Гоп-стоп, битте! - Хлусевич Георгий. Страница 2

— Это древние римляне изрекли.

— Ну вот, я и говорю, что все они аршлохи. — Деда непросто было сбить с панталыку. Он потребовал сигару и продолжил, удивляя теперь уже парадоксами: — Человечество резко поглупело с тех пор, как научилось читать. — Дед заметил недоуменный взгляд внука и пояснил: — Один дурак написал, а другие уверовали в печатное слово и стали как попки повторять эту глупость. Как это — «либо хорошо, либо ничего?». А про Гитлера? А про Сталина? Тоже — хорошо?! Ни в коем случае! Следовательно, о мертвых нужно говорить «либо правду, либо ничего».

— Кстати, про Гитлера. — Дед на мгновение задумался. — До сих пор не пойму, как мне тогда удалось избежать виселицы. Ведь после покушения на фюрера репрессивная машина заработала с такой беспощадной производительностью, что до сих пор удивляюсь, как эти головорезы не обратили внимания на мою персону. Рядом, плечо к плечу, стоим с Клаусом на общем фото. Наши родители поддерживали приятельские отношения и раз в год ездили друг к другу в гости. Понимаешь ли ты, что это значило? Смертный приговор для меня. Вот что должно было это значить. Спас господь! А может, среди ищеек со свастикой на рукаве попался умный — такое бывает, — и он выяснил, что после детства наши пути разошлись. Не знаю. Так вот, если бы мой друг детства полковник Клаус Шенк фон Штауффенберг, в прошлом офицер Баварского кавалерийского полка, снабдил бы портфель с адской машиной еще одним взрывателем и разнес бы бесноватого фюрера на куски, он считался бы избавителем человечества от дьявола или его записали бы в террористы? По всем существующим законам и юридическим нормам он, конечно же, террорист, но я бы лично за Клауса всю жизнь свечки ставил. Наша семья все потеряла из-за Адольфа. Все! Имение под Инстербургом, лучшие в Пруссии конюшни, а в конюшнях чистопородные тракены, — дед со вкусом втянул в себя дым, — но что я мог поделать, когда этот псих развязал войну? Как я мог избежать этой бойни, этой напасти? Как? Я офицер в четвертом поколении, принимал присягу. — Дед задумался, как будто хотел ретроспективно прокрутить варианты уклонения от военной службы в войсках Третьего рейха.

— Матильда, — негромко попросил дед, словно точно знал, что его слушают за дверью, — свари нам глювайн [11].

«Ну, все, — решил Михаэль, — сейчас предок закиснет от дымящегося пойла, скопытится, и вообще, разумно ли пить горячее вино в теплой комнате?»

Однако предок не закис и не скопытился. Наоборот, огненный глювайн согрел кровь, а возможно, даже включил память тела — напомнил организму то чудное состояние легкости, которое он испытывал в молодости, опрокидывая с друзьями стаканчик огненного напитка в рождественский морозец.

Дед явно протрезвел. Он включил кинокамеру, и на экране один за другим пошли кадры лошадей тракененской породы. Когда на экране появилась элегантная женщина на столь же элегантном вороном жеребце, дед остановил кадр.

— …Дампфросс и Пехмарин, дочь Темпельхютора, породили Пифагора. Его линия дала миру Пилигрима, а семя Пилигрима дало жизнь легендарному Пеплу. А эти идиоты… — В голосе деда слышался едкий сарказм. — Ненавижу, когда Инстербург приходится называть именем русского полководца, так вот, эти идиоты продали нам сыновей Галопа, Хога, Ореола и Халифа. За копейки продали и практически утратили линию Парсифаля. Испортили кровь тракенов голштинской и ганноверской породой. Тяжеловесные прусские жеребцы тоже в стороне не остались. Постарались на славу. Видел я, что там стало с породой: грубая голова, короткая шея, торцовые бабки, как у упряжных… — Оскар взглянул в лицо скучающего внука, все понял и сказал: — Но перейдем к делу.

Михаэль скосил глаза, и ему показалось, что свет, проникающий сквозь тонкую щель между массивной дверью и порогом, разделился надвое. Не ноги ли Матильды рассекли световой поток?

Дед снял со стены старенький, вытертый на карманах, но мастерски сработанный из великолепной кожи красноватого оттенка рюкзак.

