Где оживают грёзы - Анджелес Джанелла. Страница 80

– И ты не воспользовалась шансом устроить скандал? Как-то не похоже на тебя.

Ее щека нервно дернулась.

– Она бы мне все равно не поверила. Только тебе.

Новая, незнакомая тяжесть легла ему на грудь, заставляя напрячься.

– С другой стороны, – добавила Лотти, постукивая пальцами по краю стола, – «Дерзкие деяния и темное прошлое» – отличный заголовок для статьи. Весьма уместный. Пожалуй, давно пора ввести этот город в курс дела.

Как Эва могла дружить с этой женщиной?

Бросив на Лотти гневный взгляд, Дэрон вскочил с места и зашагал прочь. Ярость накрыла его волной, почти как магия, но страх заставил замедлить шаг и остановиться на полпути к выходу.

– Зачем тебе это?

– Потому что, когда что-то сломано, нужно сказать об этом. И мне бы не хотелось делать это за тебя, ведь Каллия твоя напарница. А это значит, что так или иначе она узнает, – крикнула Лотти ему в спину, когда он снова направился к двери. Хотелось сбежать от нее и от всего остального. – Никто не может бесконечно скрывать правду. Ни ты, ни этот город.

К недовольству Хозяина, утренние газеты были заполнены новостями о шоу.

Каждый заголовок сопровождался нелепыми пояснениями, а картинки и сами статьи были и того хуже. Однако Хозяин все равно читал все, что попадало ему в руки. Продираясь сквозь скандальные обороты речи, призванные завладеть вниманием читателей, он находил запрятанную в глубине правду. Опасность под прикрытием сплетен, которые превращали происходящее в фарс и убеждали людей в том, что все это и впрямь не более чем игра.

Глупые мотыльки в погоне за пятном света.

Они лишь разжигали пламя.

Хозяин смял газету и отбросил в сторону. Он давно уже не обращал внимания на зеркало и Сира, который требовал положить этому конец, как следовало сделать уже давно.

Он мог без труда явиться в город и снова сбросить все фигуры с доски. Даже если бы она попыталась помешать ему, даже если бы они почувствовали его присутствие, по крайней мере, он бы исполнил свой долг. Свое единственное предназначение на этой жалкой земле.

Но теперь было уже поздно. Все вышло из-под контроля, и отсчет уже начался.

Четыре волшебника исчезли. Три впали в кому.

Еще двое попали в больницу.

Остался один.

«Ближе».

«Ближе».

«Ближе».

Их шепот щекотал его затылок, отмеряя ожидание, словно часы.

Акт IV. Входят Тени: Игра света, истина, рожденная ложью

42

Тусклый утренний свет проникал сквозь окна под потолком. Каллия прошлась вдоль рядов больничных коек. Два волшебника, Солос и Ламарр, по-прежнему не приходили в сознание. Санитары переворачивали их время от времени, разминая мышцы и надеясь, что это их разбудит. Только койка Робера оказалась пуста. Его выписали рано утром, поскольку он не хотел показываться на людях с повязкой на лице. Судья Буке, тоже забинтованный, спокойно спал в своей кровати – во многом благодаря почти опустившей бутылке крепкого тоника, которая всегда ждала его на тумбочке.

Горький кофейный аромат не разбудил никого из пациентов, когда Каллия прошла мимо с подносом, на котором стояли полный кофейник и две чашки. Зато Канари, сидевшая у койки Джуно в самом конце ряда, заметно оживилась.

– Вот спасибо, примадонна. Мне срочно нужно выпить чашечку.

– Я так и подумала. – Каллия поставила поднос на прикроватный столик. – Вчера вы так поздно закончили, а сегодня ты уже здесь.

С самого открытия цирка Каллия постоянно предлагала свою помощь Триумфаторам. Добавить спецэффектов, приукрасить выступление или просто быть на подхвате. После того что случилось с Джуно и двумя волшебниками, циркачки особенно нуждались в поддержке. Несмотря на то что один пьедестал пустовал, они каждый вечер выходили на сцену, и Каллия помогала им, чем могла.

