Воровка - Кресцент Тара. Страница 6

В пятницу вечером я иду к синьоре Занотти. Она живет в разрушающемся палаццо в двух шагах от площади la Piazza [9]. Я передаю ей цветы и вино, которые принесла с собой, и, покончив с любезностями, спрашиваю ее о «Мадонне на отдыхе».

― Это Тициан, ― говорю я, показывая ей фотографию подделки. ― Украдена в последние пятнадцать лет. Думаю, она все еще находится в Венеции. Не знаете, у кого она может быть?

Ее реакция незамедлительна.

― Тициан? Нет, на рынке ничего нет ― я бы об этом знала. Может быть, частная работа?

― Кто-то нанял вора, чтобы тот украл Тициана. Кто?

Ее голос становится мрачным.

― Кто-то настолько богатый и влиятельный, что об этом даже никто не сплетничал.

― Вы же не скажете мне забыть об этой картине? Валентина уже пыталась. ― Я улыбаюсь синьоре Занотти, чтобы сказанное не выглядело слишком грубо. ― Вы же знаете, что я на это не способна.

Она долго молчит.

― Я боялась, что ты это скажешь. ― Она тяжело вздыхает. ― Человек, которого ты ищешь, ― адвокат, работающий на мафию. Даниэль Росси. Он живет рядом с церковью San Francesco della Vigna. ― Она качает головой. ― Не попадись.

Палаццо, где живет Даниэль Росси, хорошо охраняется. В вестибюле сидит охранник, который не спит до конца смены, на крыше установлены камеры, а окна подключены к сложной системе сигнализации.

Если бы Валентина была настроена на сотрудничество, она могла бы что-нибудь сделать с сигнализацией, но она ясно выразила свое мнение. Она не хочет участвовать в этом деле, а я не смогу взломать систему без ее помощи ― я не настолько опытна, как она.

Есть более простой, но рискованный способ. Мне нужно попасть внутрь.

Поэтому я начинаю работать в ночные смены в клининговой компании Росси. Я сообщаю начальству, что могу взять все свободные дневные смены. В субботу днем, через двенадцать дней после начала работы, мне везет. Обычная уборщица адвоката заболела, и меня просят подменить ее.

Да!

После этого все просто. Я надеваю перчатки, чтобы не оставлять отпечатков, и опускаю голову, чтобы камеры в квартире Росси не могли поймать мое лицо.

Картина висит в офисе адвоката. Он оставил ее на видном месте, где любой может ее увидеть? Мои губы сжимаются в неодобрении по поводу удивительно небрежного отношения Росси к этому бесценному произведению искусства. А может, он полагает, что все забыли об этом Тициане? В конце концов, прошло уже пятнадцать лет с тех пор, как его выставляли в последний раз.

Камер в поле зрения нет. Я подхожу к Мадонне, отодвигаю раму от стены и заглядываю за нее, чтобы проверить, нет ли там проводов, которые могут вызвать тревогу. Они есть. Я убираю их, и дело сделано.

Через двадцать минут, поменяв настоящую картину на подделку, я выхожу из квартиры Росси. Я иду по Calle del Tedum, гадая, сколько времени пройдет, прежде чем адвокат заметит, что его украденная картина исчезла. Я уже почти дошла до Ponte del Fontego, когда слева от меня причаливает лодка.

Из нее выходит мужчина с темными волосами, пронзительными голубыми глазами и потемневшей от щетины челюстью. Лицо у него узкое, а скулы такие острые, что можно порезаться. Он высок, худощав и мускулист, а его темно-серый костюм подчеркивает его телосложение.

Он великолепный, хищный и чрезвычайно, подавляюще сексуальный.

Секунду я открыто им любуюсь. Затем мой мозг замирает.

Передо мной стоит самый влиятельный человек в Венеции.

Человек, с которым Валентина предупреждала меня не связываться.

Антонио Моретти.

Мое сердце начинает бешено колотиться.

― Лучия Петруччи, ― говорит он вкрадчивым голосом. ― Ты знаешь правила. Тебя предупреждали. ― В его глазах мелькает что-то темное и опасное. ― И все же ты здесь, с украденным Тицианом в сумке. ― Он протягивает мне руку. ― Забирайся в лодку.

