Война в Кедровой Долине - Ламур Луис. Страница 14

Через секунду Трента и след простыл. Сев на коня, он спустился в сухое русло и, пробираясь между кедрами, нашел едва заметную тропу, ведущую на вершину скалы, которая, словно башня, возвышалась над окружающей местностью. Не прошло и нескольких минут, как Трент оказался наверху, спешился, занял удобную позицию и стал смотреть вниз.

Ниже по склону он увидел двух мужчин и выстрелил. У него не было никакого желания убивать этих людей — он просто хотел выманить их из укрытия. Первая же пуля ударила в скалу и осыпала их осколками гранита. Мужчины тут же скрылись.

Через несколько минут к Тренту присоединился Куинс.

— Теперь они не скоро появятся, — сказал он. — Мы уже будем дома, когда они снова осмелятся высунуть нос.

Трент с Куинсом сели на коней и, вернувшись на тропу, поехали по следу вьючных лошадей. Через четыре мили они наткнулись на Бартрама со всеми восемью лошадьми.

— Там, впереди, стреляют. Сол отправился на разведку, а я жду, когда он вернется.

Трент и Куинс вполголоса рассказали ему о случившемся и тоже стали ждать Сола. Изредка до их слуха долетали звуки выстрелов. Через несколько минут из леса вышел Сол.

— Па обороняет Кап. Думаю, один из них убит. Я видел, как он лежит, распластавшись на земле. Наверное, это тот, кому удалось прорваться в нашу долину. Но уж теперь-то ему оттуда не выбраться.

— А есть там какой-нибудь проход, чтобы провести лошадей? — спросил Трент.

Сол кивнул.

— Если вы отвлечете их на некоторое время, мы с Бартрамом проведем коней прямо к дому.

— Договорились. — Трент зарядил винтовку. — Когда мы с Куинсом откроем огонь, вы, ребята, идите вперед. Затем прикройте нас.

— Пошли, — сказал Сол.

Куинс открыл огонь, а Сол и Бартрам с гиканьем погнали лошадей. С противоположной стороны прогремел один выстрел, и то мимо. Куинс снова выстрелил, за ним выстрелил Трент. Наконец последняя лошадь скрылась из виду, и все стихло.

Ранчо Хэтфилда располагалось в чашеобразной долине, окруженной высокими скалами, со склонами, наклоненными внутрь, поэтому человек, вздумавший забраться на них, чтобы обстрелять дом, рисковал свалиться вниз и разбиться о каменистое дно. Хэтфилды называли эту долину Кап, что означает «чашка».

В двух местах скалистые стены расступались, образуя узкие проходы. Один такой проход располагался позади дома Хэтфилдов и был завален камнями, а другой — как раз на той стороне, где стояли Куинс и Трент. Но для того чтобы пробраться к дому и оказаться под прикрытием каменного сарая и корралей, им нужно было пересечь долину, рискуя попасть под огонь нападавших.

Люди Хейла укрывались среди каменных валунов. Парсон и О'Хара не пускали их дальше.

У Трента и Куинса было два пути: либо пересечь долину Кап в надежде, что Парсон и О'Хара прикроют их огнем, либо напасть на людей Хейла сзади.

Недалеко от того места, где засели нападавшие, располагалась ложбинка, очень похожая на ту, где жил Трент. И там и тут был прекрасный источник с вкусной холодной водой. Однако, если бы нападавшим удалось забраться на скалу, расположенную неподалеку от этого источника, они могли бы держать под обстрелом всю долину Кап и подходы к ней. Это было единственное слабое место в прекрасной оборонительной позиции.

Их необходимо выкурить из прохода, решил Трент, а сделать это можно только оттуда, где они находятся.

Оставив коней в надежном укрытии, Трент и Куинс по-индейски, крадучись, пробрались к скале, откуда хорошо просматривалось нагромождение валунов в каменном проходе. Там залегло полдюжины человек. Один из них вышел было из своего укрытия, но Куинс тут же выстрелил.

Человек споткнулся и упал. Потом встал и, волоча раненую ногу, заспешил обратно, но тут же снова упал, на этот раз за валуном.

Трент заметил, что из-за другого камня торчит чей-то сапог, и выстрелил. Раздался крик, сапог исчез, а на ржавой скале осталось лежать то, что было каблуком.