Джуно выглядела так же плохо, как волшебники, лежавшие рядом. Ее каштановые волосы, завязанные в хвост, заметно потускнели. Застывшие татуировки по-прежнему выглядели как длинные перья на руках, шее и лице девушки, но успели побледнеть. Веки Джуно иногда слабо подрагивали, словно та забылась беспокойным сном.

– Если она проснется, а рядом никого не окажется, мы замучаемся выслушивать ее возмущения. – Канари сделала большой глоток и вздрогнула. – И вообще, кто бы говорил. Ты выглядишь не лучше меня.

– Ну спасибо.

– Да я ведь любя. С тобой что-то не так, – заметила Канари, зевнув. – Ты вся… как будто съежилась.

– Все в порядке. – Каллия сосредоточилась на том, как над кофе в ее чашке поднимается пар. Первые несколько ночей она оставалась у Триумфаторов, которые после представления выпивали и слушали музыку у серебряного костра. Но в последнее время Каллия сразу возвращалась в отель, настолько измученная, что падала в кровать, не переодеваясь, и проваливалась в сны, на время избавлявшие ее от тяжести.

Каждый фокус был настоящим испытанием, и больше всего на свете она боялась, что кто-то это заметит.

– Знаешь, почему я на самом деле сбежала из Академии? – Канари задумчиво уставилась в чашку, подставив лицо поднимающемуся пару. – Я думала, что смогу сделать все сама, хотя я не такая уж ловкая волшебница.

Ее голос звучал не так, как в присутствии других циркачек. Обычно она говорила громко, оживленно, насмешливо. Настоящая предводительница всегда должна поддерживать боевой дух. И теперь Каллию поразил этот неожиданно мягкий тон.

– Но ты ведь справилась, верно? – сказала она. – Ты управляешь цирком.

– Мы все управляем цирком, – поправила Канари. – В одиночку ничего не выйдет. По крайней мере, ничего стоящего.

– Но что, если ты хочешь добиться всего одна? Доказать себе что-то?

– А что ты этим докажешь? – возразила Канари. – В нашем деле не так-то легко найти хороших людей. Почти невозможно. Но когда это происходит, их нужно це- нить.

«Невозможно». В таком случае, ей очень повезло. Когда Каллия впервые вошла в ворота Глориана, все казалось неправильным, пока ей не встретился Аарос. Ее вечера были пусты, пока она не нашла Канари и Триумфаторов.

И Демарко.

Ее сердце сжалось. Долгое время, представляя свой триумф, Каллия видела на сцене только себя, и этот образ придавал ей сил: вот она наслаждается славой, слышит, как толпа повторяет ее имя, заглушая все остальное.

Как странно: оказывается, если ты один, аплодисменты превращаются в бессмысленный шум.

– Босс?

Кто-то щелкнул пальцами, и Каллия заморгала и очнулась. В отеле. Она не сразу поняла, где находится. В последнее время Глориан казался ей мешаниной из костров, шумных зрителей, визитов в больничную палату и приунывших в дневном свете цирковых шатров. Только что рядом была Канари, а теперь напротив сидел Аарос, потягивая кофе и пронзительно глядя на нее поверх чашки.

– Я так больше не могу. – Он отставил напиток в сторону. – Прошло всего несколько дней, а у меня такое ощущение, будто мои родители поругались между собой.

Она устало моргнула.

– Мы не ругались.

– Ага, просто перестали разговаривать. – Он еще сильнее нахмурился. – Вы теперь вообще ничего не делаете.

Если бы он только знал. Поскольку они с Ааросом были друзьями, он оставался в относительной безопасности. По крайней мере, Джек еще ни разу не угрожал навредить ему. А Каллия, хоть и понимала, как это эгоистично, не готова была отказаться от него. Она не могла потерять еще и его.

Пусть даже он по-прежнему умудрялся ее раздра- жать.

– Все ясно, ты решил встать на его сторону, – прорычала Каллия.

– Слушай, мы же все в одной команде. И потом, Демарко тоже ничего не делает. – Аарос устало вздохнул. – Совсем превратился в затворника, даже в поместье Ранца больше не ходит.