Сделаю взрослой - Ромеро Екатерина. Страница 4
– Ай… нет, она не сдается. Другую бери.
– Я хочу эту или ухожу.
– Стой-стой, ладно! Черт возьми, это все что у меня есть! Тут уже хватит на трешку в центре! Подавись!
– Так прекрати игру. Не рискуй, если ты беден.
– Нет, играем дальше! Вот моя новая ставка, девчонка эта мелкая. Все, все даю. Я отыграюсь!
Они продолжают, оставаясь вдвоем за столом. Девушки даже уходят, я вижу как нервничает раскрасневшийся Туз, тогда как Беркут даже плечом не ведет, а плечи у него широченные.
Я же ищу глазами выход. Через дверь не пустят, можно через окно юркнуть, да вот только тут решетки стоят, мамочки.
– Вскрываемся.
– Каре!
– Флеш-рояль.
– СУКА!
Вскрикивает Туз, хватает бутылку янтарного напитка и со всей дури бросает ее в стену. Я же вся сжимаюсь видя как Берут поднимается и уверенным шагом идет ко мне.
– Вставай.
– Зачем?
Смотрю на него во все глаза. Сердце, кажется, скоро пробьет трещину в ребрах.
– Я тебя выиграл. Ты теперь моя.
Строго чеканит этот мужчина и берет меня за шкирку, выводит из этого жуткого места под возгласы Туза, который пьет водку из горлышка и материт его в голос.
Я же едва шагаю вперед понимая, что попала из огня да в полымя. Этот бандит с черными глазами, он все же забрал меня себе.
Глава 5
Я могла бы орать во все горло и отбиваться, если бы мне до ужаса не было страшно, а смелостью я никогда не отличалась.
Смотрю на этого бандита и холод пробирает до костей. Какой же он высокий, страшный и намного старше меня.
– Села. Я дважды никогда не повторяю.
Открывает мне дверь джипа и я с трудом забираюсь на переднее сиденье. У меня сильно кружиться голова и что хуже – как только мужчина садиться рядом, мой желудок предательски урчит на весь салон.
– Голодная?
– Нет, то есть… Отпустите. У меня ничего ценного нет.
Он не отвечает и мы выезжаем на трассу. Я же едва сдерживаю слезы понимая, что попала и все еще не знаю, куда этот бандит меня везет.
– Остановите, мне домой надо! Мама ждет! И братик маленький.
Еще попытка, давлю на жалость, хоть и ненавижу этого делать, но похоже, он не верит. Ни единому моему слову.
– Давно работаешь?
Вопрос вводит ступор. Непонимающе свожу брови. Я не улавливаю, о чем он.
– В смысле?
– Как долго ты на панели?
– Я не в панельном живу. У меня кирпичный дом был.
Мужчина усмехается уголком губ, а я не понимаю, почему. Что такое панель? Какая еще работа на панели…
Нет, в детдоме я конечно, наслушалась всякого, но это все дико для меня. Родители при мне никогда не ругались и я ничего грубее слова “блин” не слышала до их смерти.
Остаток пути едем в тишине и я с силой держусь за ручку двери, стараясь не выглядеть уж слишком жалко.
Беркут едет очень быстро, и хоть меня посещает идея выпрыгнуть из машины на полном ходу, я не решаюсь понимая, что тогда от меня станется оно только мокрое пятно.
Мы доезжаем до какого-то заведения и яркой вывеской и паркуемся у входа.
– За мной иди.
Так мы оказываемся в большом зале, наполненном приятным запахом еды и сигаретного дыма. К нам сразу подходит официантка с ручкой и блокнотом в руках.
– Я слушаю. – Кофе. Без сахара.
– А ты что будешь, девочка?
– Я ничего не буду.
Вспоминаю о своих копейках. Мне точно ни на что не хватит.
– Два стейка, два цезаря, жульен, апельсиновый сок. И давай быстрее.
– Конечно. Сейчас все будет.
Еду и правда приносят быстро. Все парует и пахнет так, что у меня еще больше начинает кружится голова. Я вижу салфетки на столе и быстро хватаю одну из них, вытираю губы, видя след от противной липкой помады.
Тру тщательно, ненавижу красный цвет, а потом замечаю, как этот мужчина смотрит на меня. Прямо, не отводя взгляда.
У него глубокие глаза и настолько черные, что кажется, в них нет дна. Ночь там беспросветная, дикая, страшная и взгляд тяжелый из- под широких бровей.
