Мой муж — зомби (СИ) - Траум Катерина. Страница 4

Он вальяжно поднялся с кровати: на широких губах заиграла коварная ухмылочка. Да-да, всем лежать и бояться. У кого нахватался, недобитый альфа-самец?

Преодолевая порыв пьяно рассмеяться, я отставила на журнальный столик сбоку от себя фляжку и сложила руки на груди. Если его предложение — это просто вопрос денег, то скоро меня такое волновать не будет вообще.

Стоп, я что, уже верю в эту чушь? Так, хватит пить, Юлия Батьковна… Прочистив горло, я гордо вскинула подбородок, только сейчас заметив, как близко уже подошёл Матвей. От него пахнуло чем-то сладковатым, но не травкой: этот запах я знала. Что-то более… удушливое и цветочное.

— Сколько? — ровным тоном спросила я, будто не замечая тенью нависшего надо мной силуэта. Угрозы.

— Хмм… Скажем так, хочу пятнадцать тысяч. Деревянных, сейчас валюта такая нестабильная, — демонстративно вздохнул он, на что я уже открыто хохотнула: сумма смешная.

— Идёт. Давай, покажи, какой ты там супер-маг-вуду, или что там…

— Ежедневно. Пятнашка за каждый день, когда мне нужно будет поддерживать его тело живым. Это всё-таки большой труд. — Матвей улыбнулся ещё слаще, а затем наклонился, уперев руки в подлокотники моего кресла. Его ненормальные болотные глаза сверкали чернотой безумия в полумраке комнаты, и оказавшись прямо напротив моих они испугали не на шутку. Я едва держалась, чтобы вынести такой прямой взгляд без моргания, а он негромко добавил новое условие: — И одно желание.

— Желание? Какое? — пискнула я, всё же отстраняясь на безопасное расстояние.

Я привыкла защищаться от лишних поползновений мужчин, но от Матвея не ощущалось каких-то грязных намёков. Скорее… что-то хищное, будто он угрожал совсем не телу.

— Любое. Одно моё любое желание, — в мягком, грудном голосе заиграли нотки змея-искусителя.

Я наконец-то поняла, какие ассоциации вызывало его поведение: с торгашами из магазина бытовой техники. «Это отличный тостер, ну и что, что дорогой? Зато качество!». Рефлексы сыграли раньше меня, потому как смотря в стеклянное болото этой абсолютно ненормально блестящей радужки я хотела только остаться в целости, что бы там ни случилось дальше.

— Секса не будет, — выпалила на автомате, напряжённо посмотрев на быстро стучащую точку пульса на его шее, прямо у выступающего острого кадыка.

Он рассмеялся. С лица схлынула эта тёмная маска, вернулось что-то озорное, из насмешек и подколов.

— Да сдалась ты мне, Ю-лия. Что я там не видел? Ты свою задницу мне засветила ещё когда через балкон лезла. — Матвей приподнял мою голову за подбородок, вынуждая снова смотреть ему в глаза. Опять этот холод касания, от которого мурашки по лопаткам. — Одно желание, кроме секса. Так идёт? Ты согласна на сделку?

— Со…гласна… — выдавила я, а потом сознание прошибла картинка, как он только что трогал веки и грудь трупа.

Это стало последней каплей для бунтующего желудка. Отпрянув, я согнулась пополам — меня снова вырвало, и Матвей едва успел отскочить.

— Я же сказал, не борщи с перцовым ромом. И тренируй уже выдержку — тебе ещё долго быть женой зомби.

Глава 2

Я вжималась в кресло и судорожно, слепо теребила край пледа, в который завернулась в попытке остановить дрожь. Неприятную лужу на полу прикрыла сдёрнутой из душевой шторкой, а ноги поджала под себя и с опаской наблюдала за тем, что творил Матвей.

Притащив из своего номера большую дорожную сумку, он расставил на изголовье кровати и зажёг три чёрных свечи: благо, на этот раз не таких вонючих. Так и не включив верхний свет, он разложил над головой Вадьки ещё более дикие на вид предметы: перемотанную нитками высушенную куриную лапку, связанные по парам наполированные маленькие косточки, явно принадлежавшие какому-то грызуну. Надеюсь, что грызуну: сравнив цвет, я поняла, что браслет Матвея тоже из костей.

Чёрт, во что я ввязалась…

Когда этот псих уверенно отсчитал из небольшого мешочка двадцать одну горошину и сунул под голову Вадьки вместе с длинным шнурком, содержащим двадцать один узел (завязывал их он при мне) — я снова потянулась к фляжке на журнальном столике.