Тут до нападавших дошло, что их позиция простреливается вдоль и поперек, и их словно ветром сдуло. Куинс послал им вдогонку пулю, чтобы придать им прыти, а Трент стрелять не стал. Он просто сидел и смотрел, как они бегут.

Через несколько минут нападавшие сели на коней и ускакали прочь. Один из них, ругаясь от боли, еле-еле взобрался на лошадь.

Трент и Куинс подождали, не покажется ли кто-нибудь еще, но вокруг было тихо.

— Сейчас-то мы их прогнали, — сказал Куинс, — но они еще вернутся.

— Возможно, — согласился Трент. — Нужно поставить одного человека среди тех камней или тут, где мы с тобой находимся.

Куинс сплюнул.

— Трент, ты хороший человек, но зачем ты жалеешь этих ублюдков? Они того не заслуживают.

— Ты прав, они того не заслуживают. Но дело все в том, Куинс, что каждый из них — живой человек. Со своими мечтами, надеждами и стремлениями. Некоторых дома ждут жены и дети. А пуля кладет конец всему этому, и потому мне не хочется посылать ее без крайней необходимости.

— Ты говоришь верно, Трент, но ведь это они на нас напали, а не мы на них.

Трент встал и отряхнул брюки.

— Не беспокойся, Куинс, когда придет время, я буду делать все, что нужно. Думаю, после сегодняшней стычки кое-кто из людей Хейла подумает о том, чтобы уехать отсюда. Одно дело ходить, нацепив на себя револьверы и болтать о собственной храбрости, и совсем другое, когда вокруг летает свинец, который может в тебя попасть. Во всяком случае, двоих мы уже вывели из строя, а остальные наверняка призадумались. Если уж на то пошло, я бы предпочел помериться силами с Данном и Рейвицем, а не с ними.

Куинс в изумлении уставился на него:

— Думаешь, ты сможешь справиться с ними?

— Я в этом уверен.

— И с Малышом Хейлом?

Трент задумался.

— Малыш — другое дело, совсем другое.

Глава 8

Раздумывая обо всем этом, Трент вдруг осознал, что никогда не сомневался в своей способности победить любого. Эта уверенность и была частью его силы. Природа наградила Трента необыкновенно быстрой реакцией, крепкими нервами и твердой рукой. Трент почти не прицеливался, разве когда стрелял из винтовки. Он просто выхватывал свой шестизарядник, направлял на противника и стрелял.

Тем не менее он был достаточно умен, чтобы понимать: как бы хорошо он ни стрелял, всегда найдется человек, который стреляет еще лучше. И была у него одна слабость, которую Куинс сразу же разгадал: склонность к состраданию.

В этих краях и в эти времена мужчины решали свои споры с помощью револьверов точно так же, как в прежние времена они решали их с помощью боевых топоров, копий и мечей. Так было везде, не только на Диком Западе. Возможно, когда-либо споры будут решаться по-иному, но пока они решались именно так.

Был период, когда в Италии за десять дней произошло две тысячи семьсот пятьдесят девять дуэлей, причем сражались в основном на шпагах и рапирах. Интересно отметить, что только тридцать дуэлянтов были военными и двадцать девять — журналистами, остальные же представляли собой людей самых разных профессий и званий, четверо из них были даже депутатами парламента.

Шевалье д'Андре убил на дуэлях семьдесят два человека, а про Александра Кита Макланга, племянника бывшего главного судьи, говорили, что он отправил на тот свет больше сотни.

Словом, решение споров с помощью оружия не было привилегией одного только Дикого Запада. Лишь немногие устраивали перестрелки для того, чтобы завоевать репутацию метких стрелков, большинство же просто не задумывалось об этом. Однако многие приобретали такую репутацию помимо своей воли, потому что действительно метко стреляли.

«Отец считает, что ты умеешь обращаться с оружием, — сказал ему как-то Куинс, — а он редко ошибается».

Значит, его страсть к оружию заметна невооруженным глазом? Впрочем, что тут удивительного? Умеет же он почти безошибочно вычислить человека, опасного для окружающих, который либо стреляет с необыкновенной меткостью, либо в душе ненавидит людей.