он может вновь ворваться в туалет и увидеть меня голой. Пусть уж делает, что хочет. Всем давно плевать.

— Ага. Я сейчас.

Быстрый топот ног исчез в стороне моей комнаты. Меньше, чем через минуту, Катя вновь постучала в дверь и аккуратно её приоткрыла.

— Заходи, не бойся, — улыбнулась я ей уголком губ. В детских глазах вновь застыл ужас при виде крови на мне. — Я просто руку порезала. Вот, видишь? — я продемонстрировала ей руку. — Почти даже не больно. И кровь уже почти не течет.

— Давай, я тебе перебинтую.

— Хорошо, Кать. Только я сначала помоюсь, ладно?

— Я подожду тебя в твоей комнате.

— Хорошо. Я быстро.

Катя вышла, оставив мне всё, что я просила принести. А я вновь взяла себя в руки. Встала с пола и закрылась в туалете изнутри. Медленно разделась, боясь увидеть бок. Но, к счастью, там не оказалось даже царапины. Как я и думала, из руки кровь так хлестала из-за адреналина.

Вены, вроде, не задеты. Да и само кровотечение успокаивалось по мере того, как успокаивалась я.

Помывшись и завернувшись в полотенца, я специально оставила окровавленную футболку на стиральной машинке. Пусть служит напоминанием для отчима и матери.

В комнате Катя уже достала мою аптечку, в которой всё было новое и чистое.

— Садись, — сестра усадила меня на постель, придвинула мой стол, кряхтя от его тяжести, и аккуратно уложила на него мою раненную руку. Открыла перекись и полила ею рану. — Тихо-тихо. Уже не больно, — шепнула она и начала дуть на пенящуюся жидкость.

Я подняла взгляд на её зареванное личико и поняла, насколько она сейчас кажется мне взрослой.

В горле застрял шершавый болезненный ком невыпакланных слёз.

— Прости, — произнесла я тихо.

Извинялась я, наверное, за то, что моей сестре приходилось переживать день ото дня, но я всё никак не могу вырвать её из этого чёртового круга.

— Ничего страшного. Поплачь, если сильно больно, — ответила Катя, как взрослая. — Ты не виновата. Это папа козёл.

По моим губам растеклась тёплая улыбка.

Я уже не замечала боли в ране, которую обрабатывала Катя. Я смотрела на сестру, полностью доверяя всему, что она делает.

Закончив с раной и перебинтовав мне руку, Катя молча дождалась, когда я переоденусь. Сходила на кухню и принесла мне оттуда кружку горячего сладкого чая. Её ручки всё ещё тряслись, но она отчаянно храбрилась. Наверное, ради меня. Я делала то же самое.

— Попей чай и ложись спать, — сказала она, как строгая мамочка.

— Спасибо, — такими же трясущимися руками я обхватила горячую кружку и сделал несколько глотков. Чай вышел очень сладким. Видимо, Катя хотела поднять мне настроение. — Очень вкусно, Кать.

— Ну, всё. Теперь ложись спать. У тебя постельный режим.

— Хорошо.

Катя забрала у меня кружку с чаем, поставила её на стол. Укрыла меня одеялом, закрыла дверь комнаты на замок изнутри и легла рядом со мной, неуклюже поглаживая по влажным волосам.

— Я буду охранять тебя от папы, — боевой голосок прорезал темноту комнаты.

— Необязательно. Он наверняка уже уснул.

— Я всё равно буду тебя охранять.

Я приобняла сестру и прикрыла глаза.

Под подушкой раздалась короткая вибрация телефона.

Плевать, кто там пишет. Я сплю.

Глава 21

Проснулась с первым сигналом будильника. По старой привычке вынула из-под подушки телефон и почти не глядя выключила будильник. Снова расслабилась в постели и приобняла свою спящую охранницу, которая, как обычно, заняла большую часть постели.

Ужасно хотелось поспать ещё немного, но я понимала, что нужно взять себя в руки и начать давно отработанный день сурка.

— Катюх, — позвала я тихо сестру и слабо потрясла её за плечико. — Катюх, просыпаться пора. Школу проспишь.