— Э, нет-нет! — вскинулся Матвей и перехватил у меня спасительное пойло. — Это уже не для тебя!

— А для кого?

Он не ответил. Вместо этого взял со столика бокал, всё ещё наполненный шампанским с неудавшейся брачной ночи. Небрежно выплеснул его туда же, на душевую шторку под ногами — ох, представляю, какие чаевые надо будет дать горничной за весь бардак. А затем перелил ром из фляжки в бокал.

— Нужна капля твоей крови, — почти скучающе оповестил Матвей, протянув его мне. — Сюда.

— Слушай… Я понимаю: ты, похоже, реально во всё это веришь, — неуверенно покусав губу, попробовала я воззвать к разуму поехавшего бедолаги. — Но поигрались, и хватит. Раз уж я не сбежала, давно пора вызвать полицию и скорую. И разбираться с этим телом по закону. Мёртвые — мертвы.

— А я и не говорю, что он будет жить. Кстати, ты заметила? Это первая твоя умная мысль за сегодняшнюю ночь, — ухмыльнулся Матвей и настойчивее приподнял бокал: — Капля крови. Сюда. Я должен скрепить наш контракт.

— Это что, типа подписи? — недоверчиво фыркнула я, но всё же, помедлив, сковырнула корочку у подсыхающей царапины на указательном пальце. Ею я обзавелась, когда лезла через балкон и порезалась о фасадную плитку.

— Это лучше подписи. На всякий случай предупреждаю: никогда не пытайся обмануть бокора, если не хочешь стать его слугой.

Зловещие слова не воспринимались чем-то настоящим, а скорее, пробивали на смех. Я прикинула, что если подожду ещё пару часов, а потом уже вызову все службы, можно будет хорошо изобразить напрочь шокированную, убитую горем вдову: как будто полночи рыдала над трупом. А что, это шанс. Нужно же попытаться доказать, что я не доводила Вадика до инфаркта. Вздохнув, занесла руку над бокалом и выдавила крохотную капельку крови из царапины.

— Вот и умница. А теперь сиди тихо и не спугни нашего гостя, — неприятно менторским тоном велел Матвей. Как будто он тут воспитатель, а я нерадивая ученица.

Скептично закатив глаза, я вновь откинулась в кресле и укуталась в плед поплотнее. Теплее не становилось даже несмотря на относительно спокойную майскую ночь за окном. Да и в целом казалось, что от огня горящих свечей веяло холодком.

Матвей пошарил в своей сумке и достал оттуда на свет упаковку, перемотанную знакомым золотистым шнурком: настоящие кубинские сигары. С толикой уважения оценила дорогую марку — дарила такие будущему свёкру на знакомство и знала, как трудно их достать и в какую копеечку это обходится. Матвей бережно взял в левую руку одну сигару, не потрудившись её обрезать или зажечь, а в правой сжал бокал. Отпихнув ногой сумку, он встал в изножье кровати и прикрыл веки.

Что ж, ну вот теперь начнётся самое интересное: псих будет взывать к мёртвым и верить, что они услышат. Если бы не общий кошмар ситуации, я бы пожалела, что не захватила попкорн. Зрелище обещало быть незабываемым.

На этот раз Матвей ничего не шептал и вообще, казалось, уснул, склонив голову. Только негромко, на одной ноте издавал грудной звук, схожий с молитвенным песнопением. Что-то похожее я слышала у кришнаитов, когда в феврале мы с Вадькой ездили в Индию. Низкий и неприятный, нарастающий гул-мычание, от которого поёжилась. Свечи в изголовье кровати коптили чёрным дымком и громко трещали, подобно бенгальским огням. Я старалась не шевелиться. И упрямо ждала, когда же этот цирк закончится…

Сигара в руке Матвея медленно начала тлеть. Я моргнула, не веря глазам. Её никто не поджигал, уверена! Неужели я настолько пьяна? Но всё было чудовищно реально. Запахло хорошим табаком, толстая сигара всё стремительнее укорачивалась — куда быстрее, чем если бы её курили. Красная точка почти дошла до пальцев Матвея, и тут он перестал мычать и перевернул бокал.

Ром не выплеснулся на пол. Он клубком перцово-горьковатого дыма растаял в воздухе, словно одномоментно выкипевшая из кастрюли вода. Я пискнула от потрясения, но вспомнив настояния Матвея, спешно зажала рот ладошкой.