Война в Кедровой Долине - Ламур Луис. Страница 35

Брокмэн, прищурившись, следил за приближением Килкенни, против воли восхищаясь легкостью и грацией его движений. Рита Риордан незаметно вошла в комнату и остановилась, наблюдая за Килкенни.

— Давно не виделись, Кэйн, — сказал Килкенни.

— Слишком давно.

— Я слышал, ты приехал убить меня, Кейн. — Килкенни говорил негромко, но в наступившей тишине каждое слово было слышно в самых дальних углах. — Если нам придется стрелять, то я тебя прикончу. Но ты ведь и сам хороший стрелок, и тоже нашпигуешь меня свинцом. Хочу попросить у тебя отсрочки. Ты, возможно, слышал, я собираюсь драться с Быком Тернером, а это непросто и без свинцовой начинки. Ну, так как насчет перемирия до конца матча?

Кэйн колебался. Его маленькие серые глазки были холодны, как льдинки, но в них снова невольно сверкнуло восхищение. По его лицу скользнула усмешка.

— Ладно, подожду. Пусть никто не говорит, что Кэйн Брокмэн сорвал хороший матч. И кроме того, — добавил он, — я поставил на тебя. Уж я-то знаю, как ты умеешь драться.

— Значит, решено? До конца матча? — протянул руку Килкенни.

— Решено, — согласился Кэйн, и они пожали друг другу руки.

Кто-то зааплодировал, все подхватили аплодисменты. Красный и смущенный неожиданным вниманием, Брокмэн отвернулся к стойке и опрокинул свой стакан.

Килкенни вернулся к Прайсу Диксону, который теперь стоял возле своего стола рядом с рослым рыжеволосым чело веком.

Когда Килкенни подходил к ним, створки дверей распахнулись и на пороге появился Король Билл Хейл. По правую руку от него шел Малыш, а сзади — «золотые близнецы», Данн и Рейвиц.

Не замечая их, Килкенни подошел к Бартлету.

— Моя фамилия Трент, — представился он.

— Очень приятно. — Бартлет опытным взглядом отметил широкие плечи и легкость движений незнакомца и остался доволен. — Ты разве меня знаешь?

— Видел вас несколько раз. В Новом Орлеане и в Абилине.

— Тогда, значит, ты видел, как дерется Тернер?

— Да, видел. Он хороший борец.

— И тебя это не беспокоит? Он чуть не убил Тома Хэнлона.

Килкенни улыбнулся.

— А собственно, что такое Хэнлон? Груда мяса с замедленной реакцией, с трудом вылезает из собственных следов.

— Так ты действительно собираешься драться с Тернером? — Бартлет был приятно удивлен.

— Драться? Я собираюсь побить его!

— Вот это разговор! — К ним придвинулся чернобородый горняк. — Меня уже тошнит от этого Быка Тернера. Петух он надутый, а не бык! Я ставлю па Трента, или как тебя там.

— Я тоже! — подхватил другой горняк. — Лучше б, конечно, ты был из нашей горной братии, но я поставил бы на тебя, даже если б ты выпаивал телят!

Килкенни улыбнулся.

— Друг, я сломал не одну лопату, горбясь на приисках, и искупал драгу в половине ручьев этого штата.

— Послушайте, приз этого матча — тысяча долларов, — вмешался Бартлет, — причем победитель получает все. Деньги предоставлены мистером Хейлом. Но если вы желаете заключить свое пари…

Килкенни порылся в кармане рубашки и вынул толстую пачку купюр.

— Желаю, — ответил он. — Как я понимаю, мистер Хейл ставит четыре к одному. У меня здесь пять тысяч долларов.

— Я не могу покрыть такую сумму, — сказал Бартлет.

— Но мне казалось, — Килкенни намеренно говорил чуть громче обычного, — что Хейл ставит четыре к одному и принимает все пари.

Хейл был разозлен и смущен. Он не был азартен и не собирался заключать пари, но его уже заманили в одно, а теперь принуждали к другому. А попробуй откажись — прослывешь скрягой на весь штат.

И более того, если он заключит пари, а Килкенни, не дай Бог, и вправду победит, то он не рискнет отдать приказ убить Килкенни. Все решат, что это месть за проигранные деньги. Хейл был не глуп и сразу же понял, какая ловушка ему уготована; но в данный момент он не знал, как обойти ее. Есть только один выход — Тернер должен победить.

Эта мысль принесла облегчение. Конечно, Тернер победит! И вместе с ним победит Хейл, а этот якобы Трент проиграет; а если сейчас продолжать упрямиться, то это будет выглядеть как чистое злобствование.