— М! — Катя раздраженно нахмурила во сне брови и уткнулась лицом мне ниже ключиц.

— Надо, Кать. Надо. И мне тоже пора вставать.

— Ещё пять минуточек, — взмолилась сестра.

— Ладно. Ещё пять можно. Но только пять.

Катя почти мгновенно вырубилась, а я, чтобы тоже не уснуть, разблокировала экран телефона. Потому что если я усну, то вероятность того, что дверь моей комнаты вынесут с ноги, резко возрастет.

Не залезая пока ни в какие соцсети, я открыла «шторку» и просмотрела сообщения, которые пришли ночью от Колесникова:

«Спишь?»

«Или просто игноришь?»

И через пятнадцать минут:

«Ладно… Придётся самому фантазировать, как бы ты меня снова отшила. А как бы ты меня сейчас отшила, кстати?»

«Блестяще», — написала я в чат и сразу из него вышла. Заблокировала телефон и снова засунула его под подушку.

Задумавшись, начала аккуратно, чтобы не разбудить, перебирать Катины волосы.

Сестра тихо сопела, а я прислушалась к звукам внутри квартиры.

Было слышно, что на кухне происходит какая-то движуха. Мама, наверняка, готовит слегка съедобный завтрак, а отчим… Скорее всего, занял туалет, из которого уже начал вонять на всю квартиру.

Но шум чайника оборвался его коротким щелчком, и я смогла расслышать шепотки родителей. Они явно о чем-то спорили. Ругались. И, судя по тому, кто больше говорит, лидировала пока мама.

Пять минут прошли. Я вновь разбудила Катю, и в этот раз она проснулась и села в постели без дополнительных уговоров.

— Давай, я тебе завтрак в комнату принесу? — предложила она, когда закончила зевать.

— Зачем сюда? — улыбнулась я, удивившись данному предложению.

— Чтобы папа тебя опять не обижал.

— Не волнуйся, Кать. Сегодня он меня не тронет. Да и прятаться в комнате я не хочу.

— Ну, ладно, — сестрёнка обиженно поджала губы.

— Пойдём завтракать?

— Пойдём. Только, чур, я первая.

Катя ловко перелезла через меня и открыла дверь. С осторожностью выглянула в коридор и только после этого молча кивнула в сторону выхода.

Судя по всему, горизонт чист.

Я тоже выбралась из постели. Конечно, не так ловко, как сестра, но послушно последовала за ней в кухню, откуда слышались родительские голоса.

Стоило им нас увидеть, как они оба замолчали. Мама предпочла с серьёзным видом тут же уставиться в сковороду, где жарила яичницу, а отчим, сидящий на табуретке, как-то растерянно оглядел меня с ног до головы. Сосредоточил внимание на руке, где я демонстративно поправила бинт, и опустил взгляд в пол под расставленными ногами.

— Больше, чтобы Алёну не обижал. Понял, папа? — Катя пригрозила ему тонким пальчиком. В ответ он лишь неопределенно кивнул и попытался изобразить щекотку, на которую Катя лишь одёрнулась от отца и вновь вернулась ко мне.

Интересно, как много и что именно помнит отчим о том, что произошло ночью?

— А ты чё сел, Борь? — вдруг напала мама на него. — Тебе особое приглашение надо? Или хочешь, чтобы Алёнка надрывалась? Хлеба нарежь, чай налей… Мы всё делать должны? А ты, Алёнка, сядь. Тебе лучше пока не напрягаться, — мама что-то странное отыграла мимикой. Я поняла лишь то, что сейчас мне лучше ей подыгрывать.

Поэтому я просто села на одну из свободных табуреток, и, что странно, отчим начал молча и послушно делать всё то, что велела мама.

Нисколько не пререкаясь, он нарезал хлеб, поставил его в хлебнице на стол и начал разливать по кружкам горячий чай.

Выглядел отчим загружено. Не скажу, что видела в его глазах стыд. Скорее, больше страх, вызванный нежеланием брать на себя ответственность за то, что было ночью. А что-то, судя по всему, из произошедшего ночью он помнил хорошо.