Сумерки, вокруг никого нет. Бежать некуда. Негде спрятаться.

Это была подстава. Моретти знал, что я собираюсь украсть эту картину. Кто предал меня? Альвиза Занотти? Или Валентина?

Я пытаюсь контролировать свой страх и терплю неудачу.

Взяв его за руку и изо всех сил стараясь не обращать внимания на сотрясающую меня дрожь, я забираюсь в моторную лодку.

Глава 4

Антонио

Лучия не узнает меня? Думаю, мне не стоит удивляться. В конце концов, мы встречались всего один раз десять лет назад темной туманной ночью, и она была очень, очень пьяна.

Ее зеленые глаза более яркие, чем я помню. Ее лицо похудело ― единственный признак того, что прошло уже десять лет с тех пор, как я видел ее в последний раз. Ее плечи напряжены, подбородок высоко поднят, но она не может скрыть дрожь, которая ее сотрясает.

Ее уверенность ― это видимость.

Она боится меня.

Я снимаю пальто и накидываю его ей на плечи. Ее глаза расширяются от моего жеста. Я почти ожидаю, что она швырнет пальто обратно, но она умнее. Она обхватывает толстую теплую шерсть руками.

― Куда мы направляемся?

Я не отвечаю.

Мы выходим из узкого канала на El Canalasso. Даже в декабре здесь полно других лодок, и я практически слышу мысли Лучии. Она раздумывает, звать ли ей на помощь, и гадает, услышат ли ее.

Они услышат, да. Но они ничего не сделают. Лучии предстоит многое узнать о Венеции. Мало кто осмелится перечить мне.

― Не делай этого, ― предупреждаю я ее. ― Я знаю, где ты работаешь и где живешь. Кричать ― очень плохая идея.

― Я не собиралась этого делать, ― лжет она. ― Альвиза Занотти рассказала мне о Даниэле Росси. Она вас предупредила, не так ли? Что вы сделали, чтобы заставить ее говорить? Вы угрожали ей?

― Мне не нужно угрожать.

Она сглатывает, в ее глазах мелькает страх.

― Вы причинили ей боль? О, Боже, что вы сделали с ней?

Я должен заставить ее бояться. Она крадет у меня. В моем городе, без моего разрешения. Ей стоит опасаться моего возмездия.

― Я не собирался обижать старушку. Она задолжала мне услугу.

― И поэтому она продала меня? ― Лучия выглядит расстроенной. Синьора Занотти была скупщицей ее родителей, и последние десять лет она помогала ей выбирать картины для кражи. Она знала Альвизу всю свою жизнь, практически считая ее своей семьей.

И снова ее семья предала ее.

Выражение лица Лучии ― опечаленное, грустное ― навевает воспоминания о той ночи, когда мы встретились.

Чувство вины сжимает мою грудь.

― Она заставила меня пообещать, что я не причиню тебе вреда.

― А вы выполняете свои обещания? — Она смотрит на меня, выражение ее лица настороженное. ― Неважно. Я не хочу знать ответ. Куда вы меня везете?

― На остров Giudecca.

― Почему? Там легче избавиться от тела?

Мои губы подрагивают. Giudecca, остров к югу от Венеции, имеет сомнительное прошлое, но сейчас там находится самая интересная площадка современного искусства Италии. Это также одно из немногих мест в Венеции, где местных жителей больше, чем туристов.

― Я там живу.

― Вы везете меня к себе домой? ― Выражение ее лица становится растерянным. ― Зачем?

Хотел бы я знать. Я должен был послать Данте или Лео предупредить ее, чтобы она не воровала в моем городе. Но я этого не сделал. Вместо этого последние две недели я тратил свое свободное время на то, чтобы узнать о Лучии все, что только можно. Вопреки здравому смыслу я устроил для нее ловушку, заманив ее картиной, которая, как я знал, покажется ей неотразимой.

Все это не имеет никакого смысла.

А теперь я везу ее к себе домой.

Данте ждет на моем частном причале. Без сомнения, мой заместитель не одобряет моей одержимости Лучией. Русские могут представлять угрозу, и Данте, вероятно, считает, что сейчас я должен укрепить свою власть и готовиться к войне.