— Я к вам обращаюсь, Хейл. Пять тысяч долларов на ваших условиях: четыре к одному. Да или нет?

Хейл медлил, и вся зала замерла в ожидании. В нем кипела холодная ярость, он было открыл рот, чтобы заговорить, но Трент опередил его:

— Значит, на попятную, Хейл? Или вы не верите, что Тернер побьет меня? Или вы решили, что тот, кто выпорол вас на вашей земле, выпорет и Тернера?

— Нет! — рявкнул Хейл, — Я принимаю пари, но никому не позволю так с собой разговаривать! Победишь ты или нет, но после матча вылетишь отсюда вон! Вон! Слышишь меня?

Чернобородый горняк что-то неодобрительно прогудел, его поддержала вся зала. Малыш повернул к Килкенни побледневшее от ярости лицо. Взглянув на него, Килкенни вдруг подумал, что этот человек безумен. Это было лишь мимолетное впечатление, но от него осталось ощущение холода и настороженности. Надо удвоить осторожность. Реакции Малыша могут непредсказуемо отличаться от реакций нормальных людей.

Отчасти это объяснялось тем, что Король Билл всегда, сколько помнил Малыш, был первым из первых. У него было больше всех земли, и вел он себя как король, и все говорили с ним почтительно. Малыш вырос с сознанием безграничной власти своего отца. Власти отца и, следовательно, своей власти, — ведь он его прямой наследник.

А теперь этой власти угрожал человек, который значил для него меньше, чем грязь под ногами.

Уже на улице Парсон Хэтфилд заметил:

— Ты заставил Короля Билла раскрыться не с лучшей стороны. И заодно приобрел несколько друзей.

— Мы приобрели. Вот что важно. И нам нужно приобрести их еще больше, Парсон. Не забывай, что народное мнение многое определяет. Люди терпят власть таких, как Хейл, лишь до поры. А если мы соберем достаточно друзей, у нас появится шанс побороться.

Хейл будет побеждать, пока сможет производить впечатление, что его дело правое. Он изобразил нас скотокрадами и захватчиками, которые поселились на его земле, хотя он никогда не подавал на нее заявки и не может вразумительно объяснить, почему эта земля его.

Даже если сегодня все кончится, и Хейл убьет меня и заберет мою землю, все равно начнется расследование, и ему придется отвечать на массу неприятных вопросов. Нам нужно завести как можно больше друзей в окрестностях Седара — в тех местах, которые неподвластны Хейлу. Они вспомнят то, что я скажу сегодня.

Мы извлечем свою пользу из этого праздника. Мы — горстка бедняков, которые борются с богатым и сильным человеком. В этой драке я — слабейшая сторона. Я, ковбой и горняк, дерусь со знаменитым профессионалом одними кулаками, и большая часть толпы будет на моей стороне. У нас появятся сторонники даже среди людей самого Хейла.

Когда человек становится так груб и высокомерен как Хейл, его не любят даже те, кто работает на него и получает от него деньги. Они не осмеливаются протестовать открыто, но держу пари, некоторые из них будут болеть за меня.

Подошел О'Хара.

— Мы нашли комнату, где ты можешь немного отлежаться и отдохнуть, — сказал он. — Я советую тебе именно так и сделать. Матч может продлиться до самой ночи.

В 1856 году, в Австралии, Джеймс Келли и Джек Смит дрались шесть часов пятнадцать минут. 3

Глава 17

Когда Лэнс Килкенни подошел к рингу, было уже далеко за полдень. Балконы «Хрустального дворца» и «Мекки» были забиты людьми, равно как и крыши окрестных домов, а также заборы корралей. Площадь была заставлена стульями до самого края ринга. Тут царствовали горняки Силвер-Сити. Дилижансы из Флоренс и других окрестных поселков подвозили все новые группы.

Задрапированная полотном ложа возле ринга стояла пустая под охраной двоих молодцов.

Килкенни влез на ринг и разделся до пояса. У него не было спортивных трусов или лосин, так что он остался в своих кожаных бриджах и мокасинах, сидевших на нем надежно и удобно. В руке он держал пару тесных кожаных перчаток, готовясь надеть их, как только противник или его секундант убедится, что в них нет утяжелителей или других хитростей.

вернуться

3

В 1893 Энди Боуэн и Джек Берк провели в Новом Орлеане матч из ста десяти раундов, длившийся семь часов девятнадцать минут. Была объявлена ничья, так как оба боксера больше не могли продолжать борьбу. Но это было уже после вышеприведенного разговора.