— Вот с этим рюкзаком я покинул родину. Наше имение разбомбили. Сровняли с землей и погребли под обломками родителей. Теперь ты с этим же рюкзаком поедешь назад. Без чемодана, с одним рюкзаком, как я тогда. Так я решил и вижу в этом определенный символ удачи. Все время забываю изречение Гегеля, как там: «История повторяется дважды. Один раз в виде фарса, другой в виде трагедии». Вот видишь, какой у меня склероз? Он же, кажется, сказал наоборот: сначала трагедия, а потом — фарс. А как ты считаешь?

«Вот хитрюга дед! Проверяет мои знания в области классической философии. — Михаэль помедлил с ответом. — А вдруг не проверяет, а и вправду забыл? Удобно ли, продемонстрировав свою память, невольно отметить при этом ухудшение мыслительных способностей деда?»

— Я недавно прочел об очень интересном факте из биографии Гегеля, — уклонился от прямого ответа Михаэль. — Когда он окончил курс богословия в Тюбингенском университете, ему выдали аттестат, в котором черным по белому было написано: «Георг Вильгельм Фридрих Гегель обладает большими способностями, но не отличается ни прилежанием, ни знаниями, весьма не искусен в слове и может быть назван идиотом в философии». Как тебе это нравится?

— Сами они идиоты. Хорошо хоть, в психушку не отправили. У них это было запросто. А ты у меня молодец и поедешь не с пустыми руками.

Дед открыл сейф, понизил голос. За дверью можно было бы услышать лишь обрывки фраз, отдельные слова…

«На первое время хватит. Организация дела для прикрытия. Назови его как хочешь. Скажем, акционерное общество по восстановлению популяции лошадей тракененской породы «Деринг и К°». Это несущественно. Главное — поиск. Но если параллельно еще и дело пойдет — буду переводить через банк… Легально, на законных основаниях… В Маевке Verdammt noch mal [12] — не могу Георгенбург оскорблять русским названием… Там нет больше хороших кобыл… Линия англо-арабского Нана Сахиба хорошо сохранилась только в Белоруссии. Конезавод имени Доватора… Феноменальная прыгучесть…»

Мелодичный звон сомкнувшихся бокалов…

— Zum Wohle!.. [13] Нет, ни эскудо, ни муадоров, ни дублонов, ни цехинов, ни луидоров, ни гиней, ни индийских рупий не было, мы же не пираты какие-нибудь. Были честно заработанные гульдены, польские злотые, венгерские форинты и румынские леи. Там наши предки двести лет продавали коней. И на императорские конюшни лошадей поставляли. А как же?.. На твой век хватит и еще внукам останется… Prost!.. Сперму — только на конезаводе имени Кирова. Ростовская область… А мы сами себя своим немецким усердием высекли… Ха-ха-ха… Быстрый селекционный успех означает столь же быстрый уход от родоначальников породы. Русские отстали в селекции, зато их родоначальники породы тракенов стоят ближе. Мы приливаем кровь английской чистокровной для усиления темперамента, а эти лежебоки, ничего не делая, сохранили ценнейшее, что называется Gewandtheit или Bosheit. Кстати, как это будет по-русски?

— Русские называют это качество натуры благозвучным и задорным словом «лихость».

Звуки наполняемых бокалов. Нетрезвые голоса.

— Нет, я не мог туда ехать. Моего сводного брата Густава — он был священник — пьяные русские солдаты прибили гвоздями к воротам кирхи. Распяли. Это страшно, но я не могу их судить. Позже я выяснил, где и когда был сформирован полк, и даже узнал фамилию командира. Все про них знаю, но судить их не могу.

— Почему?

— Потому что я видел в Белоруссии, как по телу расстрелянной нами партизанки ползал грудной ребенок. Про Хатынь я уже не говорю. Не будем об этом.

— Ты думаешь, мы туда вернемся?

Пауза.

— Я думаю, что ты сюда не вернешься.

…

Было далеко за полночь, когда без упреждающего стука в кабинет вошла Матильда. С неожиданной властностью подняла захмелевшего деда и повела в спальню. При этом от глаз Михаэля не ускользнуло кое-что интересное. Рука деда опустилась с талии любимой Putzfrau на правую ягодицу, но не задержалась на прелестной округлости, а шаловливо внедрилась ладонью между теплых холмов в самый низ, вдавило средним пальцем юбку в область вожделенного места, и Матильда не убрала его руку.