– Кто ты, чудо?
– Никто. Извините.
Быстро кладу скомканную салфетку на стол, а потом в карман. Снова на стол и снова в карман. Черт. Только не сейчас, проклятье!
Мне надо так сделать раза три и тогда отпустит. Я знаю, что ненормальная, я это давно поняла.
– Что ты делаешь?
Он прищуривается видя это, а мне становится стыдно. При людях еще хуже, я начинаю нервничать, а потом мне надо себя успокоить. Хоть как-то, не то живот становится каменным от напряжения и болит, а сердце стучит так быстро, что я могу упасть в обморок.
– Ничего. Извините.
В нос ударяет запаха жульена. Я ела похожий в Париже. Было очень красиво и тепло. Мама держала меня за руку, а папа фотографировал нас на новенький фотоаппарат. Я была счастлива тогда. Жаль только, что не понимала этого раньше. Я думала, что так у всех.
Не у всех. Пожив в детском доме я поняла, что многие дети даже ни разу не были в кино или на спектакле, тогда как я в детстве из театров не вылезала, сама выступала. В прошлой жизни это было, не хочу вспоминать.
Мельком оборачиваюсь и замечаю очень красивую девушку у барной стойки. У нее большие зеленые глаза и прекрасные густые темно-русые волосы. Она с кем-то говорит, мельком поглядывая на меня. Я в лохмотьях сижу. Боже, до чего же стыдно.
– Ешь.
Басит Беркут, я послушно беру вилку, но затем откладываю. Я не дура и знаю, что будет потом. Мне девочки рассказывали. Их тоже взрослые мужчины угощали, а потом делали с ними то, за что заплатили. На утро они возвращались в детдом с конфетами в карманах и со слезами в глазах.
Превозмогая вселенский стыд и смущение я выгребаю всю мелочь, которая у меня осталась и высыпаю все это добро на стол перед этим черноволосым мужчиной. Протягиваю мелочь к нему.
– Вот. Это все, что у меня есть. Прошу, дайте мне уйти… Не надо со мной делать это.
Он сводит брови, опирается огромными руками на стол. Его взгляд темнеет. Смотрит на меня почему-то как на дуру, а точнее, на глупое насекомое.
– Что “это”?
– Сами понимаете.
– Нет, не понимаю.
Парирует, а я кажется, вся краснею до кончиков волос. Слезы собираются в глазах и я не выдерживаю, опускаю голову.
– Это за мой долг.
– Ты мне намного больше должна, девочка.
– У меня больше нет. Честно.
Сглатываю уже вся на нервах, а он кофе отпивает, закуривает, глубоко затягиваясь и выдыхая дым через нос.
Я вижу его руки. Большие, длинные пальцы, кожа смуглая, крупная кость. На широком запястье блестят явно дорогие часы, на безымянном пальце левой руки сверкает массивный перстень из платины.
– Паспорт покажи.
Выдыхает сизый дым, ловким движением стряхивая пепел в пепельницу, а я не могу смотреть на него прямо. Не могу просто. Я трусиха та еще и у меня очень жжет щека. Тот Фарадей меня ударил с такой силой, что искры перед глазами посыпались.
– Нет.
Отвечаю тихо и коротко мотаю головой.
– Что “нет”? Паспорт показала, живо!
Рычит своим грубым мужским голосом, а у меня дикое желание пойти в туалет и вымыть руки. Раз так пять подряд. Мне плохо. Кажется, я сейчас взорвусь от волнения.
– Нет паспорта.
Не вру. И правда нет.
– Туз забрал?
– Нет, я еще его не получила.
На секунду бандит удивленно поднимает брови, глубоко затягиваясь сигаретой до фильтра и быстро тушит ее, вдавливая в стеклянную пепельницу.
Глава 6
“Стас – это дядька под два метра ростом. Черноволосый и черноглазый, крепкий мужик.
Стас чертов мясник, он мастерски отделит мою кожу от костей и сложит в две отдельные стопки, ведь судя по тому, что я в клубе про него слышала, худшее, что может случиться, – это перейти Стасу дорогу.”
Хозяин моей жизни
– Предки твои где, дите?
– Дома ждут.
Снова вру, я никогда не говорю о том, что они погибли. Не хочу видеть сочувствия, потому что оно всегда неискреннее. По большому счету, всем плевать на тебя, если ты перед этим не показал полный кошелек денег.